Час ведьмовства

Майкл засмеялся.

– А вы полагаете, что дьявол существует?

– Честно говоря, не знаю. Но именно такое утверждение вы услышите от любого достойного члена Таламаски.

– Пожалуйста, расскажите об Обителях поподробнее…

– Думаю, вам особенно понравилась бы та, что в Лондоне…

Майкл едва ли обратил внимание, что Новый Орлеан давно остался позади и теперь машина мчалась по пустынной ленте нового шоссе, проходящего среди болот, а небо сузилось до голубой полоски над головой. Как зачарованный, он жадно ловил каждое слово Эрона Лайтнера. Но внутри нарастало какое-то мрачное, тревожное ощущение, которое он старался не замечать. История Таламаски почему-то казалась Майклу знакомой. Такой же знакомой, как приведшее его в ужас предположение насчет Роуан и «того человека». Такой же знакомой, как и дом на Первой улице. Каким бы мучительно волнующим ни было это ощущение, оно привело Майкла в полнейшее уныние, ибо великий замысел, частью которого он, по собственному убеждению, являлся, несмотря на всю неясность и неопределенность, вдруг стал шириться, разрастаться; и чем значительнее он становился, тем в большей степени терял свою значимость окружающий мир, постепенно утрачивая присущие ему прелесть, величие и в определенной мере романтическую привлекательность, сводя на нет прежние обещания великого множества земных чудес и нескончаемых перемен в судьбе.

Должно быть догадавшись, какие чувства испытывает в этот момент Майкл, Эрон на мгновение смолк, а затем ласково, однако почти отрешенно произнес:

– Майкл, вы просто слушайте. И ничего не бойтесь…

– Скажите мне одну вещь, Эрон.

– Разумеется… если смогу…

– Можно ли прикоснуться к духу? Я имею в виду того человека. Можно ли потрогать его рукой?

– Бывали моменты, когда такая возможность казалась мне вполне реальной… Во всяком случае, существует вероятность коснуться… чего-то… Другой вопрос – и в этом вы вскоре убедитесь, – позволит ли такое существо дотронуться до себя.

Майкл кивнул.

– Значит, все действительно взаимосвязано. Руки, видения… и даже вы… и ваша организация. Все тесно связано между собой.

– Не спешите с выводами. Сначала прочтите досье. На каждом шагу этой игры следует… ждать и наблюдать.

10

Когда в десять утра Роуан проснулась, ее охватили сомнения в реальности ночного происшествия. В потоках солнечного света, согревшего дом, появление здесь призрака казалось абсолютно невероятным. Роуан попробовала воскресить в памяти обстановку прошедшей ночи: завывание ветра, неистовый плеск волн… Безрезультатно. Это оказалось совершенно невозможным.

Роуан обрадовалась, что не дозвонилась до Майкла. Ей не хотелось выглядеть глупо, а главное – она не считала себя вправе вновь сваливать на него груз своих забот. Но, с другой стороны, не могла же она все это выдумать! Неужели ей просто померещился человек, стоявший у окна, прижав к стеклу ладонь, и смотревший на нее таким умоляющим взглядом?

Во всяком случае, сейчас ничто не говорило о присутствии этого существа в доме. Роуан вышла на террасу, тщательно обследовала ее по всей длине, внимательно осмотрела сваи и воду под ними. Никаких признаков чего-либо необычного. Да и какие могут быть признаки? Роуан постояла у перил, радуясь свежему ветру и синему небу над головой. От эспланады на противоположной стороне залива медленно и грациозно отходили несколько яхт. Вскоре вся акватория запестрит парусами. Роуан вдруг тоже захотелось прогуляться по морю на «Красотке Кристине», но она быстро подавила в себе это желание, решив, что сейчас не время.

Она вернулась в дом.

Звонков от Майкла пока не было. Что ж, у нее есть только два варианта: либо все-таки вывести «Красотку Кристину» в море, либо отправиться на работу.

Роуан предпочла работу.

Телефон зазвонил, когда она, уже одетая, стояла у двери, готовясь уйти.

– Майкл?… – прошептала Роуан.

Однако в следующий момент она сообразила, что звонит кто-то из знавших Элли, причем из другого города.

– Пожалуйста, позовите к телефону мисс Элли Мэйфейр. Абонент желает говорить лично с ней, – услышала она голос телефонистки.

– Мне жаль, но это невозможно, – ответила Роуан. – Она здесь больше не живет.

Как вообще следует говорить о таких вещах? Роуан всегда было неприятно сообщать людям о смерти Элли.

Она слышала, как телефонистка о чем-то переговаривалась с абонентом на другом конце провода.

– Не скажете ли, где ее можно найти?

– Простите, кто звонит? – в свою очередь спросила Роуан, ставя сумочку на кухонный стол. Утреннее солнце уже успело изрядно прогреть дом, и ей было жарко в куртке. – Если абонент желает говорить со мной, прошу перевести оплату на мой счет, – добавила она.

Снова голоса на другом конце провода, затем резкий голос пожилой женщины решительно произнес:

– Я буду разговаривать с тем, кто ответил на звонок.

Телефонистка отключилась.

– Роуан Мэйфейр у телефона. Чем могу служить?

– Тем, что скажете, где и когда я могу застать Элли.

В тоне женщины ощущались нетерпение – возможно, даже злость – и явная холодность.

– Вы ее приятельница? – спросила Роуан.

– Если с ней нельзя связаться немедленно, я хочу поговорить с ее мужем, Грэмом Франклином. Вы, наверное, знаете номер телефона его офиса?

Какая неприятная особа, подумала Роуан. Однако в ней все сильнее крепло подозрение, что звонит кто-то из родственниц Элли.

– К сожалению, с Грэмом тоже невозможно связаться. Если вы соблаговолите представиться, я сообщу вам причину.

– Благодарю, но я не считаю нужным это делать, – отчеканила старуха. – Мне необходимо безотлагательно поговорить с Элли Мэйфейр или Грэмом Франклином.

«Не заводись, – успокаивала себя Роуан. – Судя по всему, эта женщина далеко не молода, и если она родственница Элли, не стоит упускать возможность побеседовать с ней».

– Мне неприятно сообщать вам об этом, – произнесла она вслух, – но Элли Мэйфейр умерла в прошлом году. От рака. Грэм скончался двумя месяцами раньше. Я Роуан, их дочь. Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Может быть, вы хотите получить дополнительную информацию?

Молчание.

– Это твоя тетя – Карлотта Мэйфейр, – послышался наконец в трубке голос. – Я звоню из Нового Орлеана. Ради всего святого, почему меня не уведомили о смерти Элли?

Роуан буквально вспыхнула от гнева.

– Я не знаю, кто вы, мисс Мэйфейр, – сказала она, заставляя себя говорить медленно и спокойно. – У меня нет ни адреса, ни телефона кого-либо из новоорлеанских родственников Элли. Она не оставила о них какой-либо информации. Однако согласно распоряжению, данному Элли адвокату, о ее смерти не сообщили никому, кроме самых близких друзей здесь, в Сан-Франциско.

Роуан вдруг почувствовала, что вся дрожит, а рука, держащая трубку, мокра от пота. Ей было трудно поверить, что она может быть столь невежливой, даже грубой, но сожалеть об этом слишком поздно. К тому же она сильно нервничала, опасаясь, что незнакомая родственница прервет разговор.

– Вы слушаете, мисс Мэйфейр? – спросила она. – Простите меня. Просто ваш звонок явился для меня полной неожиданностью.

– Да, – согласилась старуха. – Возможно, мы обе застигнуты врасплох. Похоже, мне придется поговорить с тобой – иного выбора нет.

– Я вас внимательно слушаю.

– Считаю своей тяжкой обязанностью сообщить, что сегодня утром умерла твоя мать. Полагаю, ты понимаешь, о ком я говорю? Твоя настоящая мать. Я намеревалась сказать об этом Элли и предоставить ей самой решить, как и когда она поставит тебя об этом в известность. Мне жаль, что приходится делать это напрямую… Твоя мать умерла сегодня утром, в пять минут шестого.

Роуан совершенно онемела, не в силах что-либо ответить. Ее словно ударили. Нет, это нельзя было назвать внезапно нахлынувшим горем – слишком острым и ужасающим было ощущение. Ее настоящая мать как будто вдруг возникла из небытия, но… всего лишь на несколько секунд. Она оставалась живой ровно столько времени, сколько понадобилось мисс Мэйфейр, чтобы коротко и скупо сообщить о ее смерти. Вместе с последним произнесенным теткой звуком мать умерла – перестала существовать.