Частная Академия. Осколки

Не знаю, сколько проходит времени, когда я наконец возвращаюсь в себя.

— Артем… — шепчу я одними губами, но он слышит. Склоняется надо мной. — Поцелуй меня…

Его губы впиваются в мой рот, выталкивая из груди оставшийся воздух. Горячее тело вдавливает в матрас, но это самая приятная тяжесть, какая только возможна. Вжимаюсь в него, лихорадочно вожу ладонями по влажной спине и ощущая сильную пульсацию у себя между ног.

Артем приподнимается на локте, и я тону в его черных глазах. Мой Темный.

— Сейчас, — произносит он одно слово, и я едва заметно киваю. Но этого достаточно для того, чтобы одним движением сдернуть с меня белье, которое теперь валяется где-то на полу.

Мой рука бесстыдно касается его плоти, пока еще прикрытой тканью. Представляю его в себе. Внизу живота по-прежнему пульсирует, ноет от пустоты, которую нужно заполнить.

— Потрогай его, — велит Артем прерывающимся от нетерпения голосом. Он сам на пределе. — Давай, поласкай его.

Послушно оттягиваю резинку трусов и касаюсь разгоряченной плоти. Такой неожиданно нежной и очень твердой. Задерживаю дыхание и, осмелев, пытаюсь обхватить член рукой.

— Давай, — стонет мне в рот Артем. — Вот так… вверх и вниз… еще…

— Такой большой, — сглатываю я. — Очень большой…

Артем что-то шепчет мне в рот, я мало что соображаю. Но когда вдруг раздается громкий и очень резкий звонок, меня будто подбрасывает на кровати.

— Бля! — дергается Артем, пытаясь меня удержать, но я уже слетаю с кровати. — Мира! Не отвечай!

— Телефон! — Пытаюсь сообразить, откуда он истошно орет так, что оглушает. — Где же…

Баев со стоном падает на кровать, когда я, подняв мобильный с пола, отвечаю на звонок:

— П…привет, пап? Что-то случилось?

Глава 28

Равнодушно смотрю, как поднимается шлагбаум и пропускает нас на территорию академии. В машине Артема тепло и уютно, а за окном дует холодный злющий ветер, даром что давно наступила календарная весна.

И все же сейчас я с большим удовольствием очутилась бы на улице, потому что там… гораздо теплее.

Баев молчит всю дорогу, что ужасно нервирует. Хотя пора уже привыкнуть к его несносному характеру. Чуть улыбаюсь, вспоминая Лиду, которая с дрожью в голосе рассказывала, что все горничные воют от хозяина и одна я смогла с ним ужиться.

— Рад, что хоть кому-то весело, — доносится с водительского кресла.

Черт! И как только заметил? На дорогу же смотрит!

— Мне не весело, Артем! И я уже извинилась. И вообще… вообще, я могла сама спокойно приехать и собрать вещи. Ты еще не выздоровел до конца!

Я была против, чтобы он ехал со мной. Но Баев даже слушать меня не стал, особенно после того, что произошло.

Когда мы въезжаем в кампус, он значительно сбавляет скорость. И теперь мы ползем. Странно для человека, который всю дорогу до академии гнал как сумасшедший.

— Я в порядке, — цедит Артем сквозь зубы. — И хочу убедиться, что… что ты соберешь все вещи и доберешься домой. И потом, раз мы вместе, разве не должны помогать друг другу?

— Артем, ну прости! Пожалуйста! Я не хочу больше спорить! И я извинилась. Больше не буду, обещаю, вообще не буду брать трубку, когда… когда…

Осекаюсь, потому что теперь не уверена, что у нас будет это «когда». Ни разу не видела Баева таким бешеным! Как еще дверь с петель не снес.

— Дело не в том, что ты ответила на звонок, Мира. А ЧТО ты ответила!

Меня вновь захлестывает волна стыда, и я перевожу взгляд на окно.

— Ты решил вокруг кампуса сделать круг? — пытаюсь я сменить тему. — Нам же проще было прямо…

Артем медленно проезжает перед третьим корпусом. Поспешно поправляю волосы под шапкой, закрывая лицо руками. Хотя кого я собираюсь обмануть? И зачем?! Оно само получилось, инстинктивно.

Я вынуждена натянуть на лицо улыбку и кивнуть группе преподов, которые «удачно» встречаются нам на пути. Бог с ней, с англичанкой, и даже с Демьяновым, но Цырулев! Он без улыбки слабо кивает, а потом и вовсе отворачивается.

— Так я и знал, — зло ухмыляется Артем. — Ты не только отцу наврала, еще и здесь… Какие-то двойные стандарты, а, Мирослава?

— А ты хотел, чтобы я ему сказала: извини, пап, я тут собираюсь заняться первый раз сексом, ты некстати позвонил?!

Из меня выплескивается смесь раздражения, вины, обиды и желания отмотать время назад. Сейчас я бы поступила иначе. Наверное.

— Ты сказала, что в общаге, и делаешь домашку, — чеканит Баев. — Ты могла не врать, сказать, что ты у меня, потому что ты — моя девушка. Но ты не собиралась ему ничего рассказывать, да?

Не собиралась. Точнее, я вообще об этом не думала, боялась думать. Потому что это будет Армагеддон! Папа ни одного парня ко мне не подпускал и не подпустит. Да еще Баева! Он не понравился папе с первого взгляда. Да если б папа знал, что я тогда жила у Артема, не выпустил бы Баева из нашего дома живым!

— Ты его боишься, да, Мира? — продолжает Артем. Ему нравится давить на больное. — А еще ты стесняешься меня. Боишься, что о тебе подумает этот мудила Цырулев. Ты чуть под сиденье не залезла, когда его увидела.

— Неправда! — возмущаюсь я. — Просто не ожидала их увидеть.

— Помню, это было твое условие, что у нас все по-настоящему. Или это я должен говорить, что не хочу быть твоим маленьким секретом?

Издевается. Но я сама виновата. Когда я требовала от него честности, мне и в голову не приходило, что он легко согласится и что проблемы будут со мной.

— Ты тоже не сказал своему папе и дедушке, что мы вместе! — огрызаюсь я, хотя у меня душа в пятках. — Может, они вообще думают, что ты женишься на Юстине?!

Артем так и не рассказал мне о том, как расстался со своей невестой, а ведь его дед настаивал на этом браке! Не верю, что он вот так легко смирился!

— Лучшая защита — нападение, да, Мира? — презрительно усмехается Баев. — Нет, они знают. И про Юстину, и про тебя.

По коже пробегает мороз, и я поеживаюсь. Меня охватывают противоречивые чувства: радость, что Артем не собирается меня скрывать перед семьей, и страх, что меня не примут как его девушку.

— Правда? — звучит жалко, но мне нужно знать. — И как? Они… я им, наверное, не понравлюсь.