Частная школа
Шрифт:
Лиза вспыхнула, метнула в неё обиженный взгляд, но ничего не сказала. Дина про себя позлорадствовала: маленькая месть удалась. Не месть даже, а щелчок по носу, чтоб подруга не зарывалась.
— Да я в душе был, — ответил Дима, пригладив пятерней влажные длинные волосы. Не совсем длинные, конечно — кто бы тут ему позволил носить косы. Но по сравнению с короткими стрижками остальных мальчиков его боб-каре заметно выделялся. — А в честь чего сходка?
— Да просто так, — зевнул Ник. — Чего в комнате париться?
Дима ловко вскарабкался на верхнюю перекладину.
— Ну
— По-моему, пацан капец наглый, — отозвался Дима. — А девку я особо не разглядел. Какая-то никакая вроде.
— Да он вообще борзый! — с готовностью подхватил Ник. — Слышал, как он утром Дине нахамил?
— Самоубийца, — хмыкнул Корбут.
— Да ладно, — фыркнула Дина. — Мне вообще как-то без разницы, что там вякнуло какое-то быдло. Но вот то, что из-за него нас наказала Чума — простить никак нельзя. Ты, Димочка, конечно, благоразумно в стороне остался, а мы вчетвером два часа гнули спины у Амалии в библиотеке. Я там чуть не задохнулась. До сих пор в себя не приду. Ты посмотри на меня. Нет, лучше не смотри!
— Да ты всегда красивая, — успокоил её Никита.
Но Дина вновь начала заводиться.
— Нет, вы только прикиньте! Какое унижение! Из-за этого урода я там с тряпкой… как какая-то обслуга… Да я даже дома никогда… ни разу…
— Да ладно тебе, — попытался урезонить её Дима. — Чума же вечно всех наказывает трудом. Это ж благородное дело.
— Плевать мне на всех. Я не все. Я, знаете ли, не нанималась ей в уборщицы. Не для этого мои предки кучу бабла ей отвалили, а мама пиарила эту школу на ТВ.
— Так и мои не для этого, — всё ещё обиженная на неё, вставила Лиза. — Но что теперь поделаешь? Не спорить же с Чумой.
— Не спорь, а в следующий раз она тебя туалет мыть пошлёт. Ну а что? Труд же — это благородно, да, Димочка?
— А что ты предлагаешь?
— Ну как-то наказать этого урода.
— Ну так-то Дина права, он заслужил, — поддержал её Никита. — Ты, Димон, просто не видел, как он нарывался.
— Дин, за драку нас не в библиотеку отправят, а домой со всеми вещами. Ты же знаешь, — возразил Дима. — Мне, конечно, пофиг. Предки ещё куда-нибудь засунут, чё им. Но я уже тут как бы привык…
— Да, Дин, стрёмно будет, если нас в последний год отчислят, — встревожилась Лиза.
— Вы о чём? Кто говорит про драку? — выгнула тёмную бровь Дина. — Я вообще против насилия. Мы же не питекантропы махать кулаками.
— А что тогда?
— Да что угодно! — усмехнулась она. — Мыслите шире. Ну, например, можно вот что: завтра же у нас тест по литре, так? Как раз перед обедом. Нина Лаврентьевна как обычно тетради соберёт и оставит их в кабинете. А у меня, как у старосты, есть от кабинета ключ. Так что без проблем зайдём, пока она обедает, возьмём тетрадь этого урода, ну и вырвем лист с тестом, типа он ни одного задания не сделал…
— Не, есть другая идея! — подал голос Никита, спрыгнув с перекладины.
— Какая? — оживились все.
— Оставим в его тетради особое послание для Лаврентьевны, — многозначительно улыбнулся Никита. — Типа от него.
— Какое послание?
— Эротического содержания. Страницу
с тестом вырвем и оставим приписку. Что-нибудь типа не мог ничего написать, потому что весь урок думал о вас. Не, не думал… Весь урок у меня на вас стоял.— Фу, — поморщилась Дина. — Гадость. Пошляк.
— Оу, Ник, какие интересные фантазии у тебя возникают в отношении русички. Не замечал я за тобой такие наклонности, — ухмыльнулся Корбут. — Тебе нравятся постарше?
— Да пошёл ты! — Ник несильно толкнул его в плечо. — Это ж я не от себя, а типа от новенького. Типа это он Лаврентьевне написал. А что? Тогда его точно дрюкнут.
— Да я ж так, стебусь, — миролюбиво сказал Дима. — А вообще прикольно было бы. Хотел бы я посмотреть на лицо Лаврентьевны, когда она такое прочтёт.
Лиза с Полиной переглянулись и хихикнули. Затем посмотрели на Дину, выжидая, что она скажет. Но ей, очевидна, эта затея не слишком понравилась. Покачав головой, она произнесла:
— Лаврентьевна же в обморок грохнется. Разве можно так жестоко со старой девой? Она же у нас вся такая фиалка чувствительная и возвышенная. Здравствуйте, мальчики, здравствуйте, девочки! Ах-ах-ах! Давайте поговорим о прекрасном-чистом-светлом, — очень похоже передразнивая учителя литературы, жеманно продекламировала Дина под дружный смех. — А если серьёзно, не перебор ли? Этого урода я ненавижу, но Лаврентьевна нормальная тётка. Не хочется её так обижать.
— Что ж тут обидного? — хохотнул Дима. — Это, считай, комплимент.
— Лично я бы тебе за такой комплимент от души отвесила по физиономии, — ответила Дина.
— Ой да ладно! — вмешалась Лиза. — Ничего ужасного тут нет. Поохает, поахает и успокоится.
— Дин, так на то и расчёт, — стал её уговаривать Никита. — Лаврентьевна увидит, ужаснётся и помчится к Чуме жаловаться на него. А за тест никто ему ничего не сделает. Ну, подумаешь — не сдал типа. Заставит его переписывать и всё.
— Ну не знаю, — Дина пожала плечами.
— А вдруг он будет всё отрицать и тогда на нас выйдут? — предположила Полина.
— Ну как выйдут? Камер там нет. Ключ от кабинета только у Дины. Она нам его даст, а сама пусть в столовой сидит, мозолит глаза Лаврентьевне.
— А что напишем? И кто писать будет? Это ж надо ещё, чтоб почерк не отличался. Ну, чтобы будто это он писал… Кто умеет? И кто вообще видел его почерк?
— Блин, да, с почерком морока. Хотя можно печатными, а? Или, может, просто нарисовать, как он её хочет? — предложил Дима Корбут. — Анатомичненько так.
— У мальчиков, гляжу, одно на уме… — фыркнув, Дина покачала головой.
— Прикиньте, Лаврентьевна открывает его тетрадь, а там такая картина, — уже завёлся Дима.
— О, представляю! — хихикнула Лиза. — А кто рисовать будет?
— Можно Олеську Приходько попросить, она же у нас художница, — предложил Никита. — К тому же дочь физрука. Если её поймают, то не исключат. Она, между прочим, и почерк подделывать умеет.
— А образец-то где взять?
— Ну хотя бы тетрадь-то он подпишет. И, кстати, да, Приходько вообще ловко почерки подделывает.
— Она трусливая, не согласится, — возразила Полина.