Чайка

Быстрокрылые птицы стремительно проносились мимо своей подруги, не обращая на нее никакого внимания ...

Мальчику стало жалко несчастную птицу. Он протянул к ней тонкие загорелые руки, и громко крикнул, чтобы услышала его грустная птица:

– Не плачь, чайка! Ну прошу тебя, не плачь!
– и гулкое эхо понесло его крик в поднебесье.
– Не плачь! Мне тоже очень и очень грустно, но я же не плачу!

А у самого по щекам текли капельки слезинок, оставляя предательские солёные борозды...

А чайка по прежнему с плачем носилась над тихой водой, и не было дела другим птицам до этого плача.

Чайка, наверное не слышала добрых слов Мальчика. А если и слышала, то не поняла - разве ведом птицам язык человеческой речи? И по прежнему металась над серой водой, выкликая жалобные звуки, и Мальчику показалось на миг, что слышит он человеческие слова в надрывном птичьем крике - "Где ты? Где ты? Где ты?" - кричала птица...

Кричала, словно звала кого-то кто был сейчас очень и очень далеко...

"Ну зачем ты плачешь, чайка?
– шептал Мальчик, глотая ненавистные слёзы.
– Ну прошу тебя, не плачь..."

Но чайка не слышала Мальчика. И плакала...

И вдруг - как неожиданный, а оттого пугающий удар грома - чей-то громкий голос раздался за спиной:

– Что ты здесь делаешь?

Мальчик вздрогнул всем телом, почувствовал как по спине побежали предательские мурашки.

Затравленно обернулся, ожидая самого худшего...

Так и есть!

Вожатый! Из шестого отряда...

И как тихо подкрался...

Вот если бы раньше его заметить, тогда можно было бы спрятаться в густой траве. Трава высокая, как в джунглях. Пройдёшь совсем рядом - и не заметишь, что кто-то прячется...

– Э, да я вижу, у тебя глаза на мокром месте, - протянул вожатый.
– Что случилось? Тебя обидели?

Мальчик часто зашмыгал носом.

– Ну, а это, по моему, вообще не серьёзно, - развёл руками вожатый.
– А ну-ка, давай быстро суши влагу!
– повелительно, но с доброй улыбкой на молодом лице сказал он.

Мальчик послушно размазал кулаком слёзы по щекам и осторожно поднял покрасневшие глаза на вожатого.

Это был парень лет двадцати, или чуть больше, белобрысый, с непокорным вихром на самой макушке, как у озорного мальчишки из сказок Крапивина.

Голубые глаза смотрели приветливо и по-мальчишески задорно... Мальчик сразу понял, что этот большой человек очень хороший и бояться его не следует. Раз он сразу не схватил за ухо и не повел разбираться, значит не будет этого делать совсем.

И, словно прочитав мысли Мальчика, и поняв, что его сейчас тревожит, вожатый приветливо улыбнулся и сказал:

– Ты меня не бойся. Никто ничего не узнает...

И приложил палец к губам. Дескать, все останется между нами...

– А я и не боюсь, - смело ответил Мальчик.

– Вот и отлично,- улыбнулся вожатый.
– Давай будем на "ты"? Не против?

Мальчик радостно кивнул.

– Звать-то тебя как?
– спросил вожатый, и после того, как Мальчик назвал своё имя, удивлённо присвистнул:

– Ты смотри... Тёзка, значит? А теперь рассказывай, почему сырость развёл в неположенном месте? Опять с ребятами повздорил?

– А откуда вы знаете?
– опешил Мальчик.

Вожатый-тезка нахмурил белесые, выгоревшие на жарком летнем солнце, брови:

– Ну мы же договорились, что будем на "ты"... А откуда я знаю, спрашиваешь? Разведка донесла... А если серьёзно, то видел не раз, как тебя гонят... Хотел даже заступиться, потому что это не дело, когда все на одного... Несправедливо. Так вот, слушай, если к тебе ещё раз полезут, скажи мне... Разберёмся с хулиганами на педсовете.

– Да, я вам скажу, а они меня потом соберутся и побьют...- протянул Мальчик, всхлипывая.

– Не побьют, я это тебе обещаю,- заверил вожатый.
– Ну, а если попробуют... Надеюсь, ты мужчина, а не кисейная барышня, и сумеешь дать сдачи?.. А если наставят синяков и шишек, так до свадьбы всё равно заживёт... Так?

Мальчик хотел было возразить- " Да, вам легко говорить, вы вот какой большой и сильный..." Но почему-то ничего не стал говорить... Только вздохнул и всхлипнул носом.

А вожатый положил свою тяжёлую и сильную руку на худощавое плечо Мальчика.

Чуть-чуть сжал его... Мальчику стало больно, но он даже не ойкнул. Пришло неожиданное понимание, что сейчас между ними, такими разными людьми - ребенком и взрослым - начинает возникать то верное и доброе, что люди испокон веков называют хорошим и верным словом - "дружба"...

Мальчик поднял глаза на вожатого - тот смотрел куда-то вверх, его глаза были прищурены, а на лице затаилась смутная тревога. Мальчик проследил за направлением взгляда вожатого, и понял, что тот смотрит на чернокрылую.

Маленькая чернокрылая птица по-прежнему металась над притихшей Рекой, оглашая небо и землю жалобным криком Вожатый, почувствовав взгляд Мальчика, тихо сказал:

– Слышишь? Плачет...

И его большие пальцы ещё крепче сжали худое плечо Мальчика. Стало совсем больно, и Мальчик, не выдержав, охнул.

– Ой, извини, - смутился вожатый и убрал свою руку с плеча Мальчика. Рука безвольно повисла.
– Больно?

– Не-а, - зачем-то соврал Мальчик, и тут же спросил: - А почему она плачет?

– Суженого ищет. А он не отзывается...

– Кого она ищет?
– переспросил Мальчик. Он не понял, что означает незнакомое ему слово "суженый".

– Суженого... Жениха, по-современному... Но суженый звучит лучше. Это очень древнее слово...

– А почему он не прилетает к ней?

– Не знаю, - пожал плечами вожатый. И повернулся лицом к Мальчику. И тот увидел, что у вожатого были очень грустные глаза и в них больше не было прежнего мальчишеского задора, да и сам вожатый как-то сник, погрустнел...