Частная Академия

— Она с логотипом академии, у нас в таких техперсонал ходит, — кивает Юлька, — но это же не проблема?

— Нет, конечно! — Я собираюсь на пары, стараясь не думать о том, что кто-то сегодня хоть раз, но захейтит меня из-за куртки.

Первая пара у Демьянова. Влетаю в аудиторию за минуту до начала занятия, быстро вытаскиваю учебник и тетрадь. Сижу одна, в крайнем ряду, недалеко от двери. Сегодня на меня внимания не обращают, чему я несказанно рада.

Препод начинает лекцию, когда дверь открывается, и в нее протискивается Асафьев.

— Можно? Извините…

— Марш на место, — кивает Демьянов.

Чуть не задыхаюсь от возмущения: меня выгнал с лекции, не дал тест написать, а тут. Какого хрена вообще?!

Буравлю спину препода, и он как по команде оборачивается:

— Мирослава, вы на меня так смотрите, словно я вам что-то должен. Извините, но я давно уже счастливо женат.

Взрыв издевательского хохота. Никто уже не прячется, как еще неделю назад, бросают на меня насмешливые взгляды, полные мужского превосходства. Краснею и отворачиваюсь.

Неподалеку Асафьев весело рассказывает, что тупо проспал, полночи гамил.

Горю от возмущения, но не знаю, что сказать. Любое слово прозвучит как жалкое оправдание. Опускаю голову, краснея еще больше, и слышу сухой, уже без издевки, голос Демьянова:

— Если вы так хотите привлечь к себе внимание, прошу к доске. Начнем с дифференциальных уравнений.

Иду на ватных ногах, сама как в тумане, в голове шумит, но я покорно записываю уравнение. Правда, маркер в руке подрагивает.

— Удивите нас, Мирослава, — слышу за спиной Демьянова. — Докажите, что ваш предел — это не борщ на кухне.

Снова смешки. Я тупо смотрю на доску и не понимаю, что там написано. Вообще — по нулям. Как будто кто-то стер из памяти все знания. Никогда не чувствовала себя такой беспомощной!

— Ну же, Шанина! Время идет! Или вам так мало нашего внимания?

Меня трясет, голова кружится, еще чуть-чуть — и я упаду.

— Куда вы? Шанина!

Под громкое «у-у-у» забрасываю в рюкзак вещи и вылетаю из аудитории. Живот скручивает, меня тошнит, хотя я с вчера ничего не ела. С трудом доползаю до туалета, чтобы отдышаться. Становится чуть лучше, но голова все равно кружится. Мне нужно на воздух. Подальше от этих стен.

На первом этаже тишина. Без приключений нахожу свою куртку в гардеробе и, накинув ее на плечи, выхожу на улицу. Огибаю здание, которое я наивно назвала Хогвартсом. Как же!

Ноги сами ведут меня на стадион. Вижу, что баскетбольная площадка занята, хочу посидеть на трибуне и немного прийти в себя.

Перед глазами встает уравнение. Простое, на самом деле. Почему я не смогла его решить?!

До трибун не успеваю дойти. Едва удерживаюсь на ногах от удара. От спины отскакивает баскетбольный мяч. Из-за шока первые секунды ничего не чувствую, а потом раздается ненавистный голос:

— Эй, мошка! Мяч подкинь!

Ненавижу! Как же я его ненавижу! Но молча иду по газону, искать, куда улетел чертов мяч. Спина отдается болью. Завтра синяк будет, отстраненно думаю я. Даже плакать уже не могу.

Шумский стоит и напряженно смотрит, как я иду в его сторону с мячом. Разгоряченный, в спортивных лосинах и форме академии. Под номером один. Ну, разумеется.

— Ближе давай, — приказывает он, и я послушно подхожу к нему практически вплотную. — Хорошая девочка.

Стэн скалится, еще и за руку меня держит. К нам подходят несколько игроков — свита короля, если так можно сказать.

— Пусти. — Я кашляю, в горле пересохло, мне безумно хочется пить. Но еще больше — никогда не видеть Шумского.

— Че-то ты красная! Заболела? Зачетная куртка. — Хватает меня за локоть, но я вырываюсь. — Сушнячок? Чего кашляешь?

Молча пытаюсь освободиться, но Стэн явно решил покуражиться. И зачем я сюда пришла?!

— Так чего? Пить хочешь?

Неохотно киваю. Может, отпустит наконец?

В руке Стэна появляется пластиковая бутылка, жадно смотрю на нее, Шумский перехватывает мой взгляд, откручивает крышку и… начинает пить.

Чуть не плачу от очередного унижения.

— Хочешь, да? — Стэн перестает пить, в бутылке остается еще половина воды. — Держи.

Протягивает бутылку мне, но в последний момент подносит пластик ко рту и смачно плюет в горлышко.

— Пей!

— Ну ты красава, Стэн! — довольно фыркает Петюня. Еще один лизоблюд Шумского. В его руке телефон и он… он меня снимает.

— Пей, мошка!

Беру бутылку у Стэна и выливаю воду прямо ему в рожу.

Глава 10

Отступаю на шаг, ужасаясь тому, что натворила. Но… но ничего уже не исправишь. Шумский медленно проводит ладонью по лицу, стирая воду.

Голова кружится, тело пробивает озноб. Умом понимаю, что надо бежать отсюда, но, во-первых, сил нет, ноги ватные. Во-вторых, меня догонят в три счета, поэтому и стою, сжимая в руке пластиковую бутылку.

— Ну ты попала, мошка, — довольно хохотнул Селиванов. — Кобзда тебе, сука!

Не обращаю внимания на слова Вэла, отступаю еще на шаг, но Стэн вцепляется в плечо, отчего перед глазами плывет. Мне больно, но не страшно.

— На коленях будешь отрабатывать, тварь!

Шумский шипит мне в лицо, сам красный, будто его сейчас удар хватит.

Оглушительный свист заставляет меня поморщиться, я мало что соображаю. Губы Шумского выплевывают какие-то слова, но я их не слышу почему-то.

Когда прихожу в себя, вижу вокруг белые стены. Кажется, я сплю. Лишь бы на пары не опоздать. А пока будильник не звонит, снова засыпаю.

— Главное, чтобы пневмонию не заработала, — доносится до ушей незнакомый голос. — Проблемная девочка, непутевая…

Я словно вся горю, но голова на удивление ясная. Открываю глаза и вижу двух женщин: одна в медицинском халате, другая — та самая кураторша, что сопровождала нас от вокзала до кампуса.

— Где я? — провожу сухим языком по губам. Больно-то как!

— Выпей и спи!

Мне подносят ко рту пластиковый стакан, я жадно выпиваю… нет, не воду, наверное, какое-то лекарство. И через несколько минут проваливаюсь в сон.

Я уже третий день валяюсь в больничном отсеке кампуса. Не знала, что у нас есть такой — со своими врачами, оборудованием и даже стационаром.