Час негодяев

– Мистер Охрименко?

– Кхе… да.

– Это Козак. Посольство США.

…

– Помните наш разговор?

– Э… да.

– Соберите все документы, деньги в доме и выходите. Идите к Амурскому мосту, – он специально назвал мост неправильно, чтобы запутать, – и ждите нас там. Мы подберем вас.

– Что… зачем?

– Вы хотите попасть в Соединенные Штаты?

– Да.

– Тогда делайте, что вам говорят!

Рявкнув, Козак отключил телефон и сполз вниз по сиденью. Лучше, если его видеть не будут…

Охрименко появился на улице минут через тридцать с небольшой сумкой. Осмотрелся, пошел в одну сторону, затем, словно спохватившись, – в другую. Судя по походке, если он и был пьян, то несильно.

Козак пропустил его мимо машины… теперь он в чем-то был уверен. Не началось движение, не подъехал большой белый фургон местной прачечной. В общем, никаких признаков того, что Охрименко находится под контролем или под наблюдением. Это могло быть и хорошо, и плохо. Хорошо, если те, кто играет здесь в игры, действительно отстают от него и не ожидают от него этого хода. Плохо, если этот старый, опустившийся пьяница навешал ему лапши на уши, а он поверил.

Охрименко ковылял дальше, к дороге. Козак выждал какое-то время, затем вышел из машины и догнал бывшего снайпера.

– Охрименко…

– Есть одна вещь, о которой мы не поговорили, Охрименко… – сказал Козак, прислонившись спиной к ограждению набережной.

– Вещь? – настороженно сказал бывший снайпер.

– Да. Точнее – событие. Вы были в зоне боевых действий на Донбассе, верно?

…

– Я не собираюсь вас ни в чем обвинять. Просто хочу спросить. Как специалиста.

– О чем?

Вместо ответа Козак достал пять стодолларовых бумажек. Если он так будет разбрасываться деньгами…

– В дорогу.

Импровизируй. Всегда будь неожиданным для собеседника.

– …расскажите мне про украинских снайперов.

– Что рассказать?

Козак отделил стодолларовую бумажку и протянул Охрименко. Тот, поколебавшись, взял и сунул в карман.

– Какое оружие у вас было? С чем воевали вы?

– «СВД». «Мосинка». Потом были «Маяки», но немного.

– «Маяки» – что такое?

– Винтовки «Маяк». Триста восьмые, но качество не очень. Еще были пять и сорок пять. Как ваши – только с длинным стволом. «М16».

– Да, понимаю. «Маяк» был с болтовым затвором?

– Болтовым?

Козак показал руками.

– Да, такие.

– Но больше было «СВД», верно?

– Да. Почти у всех «СВД». Да.

Козак дал вторую стодолларовую бумажку.

– А как насчет крупнокалиберных? Двенадцать и семь.

– Такие были, – уверенно сказал Охрименко, – но с ними были проблемы.

– Какие?

– Не было патронов.

– Не было совсем?

– Почти не было. Винтовки были американского калибра. Их закупили… или передали бесплатно, но патронов к ним не было. – Охрименко мрачно усмехнулся. – Волонтеры не могли нам привезти патроны, а государство почти не закупало их для нас. Гораздо лучше были русские винтовки – у них такой же патрон, как у крупнокалиберного пулемета, если не привезли снайперские, ты все равно стреляешь. Русские винтовки. Они и точнее, чем «барретт». У нас под самый конец была одна такая… Мы выменяли ее у спецназа, дали два отжатых джипа за нее. Они ходили в тыл и взяли ее у сепаров. Тем Россия давала все, что им нужно. В том числе и такие винтовки. Мы их звали «слонобои».

– Слонобои?

– Да. Как для охоты на слона… – Охрименко неопределенно повел руками.

– Ясно. Эта винтовка. Кто из нее стрелял?

– На нее выделили два человека. Симон и Перец.

– А настоящие их имена?

Охрименко назвал. Козак запомнил, не записывая.

– А винтовки без оптического прицела? Крупнокалиберные? Их использовали?

– Было дело. У днарей такие были.

– Кто?

– Днари. Бойцы ДНР. Они вскрыли радяньские склады оружия еще времен Второй мировой… там были такие винтовки. Противотанковые. У них полно таких было. Сначала у них даже гранатометов не было, это потом Путин дал им…

Что что-то произошло, Козак понял почти инстинктивно… по тому, как Охрименко резко оборвал разговор. Он повернулся и увидел, что на лице бывшего снайпера застыло выражение ужаса…

– Что произошло? – резко спросил Козак.

Вместо ответа Охрименко бросился бежать, и в следующую секунду в него попала пуля…

Сам Козак попадал в такие ситуации – когда рядом кого-то подстрелили – трижды. Два раза в Ираке и один – в Ливии. В Ираке больше всего он запомнил тот гребаный денек в Баакубе, когда они вышли на исходную позицию, получив верняк на девятку пик [37] , но вместо этого по ним открыл огонь снайпер, засевший в оросительной канаве, а потом и миномет. Хотя нет… четырежды… теперь уже четырежды.

37

В Ираке была напечатана колода карт с фотографиями иракских военачальников и деятелей режима, подлежащих задержанию. Потому американские солдаты знали их не по именам, а по их позиции в колоде карт и так их и называли.

Черт возьми, четырежды…

Когда в Охрименко попала пуля, он был всего метрах в трех… но этим попаданием его откинуло почти на такое же расстояние. Это было как в Голливуде… только происходило на самом деле. Тело шлепнулось на асфальт подобно мешку, а в воздухе повисло красно-розовое облачко… брызги попали даже на лицо Козака.

Снайпер!

Упав, он покатился по асфальту, потому что только так он и мог выжить. Ярко светящее солнце брызнуло ему в лицо.

В следующий момент огромная пуля ударила в асфальт рядом с ним. Это было как маленький гейзер, куски асфальта больно ударили по лицу и по рукам…

Он не знал, кто стреляет и откуда. Понимал только одно – надо выжить. Занять укрытие, потом перебежать еще раз. Двигаться… не давать снайперу надежно прицелиться. Тяжелая снайперская винтовка, да еще и на большом расстоянии – не пистолет-пулемет, беглый огонь из нее вести нельзя…

Боком он наткнулся на бетонный поребрик, вскочил и перевалился за него, стараясь быть ближе к дереву, дерево, возможно, задержит пулю и собьет снайперу прицел. По его ощущениям, по мимолетной памяти попадания в Охрименко, скорее всего, стреляли вдоль набережной, возможно, с моста…

Еще одна пуля попала в дерево, но не пробила его, он видел, как вздрогнул ствол. Дерево было старое, с толстым стволом, и его не смог взять даже пятидесятый калибр.

Нарушая все правила движения, к обочине выскочила серебристая «Нива», открылась дверь, и на асфальт полетел какой-то сверток. Ударившись об асфальт, он подпрыгнул, и с обеих его сторон вырвались клубы плотного серого дыма…

Поняв, что это за ним, Козак бросился к машине. Еще одна пуля ударила почти туда, где он только что был, вырвав здоровенный кусок бетонной клумбы. Он подлетел в воздух на метр, рассыпая пыль и осколки бетона как шрапнель…