Час Предназначения

– Ты действительно хочешь стать следующей Смеющейся жрицей?

Она подняла голову.

– Мы, ее ученики, называем Литу просто жрицей. Слово «Смеющаяся» было придумано и добавлено скорее для забавы. Когда служитель Патриарха говорит подобные глупости, так и хочется стукнуть его мотыгой.

– Так ты хочешь или нет?

– А почему нет?

Я пожал плечами. Первой моей реакцией было возразить ей. Мало того что жрица считалась посмешищем среди мужчин поселка, но у нее к тому же хватало обязанностей – благословлять младенцев, обряжать мертвых, рассказывать сказки детям, сидя на неудобном деревянном табурете позади здания Совета, пока шло собрание мужчин-старейшин. У Каппи просто не осталось бы времени на все то, чем должна заниматься жена, – ведь, несмотря ни на что, предполагалось, что я стану мужем Каппи после нашего Предназначения…

Все в поселке ожидали, что мы поженимся. Все говорили, что мы будем прекрасной парой.

Но, с другой стороны, в должности жрицы были и положительные моменты. Прежде всего, это могло стать поводом для того, чтобы не жениться на ней, и в этой ситуации все меня наверняка бы поняли – жрице не дозволялось иметь мужа, так как это могло повлечь за собой «конфликт интересов». Впрочем, оставаться старой девой от жрицы тоже никто не требовал. У Литы, надо полагать, не раз бывали близкие отношения с мужчинами – когда о ней заходил разговор, мужчины частенько многозначительно подмигивали. Если бы Каппи стала следующей Смеющейся жрицей, я мог бы заниматься с ней любовью каждый раз, когда бы мне этого хотелось (например, увидев ее в мужской одежде), и при этом не связывать себя с ней на всю жизнь.

Еще одним преимуществом было то, что в этом случае Боннаккут оказался бы вычеркнут из ее жизни. Женщины поселка просто не допустили бы, чтобы их кроткая женственная жрица путалась с первым воином, так же как мужчины не позволили бы бравому мужественному первому воину проводить время с тупоголовой жрицей. Даже если бы я бросил Каппи, то ей никогда не позволили бы связать свою жизнь с Боннаккутом.

Ко всему прочему, если Каппи хотела стать жрицей, ей в любом случае пришлось бы выбрать себе в Предназначение женский пол. Это оставляло мне вариант – тоже предпочесть судьбу женщины, тем самым избавившись от любых обязательств, которые, по мнению окружающих, я мог бы иметь по отношению к ней. Я часто думал о том, чтобы выбрать себе женское Предназначение – по крайней мере, мне не пришлось бы чересчур много работать. Заниматься домашним хозяйством, заботиться о своем сыне Ваггерте… и зарабатывать кучу денег, играя на скрипке по выходным. Конечно, если бы я стал женщиной, а Каппи – жрицей, она могла бы попытаться мною командовать; но я был бы далеко не первой женщиной из тех, кто старался держаться подальше от Смеющейся жрицы.

Каппи все еще ждала моего ответа. Так хочу ли я, чтобы она заняла пост Литы?

– Если тебе это нужно, – сказал я, – возражать не стану.

С любопытством посмотрев на меня, она кивнула.

– Спасибо. Весьма благородно с твоей стороны. Честно говоря, я ожидал большей благодарности.

Например, восторженных поцелуев за то, что я с ней согласился. Конечно, я в конце концов раздраженно оттолкнул бы ее, но мне все же хотелось хоть какого-то проявления признательности.

Несколько минут мы молча сидели рядом на ступенях. Было около двух часов ночи, но я чувствовал себя слишком уставшим для того, чтобы обернуться и взглянуть на часы на башне Совета. Интересно, чего ждали от нас старейшины – что мы снова вернемся на болото, когда все закончится? Или просто отправимся к себе домой?

Похоже, Каппи думала о том же самом.

– Если они и в самом деле хотят, чтобы мы торчали здесь всю ночь, – пробормотала она, – могли хотя бы одолжить нам колоду карт. Как говорит Лита, большинство собраний Совета – это пять минут дела, за которыми следуют три часа покера.

– Не зря же ее зовут Смеющейся жрицей, – не удержался я.

– Но что там можно так долго обсуждать? – Каппи бросила взгляд на запертую дверь позади нас. – Спроси любого, что следует делать при виде нейт, и каждый даст тебе короткий и ясный ответ.

– Если нейт вернулась с подарками, все иначе.

Я рассказал ей, с какой охотой Боннаккут принял «беретту» и как потом подлизывался к Рашиду. Возможно, я слегка преувеличил, но кто сказал, что я должен выставить первого воина в лучшем свете?

Когда я закончил свой рассказ, Каппи сердито посмотрела на меня.

– Значит, теперь они здесь. И Рашид вручает подарки старейшинам.

– Вероятно.

– Но ведь старейшины не берут взяток, разве не так? – Она немного помолчала. – По крайней мере, Лита не стала бы…

– Зависит от того, какова взятка. – Я старался говорить голосом искушенного в подобных делах человека. – Лита вполне может отказаться от денег или золота… Но предположим, что у Рашида есть какое-то высококачественное лекарство с Юга – вакцины или антибиотики прямо от Лучезарных, нечто, что могло бы спасти многие жизни, возможно, даже излечить опухоли в груди у Литы. И все, что ему нужно, – посмотреть завтрашнюю церемонию и уйти. Ты думаешь, жрица отказалась бы от подобной сделки?

– Лита не взяла бы лекарство для себя одной, – сказала Каппи, – но для других… для детей… Думаешь, у Рашида действительно есть нечто подобное?

– Он – титулованная особа, – ответил я. – Лита один раз обратилась к нему «лорд Рашид», словно он сам или его имя были ей знакомы. Если он – аристократ из Фелисса, возможно, у него есть доступ к медикаментам, которыми Лучезарные снабжают губернаторов. Или, возможно, у него достаточно денег, чтобы позволить себе приобрести ценные вещи: семена пшеницы, которая может пережить зиму, сельскохозяйственные или рыболовные приспособления Древних или холодильную машину для рыбной фабрики. Мой приемный отец говорил, что в Фелиссе есть такие…

Дверь зала Совета распахнулась, и послышался громкий смех. Каппи посмотрела на меня так, что у меня не оставалось никаких сомнений в том, что она думает о людях, которые смеются после того, как получили взятку от нейта.

Три секунды спустя с важным видом вышли Теггери и Рашид; мэр обнимал Рашида за плечи, почти так же, как до этого Рашид обнимал Стек.

– Если ты действительно хочешь сохранить свою личность в тайне, лорд Рашид, – говорил Теггери, – лучше всего будет…

Увидев меня и Каппи, сидевших на ступенях, мэр замолчал.

– Мы умеем хранить тайны, – холодно заметила Каппи.

– Прекрасно, – улыбнулся Рашид. – Мы с Советом пришли к некоторому соглашению, и для всех будет лучше, если…

– Лучше для блага поселка, – самодовольно добавил Теггери.

– Да, – продолжал Рашид, – будет лучше для всех, если мы не станем распространять слухи о нейт и прочих проблемах.

– Тогда почему бы тебе просто не уйти и не забрать Стек с собой? – спросила Каппи.

– Я уйду завтра, после того как увижу Господина Ворона и Госпожу Чайку, – ответил Рашид. – Пока же мы можем изменить внешность Стек – во всяком случае, скрыть ее истинную природу – с тем чтобы не оскорбить чувства остальных жителей поселка. Я хочу, чтобы вы поклялись, что не расскажете никому о том, что произошло здесь сегодня ночью, пока я не уйду.

– Вам придется поклясться на Руке Патриарха, – велел мэр.

Каппи поднялась на ноги.

– С чего бы это?

– Каппи! – потрясенно выговорил я. Никто никогда не разговаривал с главой поселка подобным тоном.

Но Каппи лишь мрачно посмотрела на меня и снова повернулась к Рашиду и Теггери.

– Я всего лишь глупая женщина, – четко произнесла она, – но вы, похоже, сумеете меня развеселить.

У мэра отвалилась челюсть. Он уставился на нее, потом отпустил Рашида и повернулся к открытой двери, где среди старейшин стояла Лита. Та робко шагнула вперед, опустила глаза и пробормотала, глядя в землю: