Часовые Вселенной

— Двое остались там.— Один из беспокойной пары махнул рукой в сторону Манхэттенского банка.— Бэтхерст и Крэйг задержались.

— Почему?

— Большинство придурков разбежались, были ранены или убиты, но им на смену пришли витоны. Они как раз появились наверху, когда мы внизу пытались вас вынести. Вот Бэтхерст с Крэйгом и вернулись, ну и...— Он замолчал.

— Они пошли в ловушку, зная, что из нее нет выхода? —подсказал Грэхем.

Собеседник молча кивнул.

Итак, двое остались, чтобы отвлечь по-прежнему непобедимого и к тому же разгоряченного схваткой врага, остались, чтобы беспомощно метаться и кричать и с криком умереть — или тоже превратиться в придурков. Они устремились наверх, зная, что спасения нет, но зная еще и то, что к тому времени, когда их схватят и высосут их непокорный разум, остальные затеряются в людской толпе и будут в безопасности.

Ради них эти двое пожертвовали жизнью. Грэхем молчал: сейчас любые слова прозвучали бы фальшиво; он знал, что никто не ждет и не требует от него никаких слов. Оперативники просто исполнили свой долг — так, как они его ощущали, в соответствии с традицией Разведывательной службы — вот и все.

Погладив пульсирующую левую руку, он приподнял тонкую повязку. Пустяковая царапина.

— Пусть это послужит тебе уроком,— сказал Воль,— не лезь туда, куда даже ангелы побоялись бы ступить. Что ты получил — сплошное несчастье!

— Надеюсь, что получил пропуск в рай,— отрезал Грэхем и, не обращая внимания на озадаченный вид приятеля, повернулся кчетверке оперативников,— Вы двое,— сказал он, обращаясь к одной паре,— поспешите в Йонкерс. Прямо туда вам не попасть — по пути сильная радиация. Скорее всего, придется добираться кружным путем. Но попасть туда вы должны любой ценой.

— Будьте спокойны, мы не подведем,— заверил его один из двоих.

— Вот и отлично. Передайте Стиву Кёнигу, чтобы он срочно занялся волной ноль целых пять десятых сантиметра — это горячая новость. Вам лучше разделиться и, если получится, выбрать разные пути: тогда шансы на успех возрастут вдвое. Запомните: пять десятых сантиметра. Это все, что нужно знать Кёнигу.— Он обратился ко второй паре: — Компания Маркони расположила свой завод в подземном городе близ Куинса. Они там химичат на свой страх и риск, не ожидая указаний из Вашингтона, но моя информация может им пригодиться. Так что скорее в путь и скажите Дикону: у нас есть все основания считать, что длина волны пять десятых сантиметра — как раз то, что надо.

— Будет сделано, мистер Грэхем,— ответил один из них.

Под конец он сказал всей четверке:

— Еще передайте: если кто-нибудь из них добьется успеха, пусть не зевают, если не хотят остаться не удел. Первая же установка, которую они соберут, должна бьггь направлена на защиту их лаборатории и станций, снабжающих их энергией. Только тогда — и никак не раньше! — они могут выполнять правительственный заказ. Скажите, чтобы не поддавались никаким начальственным паникерам, пока не обеспечат защиту своих установок и электростанций. Ясно?

— Так точно, мистер Грэхем.

Быстро и осторожно они вышли.

На лице у Грэхема застыла решимость.

— Если нам удастся получить эффективное оружие, нельзя допустить, чтобы его уничтожили на корню,— сказал он Волю.

— Вполне логично,— согласился тот, вскидывая на приятеля вопросительный взгляд,— Ты никак что-то придумал, Билл?

— Да, я узнал у Хетги одну конкретную деталь, на поиск которой был запрограммирован ее разум. Не сомневаюсь, что витоны собирались вырвать у нее эти сведения, как только она их получит, и немедленно принять соответствующие меры.— Он достал из кармана изодранного пиджака пустую фляжку, хмуро повертел в руках и отбросил. — Хетти должна была по возможности выяснить местоположение любой группы, экспериментирующей с волной пять десятых сантиметра или около того. Если бы ей удалось это узнать, их бы немедленно разгромили. А заодно, возможно, разгромили бы и другие группы — только для того, чтобы нас запутать. У нас не осталось бы никакого ключа к нужной длине волны, а они накрыли бы ту, которая для них опасна.

— Вот дьявол! — В голосе Воля прозвучал восторг, смешанный с изумлением,— За этим ты туда и сунулся? Чтобы сами витоны открыли тебе свой секрет!

— Они и открыли,— коротко ответил Грэхем,— Устами своего пособника. Очень любезно с их стороны, чтоб им ни дна ни покрышки! — Он взглянул на часы.— Теперь отсчет пойдет с этих секунд . Еще несколько часов — и мы должны получить долгожданный ответ. Поляризация — порядочная канитель: ведь мы имеем дело не с обычным светом, а с короткими волнами.

— Ничего,— успокоил его Воль.— Пока ты прекрасно справляешься.

— Я? Ты хочешь сказать: мы!

— Я хочу сказать: именно ты,— настаивал Воль.— Ты прекрасно справляешься. Все будет в порядке. Не зря говорят: у каждой тучки — серебряная изнанка.

— Поскорее бы увидеть это серебро, иначе будетслишком...— Он замолчал, потер саднящую руку и взглянул на друга,— Мне припомнилось что-то о фотонах, которые, отражаясь от полированного серебра, изменяют траекторию с двойной восьмерки на чистую спираль.

— Ну и что из этого? Я, например, тоже покручиваю по спирали кружку, когда в нее налито пиво.

— Серебро — это мысль! — продолжал Грэхем, не обращая внимания на шутку приятеля.— Главная проблема — добиться преломления, а не отражения, и серебро тут — как раз то, что надо. Есть хороший шанс, что такая короткая волна может пойти по спирали, если удастся отразить луч от серебряной пластины, и особенно если использовать электромагнитный ускоритель Бергстрома, чтобы придать серебру необходимую твердость и прочность, тем самым исключив поглощение.

— Ну ты даешь! — Воль смущенно улыбнулся.— Наверняка получится так, как ты сказал. Я вижу все так ясно, что смог бы представить и через месяц в тюремной камере, да еще с заткнутыми ушами!

— Один счастливый шанс из тысячи! — бормотал Грэхем.— Стоит попробовать, если Лори не изобрел ничего лучшего,— Кончив нянчиться со своей раной, он внезапно оживился: — Шевелись, Арт,— мы возвращаемся к Лори.

Сотня квалифицированных рабочих трудилась в поте лица в огромном цехе Фарадеевской компании. Их откомандировали местные радиотехнические и приборостроительные заводы. Каждый рабочий настолько хорошо знал свое дело, что Лори со своей немногочисленной командой мог без помех сосредоточиться на особой задаче, стоящей перед ними.

В результате многочасовой безостановочной работы на свет появился сложный, но компактный аппарат, который, сверкая металлом и стеклом, стоял посреди захламленного помещения. В центре агрегата поблескивали длинные узкие трубки; из ажурных конструкций, установленных на поворотном круге, выдавались цилиндрические экраны, ниже виднелась дюжина колес. С сиденья оператора, смонтированного перед небольшой панелью управления, можно было с помощью электрического привода перемещать и поворачивать всю установку на манер подъемного крана; ток к ней подавался по кабелям, которые выходили из конечных разъемов и змеились по полу к генераторам.

Вот один из рабочих, склонившись над идеально гладким пералуминовым диском, покрывает его тонким слоем серебра. Электрическая дуга разбрызгивает дождь мельчайших капель. Другой, рядом с ним, наносит на диск пленку гранулированного серебра, подавая его в пламя экзоацетиленовой горелки, которая напыляет серебряное покрытие на раскаленную поверхность. Любой метод годится — был бы человек, способный выполнять работу с ювелирной точностью.

Еще один рабочий доводит уже напыленный диск на реквизированном где-то полировальном круге, то и дело проверяя результат микрометром. Позади него один из помощников Лори заканчивает сборку полусферической решетчатой антенны. Двое ученых суетятся вокруг громоздкой цилиндрической трубы; один прилаживает к ее верху рамочные прицелы, передний и задний, другой выполняет тончайшую регулировку сложного ускорителя.