Час игривых бесов

Но господь с ним, с этим galka.n'ом. Это еще не самая большая странность. Точнее, это просто странность. А вот в самом обработанном тексте были не только странности, но и страшности, вернее сказать, вещи еще не пугающие, но очень сильно настораживающие. Неизвестно, конечно, что окажется в новом отрывке, который ей придется обрабатывать, однако сейчас отчего-то мерещится, будто писательница Дмитриева, желая подзаработать, ввязалась в нечто криминальное. А то и в сущую уголовщину.

Конечно, деньги не пахнут, однако... Однако пахнет кровь. А уж как пахнут трупы!..

Ладно, ладно, зачем подпускать такие страсти-мордасти? Рассчитывай на худшее, но надейся на лучшее – вот в чем величайшая мудрость жизни. Поэтому надейся, писательница, что твой скорбный труд не пропадет, что тебе удастся не только невинность соблюсти, но и капитал приобрести, слупить с работодателей все обещанные семь тысяч евро, остаться при том при всем живехонькой-здоровехонькой, а затем, по установившейся традиции, написать об этом для любимого издательства запутанный и кровавый детектив, который можно назвать именно что «Заказной роман»! Ни в коем случае нельзя пренебрегать дарами судьбы, однако Алена забыла некую прописную истину, гласящую: «Timeo Danaos et dona ferentes!», что означает: бойся данайцев, дары приносящих. В роли этих самых данайцев выступала в данном случае именно судьба, а Алена уже не раз могла убедиться, что от этой щедрой на дары подружки всякого можно ждать...

Итак, короче говоря, она закончила обработку первой части будущего романа еще до полуночи. Перечитав текст, отправила его galka.n'у и пошла спать. Вообще-то, конечно, следовало и свою работу поработать, ведь сроки сдачи очередного романчика в издательство, как всегда, поджимали, однако две тысячи евро наличными, внезапно образовавшиеся в бюджете, невольно подвигли писательницу к небольшой расслабухе. Ничего смертельного не произойдет, если она сегодня ляжет спать в нормальное человеческое время, пусть даже пресловутое количество знаков останется не отщелканным. Нет, дело даже не в этих развращающих, расслабляющих, случайных, шальных деньгах, а в том, что Алена сегодня перенесла такие жуткие стрессы! Из-за них она даже Игорю позвонить забыла – сразу кинулась смотреть дискету, потом отрабатывать содержимое конверта. Все-таки от себя, от работоголика ненормального, не убежишь. Что же касается Игоря... Какой смысл ему звонить, если завтра вечером он будет сторожить «Барбарис» – тут-то влюбленная писательница и навестит его, тут-то и возьмет, как принято выражаться, тепленьким...

Лелея эту надежду, она и отправилась спать, ну и видела во сне, конечно, любимого мальчишку. И себя с ним. Они стояли обнявшись, и Алена утыкалась в это его чудное, обожаемое, горячее местечко между шеей и плечом, перечеркнутое тонкой цепочкой крестика, и пощипывала эту цепочку губами, и шептала:

– Игорь, Игорь, Игорь, я вас люблю... – Вот так, почему-то на «вы», как раньше, когда они еще только обменивались взглядами, исполненными затаенного желания, а больше ни на что не отваживались, потому что смертельно боялись друг друга.

Эта мимолетная мысль об их забавном, обоюдном, так до конца и не преодоленном страхе друг перед другом почему-то оказалась некоей, с позволения сказать, нитью Ариадны, которая привела в сон Алены воспоминание о страхе совсем другого свойства: о темноте, о промельке неонового света, источаемого дисплеем, о широкой костистой руке с фалангами, густо поросшими волосками. Алена рванулась во сне к Игорю, но его уже не было рядом, и ничьи руки ее не обнимали, и некому было ее обнять, а потом вдруг возникло его лицо: бледное, напряженное, злое, и сквозь длинные спутанные пряди, упавшие на лоб, Алена видела его глаза, один из которых был прекрасен, как всегда (черные солнца, называла их она, черные туманы!), а второй залит краснотой, заплыл кровавым пятном... Совершенно понятно, что влюбленная барышня зарыдала и проснулась в слезах, потом еще пометалась в постели, поняла, что уснуть не сможет, с облегчением обнаружила, что на часах не три утра, к примеру, а шесть, то есть налицо законные основания восстать с постели и сесть за компьютер, что она и сделала в скором времени, после некоторых необходимых косметических манипуляций.

Хотелось позвонить Игорю, хотелось, хотелось! Но звонить в седьмом часу утра любимому мужчине, который привык просыпаться к полудню, это... это нечто, определение чего просто не укладывается ни в какие слова и не лезет ни в какие ворота.

Поэтому Алена потащилась к письменному столу, хотя глаза были на мокром месте.

Первым делом она всегда проверяла электронную почту, и стоило ей открыть Outlook Express и включить модем, как в нижнем углу экрана выскочило изображение конвертика, что означало: мыло прилетело!

Или, говоря по-русски, читайте письма.

Писем оказалось два, причем первое было ответным с адреса [e-mail] и гласило: «Отлично, Елена Дмитриевна! Вот это оперативность! Ну что ж, продолжим наше сотрудничество! Сегодня в вашем почтовом ящике вы найдете конверт с соответствующим содержимым. Новый файл для обработки прилагается к этому письму. Надеюсь, вас заинтересовал материал? Судя по вашей оперативности – да, чему я весьма рад. Желаю удачи, Саблин».

Несколько минут Алена сидела, снова и снова перечитывая письмо. Потом открыла прилагаемый файл.

Интересно... Судя по легкому, свободному стилю письма, Саблин не испытывает затруднений с подбором слов и умеет излагать свои мысли в эпистолярном жанре. Тон письма вполне светский! Одно только слово «весьма», которое употреблено вместо «очень», способно много сказать внимательному читателю. Однако кондовая стилистика текста, который прилагался для обработки, а также простонародный лексикон, звучавший в квартире Алены минувшим вечером, все эти «ладно-ка», «больно надо», «сплю и вижу»...

Не стыкуется!

«Речевые характеристики персонажей» – так называлась курсовая работа по стилистике, которую студентка Лена Володина – как в незапамятном прошлом звали Елену Ярушкину, Алену Дмитриеву тож, – писала на каком-то курсе своего филфака. Речевые характеристики персонажа по имени Иван Саблин оказались весьма загадочными. Такое ощущение, что он был един в двух лицах.

Разгадка может быть простейшей: например, у Саблина есть секретарь, а может, секретарша, которая и ведет от его имени электронную переписку, и секретарь этот – человек образованный и культурный.

Разгадка может быть детективной: Саблин – отличный актер, который не хочет, чтобы писательница просекла его истинную суть. Поэтому и придуривается как может, однако нечаянно выдал себя письмом.

А впрочем, писательница, не все ли тебе равно, какие мотивы движут заказчиком? Твое дело – отрабатывать полученный аванс. Вернее, авансы.

В течение дня, значит, ее наличный фонд увеличится до четырех тысяч евро. О, очень недурно. Все идет к тому, что где-нибудь в феврале, исполнив все договорные обязательства перед «Глобусом», писательница Алена Дмитриевна вполне сможет позволить себе небольшую расслабуху. Например, скатается в какой-нибудь зарубеж. И она даже знает, конкретно в какой...

Париж называется.

А пуркуа бы не па? Ее знакомая, хорошая девочка Марина, участница летних приключений, звала в гости, обещала приглашение прислать. Провести пару недель в Париже – ну что может быть лучше для восстановления душевного равновесия красивой женщины? Прошлым летом Алена восстановилась по полной программе: в таку-ую крутую детективщину ввязалась, таки-ие сердечные сотрясения пережила [5] , что похудела на два килограмма и стала выглядеть лет на пять моложе. И без всяких, заметьте себе, посещений салонов красоты!

5

Об этом можно прочесть в романе Елены Арсеньевой «Поцелуй с дальним прицелом».