Частная магическая практика: Лицензия. Заговор. Сны и явь (сборник)
Шрифт:
– Что? – растерянно переспросила я. – Ты шутишь, что ли?
Дольшер сочувственно покачал головой. Я перевела взгляд на Марьяна, но он глазел на меня с таким тупым восторгом и нескрываемым восхищением, что мне окончательно поплохело. Кажется, новая неприятность будет посерьезнее прежних.
– А мой запас энергии? – на всякий случай поинтересовалась я, с содроганием вспомнив, какую альтернативу в противном случае мне вновь предложит Дольшер. – Надеюсь, хоть с ним все в порядке?
Начальник департамента негромко рассмеялся. Качнул головой и проговорил:
– В полном. Более того, он у тебя отныне практически неограниченный. Я же сказал, что ты теперь можешь преобразовывать заклинания, направленные против тебя, в любых целях. – На этом месте
Я сидела в уже знакомом мне кабинете начальника департамента и медленно зверела. Нет, вопреки самым худшим ожиданиям Дольшер не стал меня сразу же убивать. Он сперва решил вдосталь поиздеваться надо мной. А именно – подвергнуть жестокому допросу, избегая, правда, сканирования. Ну да, конечно, на его месте я бы тоже поостереглась. Еще неизвестно, как на такое дерзкое вмешательство в личное пространство отреагируют мои новые непонятно откуда взявшиеся способности.
– Откуда у тебя этот амулет? – в тысячный раз спросил Дольшер, воинственно потрясая перед моим носом злополучным предметом. – Ты его купила? Украла? Нашла?
– Получила в наследство, – устало ответила я в тысячу первый раз. – Это единственное, что мать оставила на память о себе. Тетя говорила, что амулет той подарил мой отец на прощание. Вот мать, видимо, и решила хоть таким образом сделать мне что-нибудь хорошее, раз уж, по сути, отказалась от меня.
– Что ты почувствовала, когда амулет активизировался? – Дольшер откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза и размеренно постукивая пальцами по столу.
Я тяжело вздохнула. Ему что, нравится повторять вопросы по кругу? Или надеется, что я выдам себя невольной оговоркой, попадусь на какой-нибудь мелкой неточности, и тогда меня можно будет с чистой совестью приговорить к смерти?
– Я не помню, – уныло протянула я. – Я была напугана из-за проснувшейся ловушки. Думала, что сейчас погибну.
Дольшер молчал, словно задремав. Я уставилась в окно, за которым уже расплескалась вечерняя синь. Что же за день-то сегодня такой неудачный? Дом, милый дом, увижу ли я тебя снова?
– Вы мне не верите? – тихо спросила я. – Думаете, что я умело скрывала свои способности все время обучения в Академии? Но зачем мне это?
– Киота, определись, пожалуйста, – проговорил Дольшер, чуть заметно поморщившись. – Или ты со мной на «ты», или на «вы». А то меня твои метания уже утомили.
– А вам… тебе все равно, что ли? – полюбопытствовала я, слегка озадаченная таким подходом к делу.
– Абсолютно. – Дольшер слабо улыбнулся. – Видишь ли, Киота, я придерживаюсь одного простого правила: мои сотрудники должны работать и получать результаты в заранее оговоренные сроки. Каким образом они это делают и что при этом обо мне думают – мне плевать. Нравится им хлопать меня по плечу и «тыкать» – пожалуйста. Нравится держать дистанцию – еще лучше. Главное, чтобы не переходили определенную черту.
– И как же им понять, где она проходит, если ты демонстрируешь такое равнодушие? – спросила я, недоверчиво улыбаясь. – Чем больше человеку позволяешь, тем больше он наглеет. Начинает проверять на прочность.
– И рано или поздно получает щелчок по носу, – закончил за меня Дольшер. – Как Марьян недавно на твоих глазах. Если не поймет и не осознает, к чему может привести излишняя фамильярность и развязность, – последует второе предупреждение. А третье обычно не требуется. Потому как если возникнет повод для него, то я предпочту расстаться с человеком, совершенно не способным просчитать последствия своих действий.
Я пожала плечами, но сказать что-либо не успела. Дверь резко распахнулась, и в кабинет влетел Марьян, потрясая какими-то бумагами.
– Пришел запрос из Озерного Края! – провозгласил он, положив папку на стол. – Вся биография
нашей малышки Киоты от рождения и до поступления в Академию.– Отлично! – обрадовался Дольшер. Мигом забыл про наш разговор и полностью углубился в чтение.
Марьян навис у него над плечом, так же пробегая глазами каждый лист бумаги. И, если честно, я сама с огромным удовольствием присоединилась бы к ним в этом занятии.
Дело в том, что тетушка Зальфия почти никогда не рассказывала мне о семье. В какой-то мере ее можно понять. Ей не повезло попасть под действие фамильного проклятия, уродившись истинным оборотнем. Говорят, когда-то в незапамятные времена наша прапрапра-и-так-далее-бабушка согрешила с одним из их племени. Наставила законному мужу рога, так сказать. И с тех пор в каждом поколении обязательно рождается ребенок, раз в месяц обрастающий шерстью и воющий на луну. Благо современные целители сейчас не те воинствующие фанатики, как прежде, и не торопятся лечить ликантропию серебром в сердце, а предпочитают более мягкие и щадящие методы. Например, к настоящему дню разработана и широко применяется определенная схема приема специальных трав, позволяющих справиться с жаждой убийства и сохранить человеческий разум даже в животной ипостаси. Поэтому тетушка в полнолуние не выходит на охоту и даже свежую кровь не пьет, хотя ее без проблем можно купить в вампирьей лавке. Однако от излишнего оволосения травы ее не спасают. Приходится каждый месяц отдавать целое состояние в косметических салонах, справляясь с последствиями полной луны.
Впрочем, я немного отвлеклась от темы. Несмотря на все достижения целителей и травников, в обществе по-прежнему сохраняются определенные предубеждения против оборотней. Насколько я поняла из скупых рассказов тетушки, в семье ее не любили. И не только из-за привычки обращаться в зверя, но и из-за того, что это напоминало женщинам нашего рода, как низко в свое время пала одна из них. О семейных тайнах и проклятиях не принято говорить в обществе. Однако оборотня в шкафу так просто не спрячешь. Как и незаконнорожденного ребенка, которого одна из дочерей знатного семейства собралась отдать в приют. Так или иначе, но никто из многочисленных родственников не захотел взять на себя заботу обо мне. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Авось никто из соседей и не узнает об очередном позоре семьи. Хватит с рода Дайчер одного оборотня. Так, наверное, и суждено мне было провести детство и юность в государственном приюте, если бы не вмешалась Зальфия. Она и стала мне второй матерью. Но это не означает, что я никогда не желала познакомиться с первой. Напротив, хотела. Да и не только с ней. Всех своих тетушек, дядюшек, бабушек и дедушек я видела только на снимках. Великолепно одетых, блистающих изысканными драгоценностями, с легким оттенком презрения на красивых равнодушных лицах. Эх, да что сейчас об этом говорить. Все равно мое желание вряд ли когда-нибудь осуществится.
Не вытерпев, я все же встала с места и сделала было шаг к Дольшеру, намереваясь нависнуть над другим его плечом. Но начальник департамента, видимо, уже прочитал все, что ему было надо. Он резко захлопнул тонкую папку, положил ее перед собой и посмотрел на меня.
– Киота, что ты знаешь о своих ближайших родственниках? – елейным голосом спросил он.
Я уныло вздохнула и вновь опустилась на стул. Как же надоело! И есть, как назло, хочется до безумия. Интересно, меня когда-нибудь отпустят домой? Или же сразу после окончания допроса попытаются уничтожить?
– Ничего я не знаю, – сказала я. – Честное слово. Меня воспитала тетя Зальфия. Никого больше из семейства Дайчер я никогда не видела. Только на фотографиях.
Дольшер как-то загадочно переглянулся с Марьяном и опять уставился на меня. Я начала закипать от злости. Что они от меня хотят? Чтобы я призналась во всех грехах и преступлениях, которые когда-либо совершались в столице? Чтобы самолично наложила на себя руки, избавив их от неприятной необходимости выполнить обязательный приказ по моему уничтожению? Хоть бы слово сказали!