Час волка

«Мерседес» притормозил. Габи просигналила группе велосипедистов, чтобы те уступили ей дорогу. Майкл учуял запах лошади и увидел рядом с собой конного полицейского. Полицейский отдал ему честь.

Майкл кивнул в ответ, подумав, что ему очень хотелось бы повстречаться с этим гадом в лесу.

Габи вела машину на восток по бульвару Батиньоль, через район, забитый многоквартирными домами и особняками в стиле рококо. Они пересекли авеню де Клини, повернули на север. Поворот направо на рю Квентон — и они попали в район улиц, мощенных коричневой брусчаткой; на окнах домов висело белье. Здания окрашены в пастельные тона; стены почти сплошь в трещинах, из-под которых выступала древняя желтая кладка. Здесь велосипедисты попадались куда реже и совсем не было придорожных кафе и уличных художников. Дома напоминали толпу мирных пьяниц, опирающихся друг на друга; Майкл ощутил, что здесь даже воздух пропах горьким вином. На улицах торчали неопрятные фигуры зевак, которые провожали «мерседес» тупыми, безразличными взглядами. Ветер от проезжающей машины поднимал с тротуаров обрывки пожелтевших газет, и они летели по грязным тротуарам вслед за ней.

Габи быстро проскакивала блоки кварталов, почти не притормаживая на слепых поворотах. Она повернула влево, потом направо, потом проскочила несколько блоков прямо. Майкл увидел покосившуюся надпись: «Рю Лафарг».

— Приехали, — сказала Габи, глуша двигатель и мигая фарами.

Двое пожилых мужчин открыли ворота. За ними начиналась брусчатка — всего на несколько сантиметров шире «мерседеса». Габи вела машину очень осторожно. Двое мужчин заперли ворота. Аллея заканчивалась зеленым гаражом. Габи сказала:

— Выходи, — и выключила мотор.

Майкл вышел. Пожилой мужчина с обветренным худым лицом и седыми волосами сказал:

— Следуйте за мной, пожалуйста, — и быстро пошел вперед.

Оглянувшись, Майкл увидел, как Габи открыла багажник и достала из него коричневый саквояж. Затем закрыла багажник и гаражную дверь. Один из встречавших запер гаражную и положил ключ в карман.

— Будьте добры, поскорее, — вежливо, но твердо поторопил Майкла седовласый.

Каблуки Майкла громко стучали по брусчатке. Ставни окон были закрыты. Майкл последовал за стариком через калитку с решеткой в розарий и далее — в дверцу голубого домика. Они прошли на второй этаж по узкому коридору и гулкой лестнице. Открылась дверь, и седой предложил им войти. Майкл, вошел в комнату с ветхим ковром на полу. Пахло хлебом и жареным луком.

— Добро пожаловать, — сказал кто-то.

Майкл увидел перед собой тощую старушку с седыми волосами, гладко зачесанными назад. За ее круглыми очками виднелись острые карие глаза, которые вбирали все и ничего не выдавали, прячась за сеточку морщин. Она улыбнулась, обнажив зубы цвета спитого чая.

— Снимите вашу одежду, пожалуйста.

— Мою… одежду?

— Да, этот проклятый мундир. Снимите его.

Вошла Габи с мужчиной, закрывавшим гараж. Старуха посмотрела на нее; ее лицо вытянулось.

— Мы ожидали двоих мужчин.

— Все в порядке, — сказал Майкл. — Маккеррен…

— Никаких имен, — резко возразила старуха. — Haw сказали, что будут двое мужчин. Водитель и пассажир. Почему это не так? — Ее глаза, черные, как дуло винтовки, смотрели на Габи.

— Планы изменились, — сказала Габи. — Я решила…

— Измененные планы — испорченные планы. Кто ты такая, чтобы решать?

— Я сказал, что все в порядке, — повторил Майкл.

Теперь огонь ее глаз был устремлен на него. Двое мужчин стояли у него за спиной. Майкл был уверен, что они вооружены. Один — справа, другой — слева. Каждому локтем в лицо, если они вытащат пистолеты.

— Я ручаюсь за нее, — сказал Майкл.

— А кто поручится за тебя, зеленоглазый? — спросила старуха. — Это непрофессионально. — Ее взгляд переходил от Майкла к Габи, затем замер на девушке. — А! — решила она. — Ты его любишь, да?

— Конечно нет! — Лицо Габи залилось краской.

— Ну, возможно, сегодня это называется по-другому. — Она снова улыбнулась. — Любовь — всегда любовь. А тебе, зеленоглазый, я сказала сбросить этот поганый мундир!

— Я предпочитаю, чтобы меня пристрелили в штанах.

Старуха хрипло рассмеялась.

— По-моему, ты не из тех, кто в основном стреляет без штанов. — Она махнула рукой. — Раздевайся. Никто никого не собирается убивать. По крайней мере, сегодня.

Майкл снял китель. Один из мужчин принял его и начал отрывать подкладку. Другой взял у Габи саквояж, поставил на стол и открыл. Он перебирал одежду, которая лежала в нем. Старуха оторвала медаль за Сталинград с груди кителя и стала рассматривать ее при свете лампы.

— Эта дрянь не обманет даже слепого медника! — заявила она с презрительным смехом.

— Эта медаль настоящая, — сухо заметила Габи.

— Да? А откуда это тебе известно, красотка?

— Известно, — сказала Габи. — Известно потому, что я сняла ее с трупа, после того как перерезала ему глотку.

— Что ж, неплохо для тебя. — Старуха отложила медаль в сторону. — Худо для того. Ты тоже раздевайся, красотка. Скорее, мне некогда.

Майкл разделся до белья, то же сделала Габи.

— Ты — волосатый молодец, — заметила старуха. — Что за зверь был у тебя папашей? — Она кивнула одному из двоих мужчин: — Принеси ему одежду и ботинки. — Старуха взяла пистолет Майкла и понюхала дуло. Она сморщила нос, учуяв запах недавнего выстрела. — Значит, по дороге что-то было?

— Небольшие неприятности, — ответил Майкл.

— Подробностей не нужно. — Она завела карманные часы и увидела капсулу с цианидом. Закрыв крышку, она вернула часы Майклу. — Возьми, могут пригодиться. По нынешним временам хорошо знать точное время.

Седовласый вернулся с одеждой и парой черных ботинок.

— Ваши размеры нам передали по радио, — сказала старуха. — Но мы ожидали двоих мужчин. Ты, кажется, привезла свою одежду с собой. Весьма предусмотрительно. У нас нет для вас гражданских документов. Их слишком легко проследить в городе. Если кого из вас поймают… — Она глянула на Майкла жестким взглядом. — Вы знаете, какое сейчас время.

Майкл понимающе кивнул.

— Вашу военную форму и машину вы больше не увидите. Вам дадут велосипеды. Если вдруг понадобится машина, мы поговорим об этом. У нас мало денег, но много друзей. Называйте меня Камиллой. Вы будете говорить только со мной. Оставьте при себе пистолет. Здесь его добыть нелегко. — Она несколько секунд смотрела на Габи, оценивая ее, затем снова обратилась к Майклу: — Похоже, в этом деле у вас достаточно опыта. Я не хочу ничего знать о вас и о ваших делах. Важно одно — от того, насколько вы умны, в Париже зависят жизни многих людей. Мы, как умеем, поможем вам, но, если вас поймают, мы вас не знаем. Это понятно?

— Понятно, — ответил Майкл.

— Хорошо. Если вы хотите отдохнуть, ваша комната — прямо. — Камилла показала на коридор. — Я только что сварила луковый суп. Милости просим.

Майкл взял свою одежду, а Габи — саквояж.

Камилла сказала:

— Детки, ведите себя хорошо, — и направилась на кухню, где на чугунке кипел котелок с луковым супом.

Майкл последовал за Габи по коридору к своему новому жилью. Дверь заскрипела в петлях, когда Габи толкнула ее. В комнате стояла двуспальная кровать с белым покрывалом. Комната небольшая, но чистая, с верхним дневным светом. Окно выходило на здания пастельных цветов, которые как пьяные валились друг на друга.