Чаша из долины жизни

– Еви, постой! Я хотел поговорить с тобой. Если этот Илген или кто-либо из его приближённых хоть чем-то обидит тебя, прошу подай мне весточку! Всеми правдами и неправдами найди возможность рассказать мне. И пусть он тогда пожалеет, что обидел тебя! – Лицо Фарона стало суровым и жёстким, а глаза холодными, как сталь меча. Евмения никогда не видела отца таким. Но она знала, что он бывает так решителен, когда дело касается его народа, его государства или, вот, её. И она поняла или, скорее, почувствовала, что отец с неутомимостью ищейки будет преследовать любого, кто обидит её, и найдёт хоть на краю света. Тогда этому человеку не поздоровится.

– Хорошо папа, не волнуйся, я обещаю.

– Вот и славно! – Король словно обмяк, напряжение оставило его, и он снова стал прежним. – Теперь пойдём!

Фарон вывел дочь в наряде невесты на крыльцо дворца, чтобы народ, по обычаю, смог попрощаться с ней, и по площади пронёсся восторженный вздох. Евмения выглядела сейчас прекрасной и чистой, словно королевы древнего Светомирья. Несколько минут простояв на крыльце, она спустилась вниз, и отец накинул ей на плечи серый походный плащ, а на волосы – капюшон. Это тоже была традиция. Теперь в платье невесту сможет увидеть лишь жених в Свадебном Доме.

Самым тяжёлым было прощание. Еви натянула капюшон почти на глаза, чтобы никто не видел слёз. Она обнимала няню, обнимала отца, махала рукой тур'адорцам на площади и боялась только, что это прощание никогда не закончится, а у неё не хватит сил и решимости расстаться с отцом. Поэтому она поцеловала отца на прощанье и, почти бегом, преодолела несколько шагов до кареты. Закрыв дверцу, она упала на подушки и, всхлипывая, зарылась лицом в пушистый мех шубы, положенной здесь на случай холодной зимы в Галерасе. Король дал приказ к отъезду, и карета тронулась.

Глава 4. В дороге

Евмения, принцесса Тур'Адора ехала в карете по лесному, почти заросшему тракту, к границам Галераса. Сначала она радовалась дороге и с интересом осматривала окрестности из окна кареты. Но потом почти однообразный ландшафт надоел ей, и она просто терпеливо ждала следующего привала.

В первый же день, остановившись на ночь в гостинице, Еви с помощью Ирмы аккуратно сняла платье невесты и сандалии и заменила их на более приличествующий путешествию наряд. Теперь она наденет их только перед самым Свадебным Домом.

После первого привала последовали и другие, но уже гораздо менее удобные. Чем дальше они уезжали от столицы, тем меньше вокруг было сёл и деревень, а дорога всё более и более порастала бурьяном. И уже об остановке в гостинице не приходилось и думать. Конечно, Еви обеспечивали всяческими удобствами. Но ей, не видевшей другой жизни, было всё-таки тяжело ночевать не дома на уютной кровати, а в карете, хоть и на мягкой шубе. Но девушка смотрела на сопровождавших её воинов, на беззаботную Ирму и, молча переносила все неудобства.

Через несколько дней пути, Евмения уже знала по именам всех воинов в отряде. Военачальником был Ясмин – старый друг её отца. Еви помнила его ещё с детства и, хотя папа старался, чтобы она никогда не видела войны, а её ушей не касались интриги и заговоры, всё же совсем уберечь он её не мог. Она часто в детстве убегала из дворца и, прислонившись к решётке забора, завороженно смотрела, как маршируют солдаты на площади. Во главе их, на вороном коне всегда сидел Ясмин.

Она любовалась могучим всадником, словно высеченным из камня, и только, повзрослев, разглядела и его морщины, и седые волосы, и шрамы на лице, и усталые серые глаза. На войне его сильно потрепало, и сейчас Ясмин совсем осунулся, постарел и хромал на левую ногу, но никак не хотел уходить на покой. Он не мог найти себя в миру. Ведь большую часть жизни Ясмин воевал.

И Еви даже смутно помнила то время. Когда она была маленькой, между Галерасом и Тур'Адором ещё шла война, а отец каждый день заходил к ней в детскую, мрачнее тучи. Иногда она незаметно пробиралась к нему в кабинет, когда он собирал военный совет, и пряталась за шкафом. А оттуда слушала непонятные тогда для неё рассуждения о контрнаступлении, конных отрядах, армии лучников и донесениях разведчиков. На этих собраниях главным помощником и советчиком отца был Ясмин, тогда ещё молодой и красивый. Они часто засиживались с королём до полонучи, жарко что-то обсуждая, а она не выдерживала и засыпала. А утром просыпалась в своей кровати в детской. Наверное, её туда приносил отец, а, может быть, няня. Но это было так давно, что она уже не помнила подробностей.

Наблюдая сейчас за Ясмином, как он держался на привале, как настороженно прислушивался к каждому шороху, Еви понимала, что он никогда не изменится. Война жила в нём, и он никогда не сможет избавиться от неё.

Евмения часто разговаривала с ним во время поездки. Она расспрашивала Ясмина про своего отца, про войну и про его жизнь. Военачальник с удовольствием отвечал. Он любил маленькую королевну и для него честью было сейчас опекать её и отвечать на вопросы. Так что большую часть пути они ехали рядом. Отряд двигался неспешно, иначе по такой дороге и не проедешь. Тракт был старый, полуразрушенный, а под травой скрывались многочисленные ухабы и рытвины, попадая на которые, карета подскакивала, а вместе с ней и Еви. Поэтому вперёд они продвигались медленно. Но времени до назначенного срока оставалось ещё много. Ясмин был уверен, что они приедут к Свадебному Дому вовремя. В прежние времена он не раз успевал туда и обратно верхом меньше, чем за неделю. С каретой должны были успеть дней за двенадцать.

Еви как-то спросила Ясмина, что он будет делать после того, как довезёт её до Свадебного Дома. "Охранять вас, госпожа", – ответил военачальник. Девушка отмахнулась от него. Зачем охранять? Война давно кончилась. Она даже удивилась – зачем отец отправил вместе с ней такой большой отряд – двадцать отменных войнов с Ясмином во главе. Они ехали таким образом, что защищали её и обоз с вещами, на котором сидела Ирма, с обоих сторон. Но, видимо, отец волновался за неё, иначе она этого объяснить не могла. На дорогах давно уже было совсем безопасно. Даже на таком заброшенном тракте, как этот.

Но, по правде говоря, он был действительно заброшен. Этой дорогой, видимо, давно уже никто не пользовался. За всё время, что они были в пути, им ни разу не попалась ни телега, ни обоз, ни даже пеший человек. Ни одного следа не было видно на заросшем тракте, ни одна травинка не была примята. Еви обеспокоило бы это, но она знала из уроков истории, что после войны с Галерасом, люди старались не селиться возле границы. А до неё действительно было уже недалеко. Основные торговые пути шли на юг, к Алдереду. А здесь, ближе к северу, попадались лишь небольшие деревушки, да дома лесников-отшельников.

А вот Ясмин нервничал. Девушка ясно видела это по коротким отрывистым фразам, которыми он перекидывался с воинами. Он стал меньше разговаривать с ней и всё чаще ехал не рядом, а во главе отряда. А ещё он попросил её закрыть окна в карете, а отряду приказал двигаться быстрей. До Свадебного Дома оставалось всего несколько дней пути.

На привал решили остановиться в деревушке, последней, если верить картам, в этих местах. Как ни странно, здесь нашлась даже гостиница. Но выглядела она так, что Ясмин предложил девушке остаться ночевать в карете. Еви отказалась. Она мечтала поспать на нормальной кровати. Ей тяжело было представить себе, что после церемонии в Свадебном Доме, придётся ещё почти столько же ехать до столицы Галераса. Она ругала себя за изнеженность, но ничего с этим поделать не могла.