Чайлдфри

Внутри сейфа лежали несколько пачек сотенных еврокупюр, банковская карта и ярко-красная роза, крупная, срезанная почти у самого основания. Катя вынула розу, забросила внутрь папку и задумалась, поглаживая и перебирая лепестки. Поднесла к лицу и втянула свежий, ни с чем не сравнивый аромат, полюбовалась на причудливо изогнутые лепестки, словно вылепленный бутон, — все-таки не в обиду другим цветам, но красивее роз для нее не было цветов — а сама не могла понять, чем встревожило ее это послание. Ведь дураку ясно, что это для нее оставили в сейфе розу, сам ли неуловимый муж или по его просьбе, неважно.

И только в душе под струями воды ее настигла догадка, Катя так и застыла с открытым ртом, а потом пришлось долго отфыркиваться. Опрометью выскочила из душа, порылась в косметичке, достала тюбик помады и поднесла к розе. Так и есть, один в один. Не сдержалась и прижала цветок к губам, изо всех сил стараясь не плакать. Слезы все равно ничего не изменят, она так надеялась, что болезнь, перелет, смена обстановки хоть немного ослабят раздирающую сердце боль. Но ничего не прошло, Клим продолжал торчать в ее сердце, как ржавый гвоздь. Или отравленный наконечник, выдернуть который было равносильно смерти, и который продолжал источать яд, медленно и верно ее убивая.

Катя села на кровать, обессиленно свесив руки. Откуда бы ни взялась роза в сейфе, факт оставался фактом — оттенок розы был один в один с той самой запрещенной помадой, которая в «Мегаполис-инвест» была признана порочащей честь и достоинство всех сотрудников. Включая руководство.

Елена оказалась старше на шесть лет, но когда Павел представлял Кате управляющую, ей все время хотелось сделать книксен — если бы не строгий деловой наряд, их вполне можно было перепутать. Елена по мнению Кати намного больше тянула на хозяйку шикарной виллы.

Сама Елена держалась безупречно, была с Катей в меру приветлива, особого раболепства не демонстрировала и субординацию соблюдала безукоризненно. Она отправила горничную разбирать багаж, а сама по второму кругу провела новую хозяйку по ее владениям, чтоб убедиться, все ли ту устраивает и не желает ли она что-либо поменять по своему вкусу.

Катя попыталась отказаться, но аргумент выдвигался железобетонный — Александр Арсентьевич хочет, чтобы Кате было уютно, и если ей что-то не нравится, она может хоть по новой все перестроить.

— Ваш муж очень волнуется, ему важно, чтобы вам было комфортно… — выученно заговорила Елена, и Катя не выдержала:

— А если моему мужу не понравятся мои переделки, он сюда вообще дорогу забудет?

Она злилась и стыдилась своей злости, но поделать с собой ничего не могла. Ее не покидало чувство вины перед сестрой. Глядя на царившую вокруг роскошь, Катя с горечью понимала, насколько она не на своем месте. Ей казалось, весь без исключения персонал смотрит на свою новую хозяйку с недоумением. Или жалостью. Что, мол, хозяин нашел в этой замарашке? Там, в лесу, почему-то такое в голову не приходило, а сейчас ее несуразность особенно бросалась в глаза, видимо, дело было в антураже.

Катя представляла вместо себя нежную, утонченную Фиалку, и все вставало на свои места. Это она должна была жить в этом доме, перестраивать его по своему вкусу, отдавать распоряжения Елене, руководить прислугой. Нежиться в изумительном переливном бассейне, любоваться морем, сидя на белоснежных диванах. Спать в кровати, нависающей над морем, и не одной, как предстоит теперь Кате, а с любимым мужчиной, своим мужем… Сестра всегда мечтала о такой жизни, а теперь Катя у нее эту жизнь украла. И мужа украла. Вот только ей это все не нужно.

Как бы дико это не звучало, но если бы можно было, она не задумываясь променяла виллу вместе с бассейном, персоналом и даже яхтой, что по словам Елены, тоже имелась у Александра Арсентьевича, на съемную двушку в многоэтажке, только чтобы можно было отмотать назад. Чтобы Клим ее не предавал.

Катя вздохнула и обнаружила себя у двери в кабинет своего мужа. Елена поджала губы и явно собиралась что-то сказать, но глядя на насупленные брови хозяйки, благоразумно промолчала. Внутри приятно пахло чистотой и полиролью, но Кате срочно требовалось спустить пар, и она язвительно спросила:

— А что, я и здесь могу все переделать?

Елена держалась молодцом, ничем не выдав смятения.

— Думаю, это лучше узнать у него. Я завтра буду говорить с ним и обязательно передам…

— Конечно передайте! — ее накрыло так, что даже в глазах потемнело. Выходит, Александр только с ней не общается, зачем тогда было жениться, если теперь шарахается как от прокаженной? — А еще передайте, что я желаю переделать его спальню под зал для занятия стрип-дансом!

— Вашу спальню? — не поняла Елена, и Катя ошарашенно прикусила язык.

— Почему нашу? Я говорю о спальне, которая расположена возле кабинета. Разве это не его?

— Нет, — управляющая явно метила на корону «Мисс Невозмутимость» — это просто зона отдыха. В свою спальню он распорядился поселить вас.

«Мат. Не тот, который наступает в шахматах. Просто мат».

— Тогда я переезжаю, — решительно развернулась Катя, — можно попросить помочь мне перенести вещи в другую спальню?

— Вам нет нужды переезжать, — мягко возразила Елена и даже улыбнулась. Как Катя ни старалась, не смогла найти в ее тоне ни капли яда. — Это самое красивое место в доме, Александр Арсентьевич был уверен, что вам понравится, он лично все проверял.

«И положил розу в сейф?»

— Когда он приедет, вы тогда сами решите, остаться вам или переехать, — продолжила Елена как ни в чем ни бывало, а Катя мучительно покраснела.

Выходит, персонал в курсе, что их брак фиктивный? Что ж, одной проблемой меньше. Она уже на полном серьезе жалела о том, что согласилась на брак, надо было настоять и устроиться к малышам няней.

Они с Еленой как раз вышли в сад, когда в небе раздался гул, а потом прямо над ними пролетел вертолет, блеснув на солнце черным глянцем, и направился к соседней вилле, чьи строения виднелись вдалеке за деревьями. Катя вглядывалась в них, а смутное чувство тревоги уже ползло внутри, скручиваясь в нервный звенящий клубок.

— Это кто? — дернула Катя за локоть Елену, напрочь позабыв о своем статусе хозяйки. Управляющая сделала вид, что ничего не заметила.

— Наш сосед. Они поддерживают дружеские отношения с вашим мужем, — и тут же умело увела беседу в другую сторону. — Вы, голодны, пойдемте, я распоряжусь подавать ужин.

* * *

Спала Катя плохо. Точнее, совсем не спала, ворочалась, все пыталась выбрать позу поудобнее и снова переворачивалась. Глаза резало, будто их засыпало песком, она зажмуривалась, пока веки не начинало покалывать, а сон все не шел. Еще и пить захотелось, почему она не додумалась захватить с собой бутылку воды? Тащись теперь вниз.