Чайки возвращаются к берегу. Книга 2

— Вы были в Латвии?

— Да, я прибыл оттуда осенью.

— Меня англичане предупреждали, что мы узнаем от их коллег много нового! — воскликнул один из респектабельных штатских. Мало того, он окликнул через всю комнату другого джентльмена, приютившегося у бара: — Райли, подите сюда, мистер Казимир рассказывает интересные вещи!

Тотчас же вокруг Лидумса, как журналисты вокруг интервьюируемой знаменитости, собрались почти все. Только Эал продолжал колдовать у бара, позвякивая шейкером и смешивая коктейли. Можно было понять, что он тут единственный младший по чину, остальные, возможно, и генералы тайной армии разведчиков.

— Чем вы объясняете эти таинственные провалы, мистер Казимир?

— Как вы установили, что наши английские друзья в Латвии провалились?

— Правда ли, что чекисты держат на жалованье тысячи граждан и приказывают им следить за каждым посторонним, появившимся в поле их зрения?

— Когда организовано национальное подполье в Латвии?

— Господа, господа! — Лидумс поднял руку. — Вы уже набросали мне полную шляпу вопросов!

— Да, да, господа, — вмешался полковник Росс, — давайте по порядку. Если мистер Казимир ответит и на наши первые вопросы, уже будет над чем подумать! Мы вас слушаем, мистер Казимир!

Малый Джон, поглядывавший на Лидумса с недовольным видом, совсем притих. Кто знает, что наговорит этот взбалмошный латыш? А вдруг примется выдавать те секреты английской разведки, о которых англичане предпочли бы помолчать?

Но он должен был признать, что Казимир держался великолепно. Спокойный, с высоко поднятой головой, выше всех ростом, он, как будто и не замечая этого, уже стал центром оживленной компании джентльменов.

— Из опыта нашей подпольной работы мы выяснили, что ваши люди приходят в устойчивый мир, не зная взаимоотношений в нем, пытаются вербовать помощников и проваливаются порой просто на том, что люди устали от войны. И еще одно: у ваших, да и у наших людей до сих пор нет правильного понимания того, что делается в Советской России. Нам еще кажется, что там голод, нищета, разруха, что там каждый второй или третий стремится бежать из ада, а ведь пора бы подумать и о том, что эта страна победила в величайшей войне. Так неужели нельзя представить, что она давно победила и разруху? В России провозглашена амнистия за преступления, совершенные во время войны, кроме самых крупных. Действие амнистии было даже продлено. И большинство лиц, адреса которых все еще хранятся в наших картотеках, повинились перед органами, устроены на работу. Я сужу об этом не только по личному опыту, но и по радиограммам наших сотрудников Тома и Адольфа, которые жаловались, что в одном случае их встречали как нежеланных гостей, в другом — травили собаками, в третьем — людей, к которым они шли, было невозможно найти. А люди, жаждущие спокойствия, естественно, подозрительны ко всему, что может их этого покоя лишить. И появление постороннего человека, да еще подозрительного, поскольку каждый заброшенный за кордон человек держится с опаской, ни новых обычаев, ни нового языка, языка административного, так сказать общественного, не знает, не знает цен на продукты, на сигареты, на вино, на автобус — а именно этим почему-то отличались все те люди, которых мы приняли в нашу подпольную группу, — вызывает внезапный и острый интерес. Очень тщательно подготовленный и хорошо вооруженный английский сотрудник Густав, заброшенный в Латвию весной прошлого года, утонул в реке Венте, по-видимому пытаясь бежать от заподозривших его в чем-то хуторян. Так, во всяком случае, передали о причине его гибели нашему руководителю Будрису преданные люди… — Казимир не забыл склонить голову, отдавая покойному долг памяти.

Было очень тихо. Даже Эал перестал позвякивать шейкером. Наконец один из самых видных штатских сказал:

— Продолжайте, мистер Казимир!

— Это случай трагический. Но есть и смешное. Например, наш отличный сотрудник Вилкс пришел со своими друзьями в Ригу. Они были снабжены в достаточном количестве советской валютой. Но кто-то их информировал не очень точно о подлинном соотношении денег и цен. И деньги им выдали самыми мелкими купюрами. Представьте усмешку человека, к которому они пришли в Риге и предложили пять тысяч рублей… пятерками. Но бутылка водки тогда стоила тридцать рублей, а пальто — тысячу-полторы. Вилкс рассказывал, что его предупредили перед засылкой, что человек с сотенным казначейским билетом может показаться подозрительным. Принявший его человек ответил, что он сам получает зарплату три тысячи рублей, так неужели кассир станет выдавать ему эти три тысячи рублями? И действительно, пожелай Вилкс купить себе одежду, он показался бы подозрительным со своими пачками пятерок!

Опять наступила тишина. Хотя Лидумс и предупредил, что расскажет смешные истории, никому не хотелось улыбаться.

Наконец тот же представительный и, должно быть, самый высокопоставленный джентльмен встал и, оглядев всех присутствующих, попросил:

— Мистер Казимир, чем вы объясняете провалы вашей агентуры?

— Ну, в случае с Томом и Адольфом это было нетрудно. После первых передач наступило довольно продолжительное молчание. А затем Том начал передавать сногсшибательную информацию. И кроме того, настойчиво требовать выхода на группу Будриса, которую я имею честь представлять. В то время в группе было человек шесть из Англии, и они работали из нескольких пунктов на своих рациях. Уже одно это должно было насторожить наш отдел. Однако там Тома принимали всерьез, пока я не увидел его радиограммы. Том торопился и сообщил, что один из аэродромов в Латвии приготовлен для взлета тяжелых бомбардировщиков, могущих нести водородные бомбы. Обычная проверка при помощи туристов показала бы, что Том передавал дезу.

Разговор Казимира с американцами продолжался еще более часа. Эту встречу с ами он довольно успешно использовал для передачи им устной дезинформации в интересах советских органов госбезопасности.

— Дадим мистеру Казимиру отдохнуть. Эал, у вас что-нибудь особенное?

Эал подскочил с небольшим подносом:

— Антарктида, сэр, Ледяная гора, сэр!

Главный взял бокал с коктейлем и передал его Лидумсу, только потом взял себе. И Лидумс понял: его признали. Если Главный сам угощает, а этот Главный по меньшей мере генерал и один из руководителей того отдела, который занимается подготовкой шпионов, засылаемых на Восток, то теперь у Лидумса положение крепкое. Остается только запомнить лица этого Главного, Росса и еще нескольких людей, чтобы попытаться потом, дома, зарисовать по памяти. А на Родине уяснят, насколько прав он в своих предположениях, и, во всяком случае, познакомятся с его новыми «шефами».

После коктейля Главный, дружески обняв Лидумса за плечи и поманив за собой Джона, провел их в другую комнату, что-то вроде делового кабинета. Там он принялся расспрашивать их о том, какие ошибки допускает английская секретная служба при подготовке агентуры, засылаемой в СССР. Отвечал несколько расстроенный Джон. Да, у англичан есть большие традиции в этом деле. Да, англичане стараются не жертвовать людьми понапрасну, а если жертвы и случаются, то благо страны стоит того…

Лидумс не очень вслушивался в этот лицемерный разговор. Он соображал: пожалуй, именно сейчас, когда они тут «отдыхают», ами прокручивают ленту магнитофона, сопоставляют тон мистера Казимира с его высказываниями, ищут несоответствий, прикидывают, насколько искренним был рассказчик. А потом они примут должное решение, и уж это решение покажет, прав ли он был, щеголяя своей откровенностью, или набил им столько шишек, что они поостерегутся поддаваться его воздействию.

Он покуривал, изредка вставлял слово-два, поддерживая Джона — все-таки он должен был доказывать свой английский патриотизм, — и прислушивался к тишине за стенами этого кабинета.

А через полчаса, как будто все это время только и занимались подготовкой заключительного эффекта, в кабинет вошел полковник Росс и торжественно провозгласил:

— Господа, прошу к столу!

В ту гостиную больше не заходили. Даже сброшенное там пальто Лидумса вынес Эал. И Лидумс еще больше уверился, что там стоят еще горячие от работы магнитофоны, но все кончилось вполне благополучно, именно поэтому и накрыт торжественный стол.

И действительно, Главный, усаживая мистера Казимира рядом с собой, тихо сказал:

— Я бы очень хотел, мистер Казимир, чтобы после посещения некоторых пунктов подготовки наших разведчиков вы нашли время навестить меня. Я прикажу сопровождающему вас молодому офицеру выбрать для этого подходящий день.

— А как быть с мистером Джоном?

— О, мистер Джон, кажется, любит повеселиться! Ему предоставят такую возможность!

«М-да, значит, они все-таки знали о похождениях в Миндене! Правда, там я вел себя по-джентльменски. Предоставил мистеру Джону развлекаться, как он того желает, а сам погулял по городу. А открытки были столь невинны и к тому же были брошены прямо в поезд, что опасаться абсолютно нечего! Если бы было что-то другое, то Главный просто смолчал бы, и только. Ну что ж, перейдем в новые конюшни, как говорят в таких случаях англичане…»

Он благодарно кивнул Главному и приступил к салату из каких-то заморских фруктов, который не так уж и подходил к только что выпитому виски. Впрочем, у русских на этот случай тоже есть подходящая пословица: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят!»

Настроение за столом было ровное, благожелательное. Прислуживали несколько лакеев с отличной военной выправкой. И это лишь подчеркивало важность только что состоявшегося заседания.

Прощаясь, Главный сказал, что Лидумс и Джон будут приняты в школе как гости. Лидумс еще раз удивил Главного.

— Я предпочел бы роль обыкновенного слушателя, — заметил он.

— Но это налагает дополнительные и порой неприятные обязанности!

— О, человек моей профессии должен почаще тренироваться! — отозвался Лидумс. — Впрочем, я говорю только о себе. Мистер Джон волен поступать по-своему.

— Хорошо, я дам соответствующие распоряжения! — согласился Главный. И задумчиво добавил: — Хотел бы я, чтобы все мои подчиненные рассуждали, как вы!

— Ну, им-то не так уж часто приходится преодолевать границы и запретные зоны! — рассмеялся Лидумс.