#чаучаумойвыбор

В ритуальном тексте эпохи династии Чжоу, который известен как Чжоу Ли, упомянуты собаки трех категорий: «тьянкуан» или сторожевые собаки, «фейкуан» или лающие собаки и «ши-куан» или съедобные собаки. Считалось, что за исключением печени, все остальные части собаки являлись съедобными. На пиршествах феодалов и высшей знати блюдо, приготовленное из риса на бульоне из собачьего мяса, считалось деликатесом. Если же мясо собак использовалось в ритуальных целях, то оно предварительно мариновалось в уксусе и перце. Вместе с тем, с древнейших времен в Китае собаки использовались в охоте, что нашло отражение в написании многих китайских слов, связанных с охотой, корень которых составляет иероглиф, обозначающий собаку.

В период правления династии Шан существовали «управляющие по собакам», которые участвовали в охоте, проводимой на определенной территории вне императорского владения.

В период Сражающихся государств (V в. до н. э. – 221 г. до н. э.), лучшие охотничьи собаки разводились в царствах Хань. Есть упоминание о том, что в царстве Хань в этот период существовал специальный «инспектор псарен», который следил за выращиванием, питанием и дрессировкой охотничьих собак для императорского двора. В одном из захоронений раннего периода существования царства Хань были обнаружены плитки с графическим изображением крупных собак в ошейниках, стоящих перед стаей отлетающих гусей и убегающих оленей в характерной стойке, указывая на дичь.

Кроме собак вышеуказанных трех категорий в древнем Китае существовали и гончие собаки. Так, в труде Сыма Цяня (145 г. до н.э. – 90 г. до н.э.), получившем название «Ши цзи» или «Исторические записки», рассказывается о том, что в столице царства Ци (309-301 гг.. до н.э.), богатом и развитом городе Линьцзы, жители любили смотреть на петушиные бои и собачьи бега и играть в шахматы и футбол. В Китае и особенно на Тибете, собаки считались императорскими животными. Этот статус они получили не позднее, чем со времени правления династии Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.), когда в Китае начал распространяться буддизм. Буддистские монахи приезжали в Китай из Индии. Именно они рассказывали истории о том, что в Индии каменные львы охраняют входы в буддистские храмы и монастыри, а также во дворцы индийских правителей.

Свидетельств того, что в Китае когда-либо водились львы, не сохранилось. В Индии же, откуда прибывали монахи, в то время были широко распространены азиатские львы. В буддизме лев считается священным животным, сопровождавшим и защищавшим Будду. В Китае мастера, которые никогда не видели львов, изображали их по подобию местных собак. Такие парные скульптурные изображения мистических львов, охраняющих снаружи входы в храмы в Китае, стали называться львами Фо (от слова «Фо», означающего «Будда» на китайском). А позже и самих Чау-Чау стали использовать в качестве храмовой собаки-охранника в буддийских монастырях. Именно они стали одним из прототипов собак Фо (собак Фу). Так что совсем не львы, призваны по фэн-шуй охранять вход в дом. В даосской практике символического освоения пространства, которая называется Фэн-шуй, мифические львы-стражи известны как «львы Фу». Слово «Фу» в китайском означает «счастье». Позже в Китае появились породы собак, которых стали называть собаками Фу – «собаками счастья». К ним относятся: Чау-Чау, пекинес, ши-цу, шар-пей, паг и др.»¹⁴

Согласно древним китайским историческим записям, эта собака была распространена к югу от 5 хребтов, в провинциях Гуандун и Гуанси (современный Хэнань Хеби). Каждую весну и осень, ее платили в качестве дани императорам династии Шань. В период враждующих государств Чау-Чау была одна из двух популярных охотничьих пород. Во времена династии Тан (7 век н. э.) при дворе служили 100 000 охотников и 2500 собак Чау-Чау.

«Истинные же представители этой породы, отличающиеся своими выдающимися охотничьими качествами, действительно ценились высокопоставленными китайцами, так как являлись зеркалом их социального и политического положения и благополучия. Выискивая и идя без устали по следу тигра или медведя, смело нападая на них и вцепляясь мертвой хваткой в противника своими мощными сильными челюстями, Чау был воистину великолепным охотником на крупную дичь. Благодаря неимоверной ловкости, позволяющей ему мгновенно разворачиваться на месте на своих прямых конечностях, Чау стал незаменимым спутником и помощником охотников, добывающих оленей в густых зарослях. Принеся кому-либо в подарок столь ценное животное, можно было наверняка ожидать в будущем ответной услуги.»¹⁵

Учитывая охотничьи таланты Чау, один из императоров династии Тан (618–907 гг. н. э.) император Лин завел в провинции Юнань огромный питомник (25000 пар "гончих" Чау-Чау), наняв десять тысяч егерей для ухода за пятью с лишним тысячами собак с синими языками, разводил Чау. Они были членами императорского двора, их кормили наилучшим рисом и мясом, спали они на богатых коврах, окруженные армией прислуги, и даже были награждены высокими наградами и украшениями, например, такими, как орден Кай Фу. Эти Чау использовались для двух целей: они охраняли дворец и украшали его, потому что выглядели очень красивыми и величественными.

Северный парк для охоты, этого императора династии Тан, был по площади размером с Англию.

Кроме того, Чау без труда работал в упряжке и обладал пастушьим инстинктом. Как охранник и сторож, бесстрашный Чау не знал себе равных. Громко, облаивая добычу на охоте, он молча нападал на посторонних, вторгшихся на его территорию. В темноте его иссиня-черные язык и пасть были почти незаметны. Схватив жертву, он уже не выпускал ее. Хотя, Чау предназначались в первую очередь для охоты на крупную дичь, их с успехом использовали и на перепелов. На барельефе периода Хань (150 г до н. э.) изображены 8 охотников, которые несут сети на плечах в сопровождении 8 собак. Сети и собаки предназначены для охоты на перепелов и куропаток. В Книге обрядов (7 век нашей эры) «иностранный Чау» был классифицирован как охотничья собака, используемая для охоты на волков и леопардов.

«В то время как древние люди в разных концах земли еще только частично одомашнивали шакала, китайцы фактически уже вели племенные книги, оставляя документальные свидетельства о разведении собак. Основными питомниками Чау-Чау были буддийские монастыри, активно практиковавшие обмен производителями. Когда в период японской оккупации Северного Китая доктору Абсхагену разрешили посетить ламаистский монастырь, он обнаружил, что монахи в нем скрупулезно описывали вязки своих собак, начиная с XIII века, о чем и написал в своем эссе "Голубые Чау Монголии". В этом монастыре сохранилось оригинальное поголовье небесно-голубых Чау с устоявшимся типом, представителей которого монахи изредка гибридизировали с другими своими собаками этой породы. По свидетельству Абсхагена, его крайне вовремя предупредили об особенностях темперамента Чау и, когда его вместе с армейским майором внезапно обступила ощерившаяся стая собак, он уже был вооружен довольно-таки крепкой палкой.»¹⁶

В различные периоды своего существования породу Чау-Чау называли по-разному: собака варваров, собака – династии Тан, собака-лев, татарская собака и даже тибетский мастифф (хотя это для меня больше всего странно).

«Марс Зибер в своей книге "Бег ТиэеНипё" утверждает, что в 1121 году до н. э. император У-ван вывел няо – Чауподобную охотничью породу тибетских собак до 122 см в холке. В своей работе "Керамика эпохи династии Хань" Лауфер пишет, что тибетский мастифф с его массивным черепом и крепким, компактным сложением подобен Чау.

В книге "Собаки: их история и эволюция" Эдвард К. Эш рассказывает об изображении собаки, найденной в гробнице Хуфу (Хеопса), египетского фараона IV династии (XXVII век до н. э,, или 3600 г. до н. э.). Она была привязана у его трона и напоминала шпица или Чау.

С течением времени китайцам удалось несколько охладить огненный темперамент Чау. Порода стала, в основном, домашней. В её «обязанности» входили охота, охрана домашнего имущества, скота и, увы, применение в качестве пищи для семьи.

Несмотря на мнение, что мясо Чау использовали в еде, а его шерсть (красивая густая и теплая) – была ходовым товаром, речь шла о помесях с Чау, а не о самих этих собаках. Поскольку характерный для Чау-Чау иссиня-черный язык нередко передавался во время кровосмешения метисам, их зачастую принимали за чистопородных собак и пускали в еду. Архидиакон Грей писал о высоко ценившемся нежном черном мясе молодых собак, особенно передних конечностей и лап.» ¹⁷

И хотя официальная продажа и закупка собачьего мяса в Китае запрещена с 1915 года, этот запрет не всегда выполняется.