Частица твоего сердца

Мое тело тут же напряглось.

– А как ты, черт возьми, думаешь, на что это походило?

– Понятия не имею, – проговорил Холден. – Честно говоря, я даже не могу себе это представить. Я, конечно, терпеть не могу своих родителей, разумных-вирусов-в-человечьем-обличье, но оказаться свидетелем подобного… – Он пожал плечами. – Полагаю, на самом деле мне хочется знать, все ли с тобой в порядке? – Я сердито взглянул на него, и он поднял руки перед грудью. – Не откусывай мне голову. Это закономерный вопрос.

Я не сводил с него взгляда, но защитная злость растаяла, стоило лишь осознать, что никто, кроме социального работника, никогда не спрашивал меня о родителях. Она говорила мне то, на что остальные просто не осмеливались, опасаясь, как бы подобные разговоры не напомнили о смерти матери. Как будто без их слов я смог бы об этом забыть. И не носил происшедшее в себе ежедневно, ежечасно.

Или каждую ночь не видел вновь в своих кошмарах.

Я чуть не велел Холдену отвалить, но никто также не спрашивал меня, все ли со мной в порядке.

– Я не знаю, – сказал я огню. – Полагаю, я стараюсь как могу. И больше не хочу об этом говорить.

На губах Холдена появилась улыбка, необычная, мягкая, без острых уголков.

– Достаточно честно. Давай сменим тему на нечто менее тревожное и болезненное.

– Например?

– Девчонки. Конечно, не моя любимая тема. Но я признался тебе в гнетущем состоянии своей личной жизни. И если тоже хочешь излить душу, я весь внимание.

В сознании тут же всплыло идеальное лицо Шайло с гладкой кожей и полными губами. Я вспомнил светившийся в ее глазах ум, когда она обращала все внимание на решение какой-либо стоявшей перед ней задачи. Например, латала преступника вроде меня. Это уже стало школьной сплетней. Миллер считался изгоем, Холден – вампиром, а мне досталась роль бывшего заключенного, притворявшегося учеником старшей школы.

В каком-то смысле они были правы. Преступление отца запятнало и меня. Даже просто находиться в доме Биби или сидеть в патио вместе с Шайло казалось неправильным. Хорошим, но неправильным. Как будто я ворвался в их идеальную жизнь и оставил повсюду кровавые отпечатки. Но когда я пытался сдерживаться и спокойно работать, Шайло отвлекала меня. И пока она находилась рядом, мне даже не хотелось двигаться.

Холден ждал ответа.

«Есть девушка, а мне вовсе не хочется, чтобы она была».

– Не-а, – проговорил я, опрокидывая в себя пиво. – Никого нет.

* * *

В десять мы с Холденом встретили Миллера у галереи. Он закончил смену, и мы пошли по Набережной, остановившись, чтобы перекусить пиццей и сыграть в несколько карнавальных игр. После этого я направился домой.

Я повсюду ходил пешком. К счастью, школа, Хижина, дом Шайло и моя квартира располагались достаточно близко друг к другу, так что я обходился без машины. Но она бы чертовски помогла.

Я поднялся по наружной цементной лестнице к угловой квартире и потянулся за ключами. Но при первом же прикосновении дверь распахнулась, обнажая клин черноты, темной и глубокой.

– Нельсон? – спросил я, сунув руку в карман куртки за электрошокером, который я умыкнул у Фрэнки. – Ты здесь?

Я потянулся вправо, ощупывая стену в поисках выключателя, и ощутил нечто. Его. Кто-то ждал…

Тьма вдруг ожила, обрела дыхание и задвигалась. Я сделал выпад наугад, и что-то тяжелое ударило меня по запястью. Электрошокер заскользил по кухонному линолеуму. Большие руки сдавили мне шею и плечи, и когда чье-то колено вонзилось в живот, внутри, словно пушечное ядро, взорвалась боль. Еще одним ударом из темноты мне рассекло губу, а потом меня швырнули на пол.

Я все еще пытался прийти в себя, когда зажегся свет.

Надо мной навис огромный мужик, прижимавшийся спиной к сломанной двери. Средних лет, в спортивных штанах, обтянувшей тело футболке и синей ветровке. Его рыжеватые волосы на макушке поредели, на покрасневшем лице выделялись бледно-голубые глаза.

Я вскочил на ноги, ярость заслонила потрясение и боль.

– Хочешь попытаться еще раз? – прорычал я. – Теперь при свете?

– На твоем месте я бы не стал, – предупредил мужик, когда я сделал шаг к нему. Он сдвинул в сторону полу синей ветровки, обнажая пристегнутый к поясу пистолет в кобуре. От его улыбки по спине пробежала дрожь. Такая же нездоровая ухмылка появлялась на губах отца, когда он сообщал, что у мамы «неприятности».

– Ронан Венц, верно? – спросил мужик. – Меня зовут Митч. Но ты можешь называть меня офицер Дауд.

Митч Дауд. Он казался совершенно спокойным и говорил небрежным тоном, но я чувствовал в нем напряженную готовность. Он ждал, что я стану делать дальше.

– Я мог бы арестовать тебя, ведь ты сломал нос моему сыну. Но я предпочитаю решить это лично.

– Да пошел ты. – Я сплюнул красный комок на ковер у его ног. – И он тоже.

Митч усмехнулся, хотя взгляд его стал более льстивым.

– Я читал твое досье, Венц. Ты преступник. Выродок, как и твой отец. – Взгляд его упал на лежащий в нескольких шагах электрошокер. – Еще и вор, крадущий собственность полиции. Полагаю, это мое, сынок.

Боже, он говорил как мой отец.

– Я хочу, чтобы ты поднял его и отдал мне. Не торопясь. Медленно.

Он опустил ладонь на рукоять пистолета, а другую руку протянул вперед, ожидая. Я поднял электрошокер с кухонного пола и пересек разделявшее нас с Митчем небольшое пространство. Наши взгляды встретились. Все мышцы в теле напряглись, готовые прийти в движение. Но по нервам, словно электрический ток, пронеслось что-то еще кроме адреналина.

Страх.

Внешне он вовсе не походил на отца, и все же столь поразительное сходство заставило меня перенестись в другое время. У меня перехватило дыхание. Во рту пересохло. Я положил электрошокер на его левую ладонь. Но едва тот коснулся кожи, синева куртки Митча расплылась. Он ударил меня кулаком прямо в глаз. Это стоило предвидеть.

В голове зазвенело, но я лишь фыркнул и, выбросив правую руку вперед, ударил его в челюсть. Кого-то другого это свалило бы с ног, но Митч даже не вздрогнул. Я заехал ему по почке, потом в живот. А после он швырнул меня через комнату. Я врезался плечом в дешевый деревянный кофейный столик, который рассыпался подо мной грудой щепок.

С довольной улыбкой Митч провел большим пальцем возле губ, стирая струйку крови.

– Это предупреждение, Венц, – проговорил он, направляясь к двери. – Единственное.

Он вышел, а я с минуту лежал на обломках стола, чувствуя себя пьяным от боли и кровавых воспоминаний.

Но постепенно в голове прояснилось, и я поднялся на ноги как раз в тот момент, когда соседка снизу, Марианн Грир, просунула в дверь голову.

– Ронан?.. Боже мой…

Я отмахнулся от нее, но было уже слишком поздно. Она ворвалась внутрь и мягко, но твердо придерживая меня, повела к кухонному столу.