Чайный клипер
Шрифт:
С восходом солнца "Поймай ветер" поднял все паруса и при утреннем бризе вышел из гавани. Вскоре он миновал 20-й меридиан, перевалив условную границу между Атлантическим и Индийским океанами. Он направлялся теперь в Зондский пролив между островами Суматра и Ява. На траверзе Порт-Элизабет моряки клипера "Поймай ветер" увидели паруса идущего впереди "Капитана Кука". Почти вся команда высыпала на палубу. Капитан Кинг приказал дать выстрел под ветер11 из сигнальной пушки. Выстрел прогремел. Через несколько минут донесся ответный выстрел с клипера "Капитан Кук". На нем уменьшили парусность, и вскоре клипера поравнялись друг с другом. Генри Джеймс сообщил через сигнальщика, что он не стал заходить в Капштадт, потому что воды и продовольствия у него в достатке. Пожелав друг другу счастливого плавания, корабли продолжали свой путь в Индийский океан. Подгоняемые течением западных ветров, они опять утеряли друг друга из вида. Много сотен миль еще пройдут клипера по Индийскому океану, Яванскому и Южно-Китайскому морям, прежде чем достигнут порта назначения в Тайваньском проливе, доставив туда грузы Британской Ост-Индской компании.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
История знает много войн на море и на суше, причиной которых была борьба морских держав за колониальное господство. Известны, например, опиумные войны в Китае. Они начались в тот период, когда Ланкашир был готов наводнить эту страну дешевыми хлопчатобумажными товарами, так же, как он наводнил ими Индию. Война велась под предлогом заставить китайцев покупать индийский опиум, а на самом деле - чтобы сломать препятствия для свободного экспорта британских товаров. В результате первой опиумной войны Гонконг был аннексирован, и для британских торговых судов было открыто пять "договорных пунктов". Еще раньше была война "из-за уха Дженкинса". Она началась в тридцатые годы восемнадцатого столетия, и формальным поводом к ней послужили действия испанского капитана, якобы отрезавшего ухо английскому моряку Дженкинсу. Хотя упомянутый Дженкинс и пострадал, однако его ухо было ни при чем: эта англо-испанская война велась за возможность для Англии торговать с испанскими колониями. Окончилась она в 1739 году. Было много и других войн по более серьезным поводам, однако все они преследовали одну цель: завладеть рынками сбыта для развивающейся промышленности и обеспечить метрополии колониальными товарами и сырьем. Внедрение в колонии шло и другим, более "мирным" путем. Но мирным относительно. Если не сражались между собой флоты или эскадры враждующих государств, то пушки гремели все равно в иных местах. Купеческие корабли были таковыми лишь наполовину. У них хватало и оружия, и, достигнув каких-либо островов в океане на востоке, капитаны наводили страх на местных жителей ружейной и орудийной пальбой, принуждая к безропотному их повиновению испанской, британской или португальской коронам. Туземные короли, не искушенные в торговых операциях, заключали сделки с колонизаторами на смехотворно неравных условиях. За какую-нибудь пару старых ружей и мишурные украшения для жен племенных вождей пришельцы "покупали" на островах земли, строили форты и фактории, оставляли своих миссионеров, призванных обращать туземцев в европейскую веру, и отплывали, нагруженные богатой добычей. В те давние времена в Европе держался устойчивый спрос на восточные пряности: черный и красный перец, лавровый лист, гвоздику, мускатный орех и другие. Цена на них была высока, потому что привозились они издалека из Ост-Индии. Поставщиками пряностей вначале были португальцы, затем их вытеснили с этого рынка голландцы. Монополия голландцев на торговлю в этой сфере раздражала англичан. Им хотелось найти свободный доступ к такому
– сказал Майкл.
– Готовься, Джордж... - Да я-то готов, - ответил Егор.
– Пошлют ли меня на мачты? - Пошлют, - со спокойной уверенностью отозвался Майкл. Паровичок вдруг пошел очень медленно, он больше не мог справляться с приливным течением. Буксирный канат совсем ослаб, сильно провис в воду. Корабль вместе с паровичком начало относить назад, и Дэниэл Кинг раздраженно скомандовал: - Отдать якорь! Загремела ручная лебедка, якорь погрузился на дно, и клипер остановился. Его корма сразу развернулась по течению. Буксир подошел и, чтобы его не относило течением, виновато прижался к борту клипера. Так шли около двух часов. Кинг ходил по палубе злой и раздраженно кричал на вахтенных, придираясь ко всяким мелочам. Моряки, находившиеся на палубе без дела, поспешно прятались от него. - Дьявольское течение!
– сказал Кинг боцману Ли.
– Этот тщедушный буксиришко крепко подвел нас. "Меченый Мавр" наверняка уж поднял паруса! Мы потеряем по меньшей мере полсуток, пока тут барахтаемся!.. Боцман с кислой миной на чернобородом загорелом лице сочувственно кивал: - Увы, сэр! Наконец течение ослабло, это было заметно по тому, как за бортом проносило лот. Лотовый доложил: - Течение слабеет! Капитан, перевесившись через планширь, кричал на буксир: - Какого дьявола стоим? Неужели вам и теперь не подняться? Буксир словно нехотя оторвался от борта клипера и опять запыхтел, зашлепал колесами по воде. Он с видимым усилием стал натягивать провисший трос. На клипере подняли якорь, и корабль медленно, словно большой дог на поводке, потянулся за крошечным суденышком дальше. В воды пролива выбрались только к вечеру. Буксир, дав прощальный гудок, с видимым облегчением повернул обратно. Капитан Кинг принялся за дело: - Марсовые на марс марсель ставить! Отдава-а-ай! Марса-шкоты тянуть! На гротовые брасы на левую! На крюйсель и контрабрас! Слабину выбрать! По-ше-е-ел, брасы-ы-ы! На бизань-шкот! Бизань-шкот тянуть! На кливер и стаксель фалы! Кливера поднять! Матросы парусной команды загрохотали каблуками по палубе, мигом поднялись на марсы и салинги, облепили реи, и в считанные минуты отдали почти все паруса. Затем повернули реи, приведя полотнища парусов к ветру. А капитан все командовал, резко, заливисто, словно бы любуясь своим голосом, и на палубе у кофель-нагельных планок13 продолжалась поспешная горячая работа. Наконец все паруса были развернуты, закреплены, и красавец "Поймай ветер" ринулся вперед, срезая острым носом гребни волн. Брызги с шумом летели по обе стороны штевня.
* * *
Первые десятки миль клипер шел при полной парусной оснастке, подгоняемый довольно свежим северо-восточным пассатом. Ясная погода перемежалась облачной. Иногда выпадали дожди. Других кораблей в пределах видимости не было. "Меченый Мавр", выйдя из порта раньше, вырвался вперед, и "Поймай ветер" утерял его из виду. "Капитан Кук" закончил погрузку часом позднее и шел где-то позади. Но это еще ни о чем не говорило: путь предстоял дальний, условия плавания могли меняться каждые сутки, и в любой час корабли ожидали непредвиденные случайности. Поэтому капитан Кинг, зная, что исход гонки решают скорость судна, выносливость экипажа и прочность рангоута и парусов, уверенно вел судно Тайваньским проливом. Чтобы выиграть гонку, предстояло обогнать "Меченого Мавра", не позволяя в то же время "Капитану Куку" обойти "Поймай ветер". Никакой связи между кораблями не было, не имелось ее и с берегом. Шансы были приблизительно равными. Дэниэл Кинг поставил себе целью уже в начале гонки создать возможно больший запас времени и пройденного расстояния. Кинг хорошо знал характеры соперничавших с ним командиров клиперов. Генри Джеймс с "Капитана Кука" имел за плечами большой опыт, восемь лет командовал военным бригом, а затем несколько раз ходил на четырехмачтовой шхуне в Австралию. Джеймс прекрасно знал южные моря, был очень расчетлив и аккуратен. Но Дэниэл Кинг за аккуратностью и расчетливостью Джеймса видел и слабое его место: Джеймс никогда не пойдет на крупный риск. А гонки без риска - не гонки. Капитан "Меченого Мавра" Гарри Стоун - настоящий морской волк. Ему уже было под сорок, и он за свою жизнь проплавал втрое больше Кинга. Стоун сочетал в себе блестящее искусство судоводителя с отчаянной храбростью, свойственной разве только капитанам каперов14. На корабле у него была жесточайшая дисциплина. Он мог прибегнуть к самым изощренным наказаниям провинившихся матросов. Моряки боялись его, как дьявола. Команду ему всегда приходилось вербовать с помощью обманов с великим трудом. Но те, кто пошел к нему служить, были настоящие сорвиголовы. И уж в гонке капитан Стоун не посчитается ни с чем, лишь бы ее выиграть. Что касается самого Дэниэла Кинга, то, несмотря на молодость, он в известной мере сочетал в себе качества обоих соперников - холодную расчетливость Генри Джеймса и отчаянную храбрость и непреклонность Гарри Стоуна. Кинг не покидал палубы, все время следил за направлением и силой ветра и непрерывно отдавал распоряжения с тем, чтобы паруса своими плоскостями были всегда приведены к нему. Парусная вахта не знала покоя: при малейших переменах ветра моряки брасопили реи. Теперь клипер как никогда прежде оправдывал свое имя "Поймай ветер". Он именно ловил широкими полотнищами фоков, гротов, марселей и кливеров стремительно движущийся воздух. Капитан Кинг выжимал все из оснастки своего корабля. В начале пути оказалось, что нос клипера чуть перегружен и зарывается в волны. На ходу по приказу капитана часть грузов была перенесена ближе к корме - и парусник выправился. На палубе неподалеку от штурвальных15 для капитана поставили плетеное кресло и укрепили круглый брезентовый тент для защиты от дождя и солнца. В этом кресле Кинг отдыхал в минуты сравнительно спокойного и ровного хода судна, но едва что-нибудь менялось, он вскакивал и звонким молодым голосом принимался командовать и ругаться почище боцмана. Отныне и до конца рейса место капитана было тут, в этом кресле. Он редко уходил в каюту соснуть часок-другой, передав управление клипером своим помощникам. В глазах капитана Кинга стоял не только соблазнительный блеск пятидесяти фунтов. Он видел перед собой славу настоящего моряка, которую предстояло завоевать. Золото золотом, а слава - главное. Кроме всего прочего он еще не был женат, и ему нельзя было уронить капитанскую честь в глазах невесты Бетси Джонсон, дочери сквайра. Весь Лондон - да что там Лондон - вся Англия должна знать имя капитана Кинга! Еще в Фучжоу он сказал морякам: - Потрудимся, парни, во славу Британии! Дело нашей чести прийти в Лондон первыми! Матросы ответили ему дружным "ура-аа!!"
2
В третьем часу пополудни первого декабря направление ветра резко изменилось. Клипер, выйдя из полосы северо-восточного пассата, вступил в зону действия муссона, который в этих широтах в зимнюю пору дует особенно свирепо. Северный ветер усиливался с каждым часом, и перед вечером разыгрался сильный шторм. Порывы ветра срывали с гребней волн пену и забрасывали ее на палубу, низкие лохматые облака сеяли дождь. Он сек парусину, которая сразу потемнела и набухла от воды. Капитан, надев плащ с капюшоном, озабоченно посматривал на мачты, на паруса. По дождевику рулевого лились потоки воды. Матросы надели клеенчатые штормовки с зюйдвестками. Клипер летел по волнам, кренясь на левый борт. Волны накатывались на палубу; казалось, она прогибалась под их тяжестью. Вода едва успевала уходить за борт через шпигаты. Обычно корабли в таких условиях плавания спускали вниз верхнее вооружение и шли под нижними парусами. Первый помощник Эванс и боцман Ли подошли к капитану, перехватывая руками туго натянутый трос. Эванс повернулся к ветру спиной и сказал Кингу: - Надо уменьшить парусность, Дэниэл! Иначе начерпаем воды и попортим груз. - Я же приказал закрыть все люки парусиной!
– ответил Кинг недовольно. - Все люки затянуты брезентом, - поспешил объяснить боцман.
– Вода в них не просочится. - И мачты надо беречь, - настаивал Эванс.
– Если их поломаем, здорово задержимся в пути... - Вы пришли меня учить?
– бледное лицо Кинга было мокрым, глаза бешено сверкали.
– Когда в чайных гонках клипера опускали паруса? Только трусы могут пойти на такое! Риск есть риск. - Рисковать надо в разумных пределах, - продолжал убеждать Эванс с неудовольствием морща свой длинный с горбинкой нос. В серых больших глазах его таилась тревога. Помощник был старше капитана по возрасту, отношения их строились как товарищеские, и Эванс не боялся высказывать свои соображения напрямик. Ему казалось, что капитан слишком переоценивает себя и возможности судна в борьбе со штормом.
– Груз у нас легкий, трюмы полны, а веса не набрали и семисот тонн! - А, идите ко всем чертям! Я знаю, что делаю. У корабля хорошая остойчивость, он самой новейшей постройки! Киль у него что надо! - Так то оно так, но... Капитан перебил Эванса: - Что "но"? Тут налетел сильный порыв ветра и клипер накренился еще больше, вода залила палубу, все трое стояли в ней почти по колено. - Надо потравить шкоты, Дэниэл, - крикнул Эванс.
– Гляди, какой сильный крен! На этот раз капитан был вынужден согласиться с ним. Шкоты у основных парусов были ослаблены. Но едва порывы ветра поутихли, капитан снова приказал: - Шкоты подтянуть! Ни один парус не был опущен. Это был большой риск. Ни Эвансу, ни боцману не было понятно, почему капитан играет со смертью в кошки-мышки. "Поймай ветер" мчался по проливу с бешеной скоростью, сильно накренясь и почти не выравниваясь. По палубе передвигаться было опасно. Вахтенные матросы повязались штертом, чтобы их не смыло за борт. А Кинг невозмутимо стоял на своем месте и не сводил глаз с рангоута. У него была своя цель: испытать корабль в большой переделке. Ведь на пути их будет еще немало. Мачты угрожающе поскрипывали и, казалось, еле выдерживали напор ветра. Мокрая парусина заметно обвисла, увеличив на них груз. Егор в это время болел морской болезнью. Его сильно мутило, все внутренности словно переворачивались в животе. Он валялся на койке измученный и бледный. Майкл, сменившийся с вахты, мокрый с ног до головы, переодевался в сухое и сочувственно посматривал на товарища. Порывшись в своем сундучке, он подал Егору увядший лимон, прихваченный еще в порту. - На, соси, - сказал он.
– Легче будет. Егор достал складной нож и, разрезав лимон на дольки, сунул одну в рот. Он вспомнил теперь, как дед говорил, что в шторм у моряков "желудок на плечо виснет". Он, хотя и знал, что ничего такого не произойдет, все же подумал: "Хоть бы мой желудок не вытряхнуло наружу..." Когда уляжется зверская качка? Конца не видно... ...Шторм продолжался всю ночь. Дэниэл Кинг, передавая управление кораблем Эвансу, предупредил его: - Смотри, не опускай ни одного паруса! Если что - буди меня. Приказ есть приказ. За всю вахту Эванс, хотя и испытывал большое беспокойство за судьбу клипера, не спустил ни одного паруса. К утру ветер ослаб, волнение поулеглось. Дэниэл Кинг вышел на палубу отдохнувший, бодрый, тщательно выбритый. - Ну как дела?
– спросил он у Эванса. - Все в порядке. Но я всю ночь боялся за мачты, - ответил тот. - Иди отдыхай, - сказал капитан.
– Я буду ставить трюмсели. - Ветер еще довольно свеж, - предостерег Эванс. - Ничего. Надо догнать и во что бы то ни стало обойти "Меченого Мавра"! Иначе проиграем гонку. - Как знаешь, - уклончиво отозвался помощник, еле державшийся на ногах от усталости. Он ушел. Опять на палубе загремел голос капитана: - Парусную команду наверх! Услышав это, боцман повторил распоряжение и засвистел в дудку. Моряки один за другим, словно пробки из бутылок с шампанским вылетали из люка. - Грота-трюмсель, фор-трюмсель, крюйс-трюмсель ставить! Поживей! Не спать на ходу!
– приказал капитан. Трюмсели - самые верхние паруса - были тотчас развернуты, приведены к ветру и закреплены. Клипер прибавил ходу, словно конь, которого подстегнули хлыстом. А капитан уже подумывал, не поставить ли ему еще паруса, называемые "небесными"... Но воздержался. Ветер еще был силен: в обычных условиях капитаны ни за что бы не решились ставить даже "королевские" паруса: стеньги легко могли обломиться. Однако капитан Кинг решил с этим не считаться: у судового плотника имелся запас рангоутного дерева, а у парусного мастера - нетронутые кипы полотна... Поставив "королевские" паруса, матросы ожидали новых приказаний. Но капитан был чем-то недоволен. Он напряженно смотрел вверх, задрав свою красивую голову, и шевелил губами, как видно, что-то прикидывая. Но тут марсовый со своей наблюдательной площадки закричал: - Прямо по курсу - судно! - Какое судно?
– тотчас спросил капитан. - Клипер...
– доложил матрос.
– Судя по всему "Меченый Мавр"! - Наконец-то!
– сказал Дэниэл Кинг удовлетворенно. Когда подошли поближе, марсовый доложил: - На "Меченом Мавре" сломана грот-бом-брам-стеньга. Снимают обломки! - Ага!
– с оттенком злорадства сказал Кинг.
– Теперь мы их обставим! Марсовые на марс! Привести к ветру верхний фор-марсель! Привести к ветру верхний грот-марсель! Шкоты подтянуть! Штурвальный, чего рыскаешь? Крепче держи в бакштаг16! - Есть крепче держать в бакштаг!
– пробасил штурвальный. Клипер на всех парусах быстро поравнялся с "Меченым Мавром". Капитан Кинг в зрительную трубу увидел, как матросы под командой Стоуна поспешно сбрасывали на палубу обломки верхней стеньги. Пока поставят новую да закрепят парус, "Меченый Мавр" останется далеко позади... С "Меченого Мавра" Стоун кричал в рупор: - Далеко не уйдете! На траверзе Манилы
– ответил Кинг.
– Только покрепче привяжи стеньгу! - Смотри, не напорись на риф!
– ядовито кричал Стоун. - Все рифы оставим вам!
– столь же "любезно" ответил Кинг. Боцману капитан сказал: - Стоун предостерег нас от рифов. Но мы ведь лицом в грязь не ударим? - Точно так, сэр!
– уверенно подтвердил Ли. - Смотри на норд-ост, - сказал капитан. Боцман посмотрел на северо-восток, и ему стало все ясно. Там, вдали, вода потемнела, от горизонта наплывало огромное серое облако. Темная поверхность на воде ширилась, приближалась к клиперу. Налетел шквал. Все вокруг переменилось: вода закипела, волны заслонили собой весь горизонт. Внезапный порыв ветра с пушечным громом ударил в паруса. Корабль содрогнулся. Шкоты фор-марселя лопнули, будто кто их перерезал ножом. - Убрать фор-марсель! Живо! Трюмсели долой!
– закричал капитан. Не успели моряки убрать часть парусов, как на корабль обрушился новый шквальный порыв. Капитан командовал: - Все брамсели долой! Боцман в помощь работающей вахте послал вторую. Теперь больше половины экипажа находилось на палубе. Парусность наконец уменьшили, и опасность перевернуться миновала. Но и с половинной оснасткой клипер мчался по волнам с непостижимой скоростью. И тут раздался крик: - Человек за бортом! - А, черт!
– выругался Кинг.
– Как его угораздило? - Шлюпку не спустишь, - растерянно сказал боцман.
– Такая волна! Капитан поглубже надвинул на лоб фуражку и промолчал. Но в глазах его появилось беспокойство. - Человек за бортом!
– снова крикнул вахтенный. - Заткни ему глотку, - сказал Кинг боцману, заметив беспокойство матросов. - Чего он там орет? - Есть!
– боцман Ли побежал к вахтенному. - Без паники! Стоять по местам!
– заревел капитан и на шее у него набухли вены.
– Верхние грот-марсели долой! Верхний крюйсель долой! Капитан не зря распорядился убрать и эти паруса: шквал достигал наибольшей силы. Вода заплескивала на палубу, и клипер теперь кренился на правый борт.
Егор, оправившись от морской болезни, вылез наверх, подумав, что, быть может, понадобится и его помощь. Крепко вцепившись в штормовой канат, он стоял возле грот-мачты, готовый выполнить любой приказ капитана. Услышав крик "человек за бортом!", он встревожился. У него мелькнула мысль, что вот теперь настал момент, когда он, не занятый работой у парусов, может помочь в спасении несчастного моряка. Он глянул на матросов. Они работали, и все были заняты. Тогда Егор крикнул: - Спасать надо! К шлюпке! Перехватываясь по тросу, он кинулся к правому борту, где была закреплена одна из шлюпок. - Эй, сюда! Шлюпку надо спустить! Но боцман Ли, которого капитан послал одернуть вахтенного, чтобы тот не сеял паники, заметил Егора у шлюпки и, подбежав к нему, отшвырнул его в сторону. Егор упал, больно ударившись коленом о скользкую палубу. Набежавшая волна накрыла его, когда он пытался встать на ноги. В последний момент Егор уцепился за канат, и его не смыло за борт. Боцман уже бежал обратно от вахтенного, которому дал изрядную затрещину. Он сурово глянул на Егора и рявкнул: - Какого дьявола вертишься тут? Марш в кубрик! Он занес над парнем огромный кулачище, но Егор уклонился от удара и, прихрамывая, побежал к трапу в кубрик. Там он некоторое время сидел на койке, переводя дух и морщась от боли в ушибленном колене... "Вот и делай доброе дело!
– досадовал он.
– Человек-то теперь уж погиб! А они и не думали спасать его..." Он вздохнул и лег на койку, думая о погибшем товарище. Матроса, конечно, не спасли, даже не предприняли к тому попытки. Команда потеряла одного из "зашанхаенных" в Капштадте голландцев - Ван-Мея. Во время гонок не принято было заботиться о судьбе человека, упавшего за борт. Важно было победить в состязании, а победителей не судят...
Когда шторм улегся, Егора вызвали к капитану. Паренек вошел в каюту и молча стал у порога. - Подойди поближе, - сказал Кинг. Егор подошел и замер, не спуская глаз с капитана. Выражение лица Кинга было неприступно суровым я холодным. Он спросил: - Кто разрешил тебе выйти из кубрика? И зачем ты побежал к шлюпке? Егор, робея, ответил: - Я, сэр, думал, что... - Ты не должен думать!
– резко оборвал Кинг.
– Думает капитан, а ты должен исполнять только его приказы! - Но я, сэр, хотел спасать человека... - Каким образом? - Ну, спустить шлюпку... Кинг некоторое время молчал, потом сказал уже мягче: - Приказа спускать шлюпку я не отдавал. И не потому, что мне наплевать на голландца. Вовсе нет! В такой момент спустить шлюпку значило погубить и ее экипаж. Понятно? - У нас в России говорят, господин капитан: "Сам погибай, а товарища выручай!" Русские матросы не бросили бы человека в беде. Кинг наклонился над столом, стараясь получше рассмотреть и расслышать Егора. Он, кажется, понял, что там говорит этот Пойндексер. - Ну что там у вас в России, я не знаю... А здесь свои правила. На все надо смотреть трезво.
– Кинг помедлил, посмотрел на Егора повнимательней.
– Я ценю твою доброту и готовность помочь товарищу. Но впредь помни: без приказа ты не должен ничего делать. Понял? - Понял, сэр. Капитан махнул рукой. Егор повернулся и вышел. "Как же так?
– думал он, возвращаясь в кубрик.
– Выходит, на человека ему наплевать?" Сомнения не оставляли Егора. В кубрике его поджидал Майкл. Он поинтересовался: - Ну, что тебе сказал капитан? Егор передал ему разговор. Майкл недовольно хмыкнул: - Матрос для капитана - только работник. Если матрос хорошо работает капитан доволен. Попал матрос в беду - сам и в ответе. А, впрочем, штормина был зверский. Шлюпку спускать было рискованно... Да и голландец сразу хлебнул воды и пошел ко дну... Майкл тяжело вздохнул и, положив руку на плечо Егора, счел нужным ободрить его: - Не унывай. Такое в море случается частенько. Лучше береги себя.
3
Пока дела у капитана Кинга обстояли не так уж плохо. Клипер под свежим ветром от норда уже шел Южно-Китайским морем. Здесь корабль опять попал в шторм, но для Кинга штормов, казалось, не существовало. Верный своим твердым правилам, он держал парусность на пределе, и "Поймай ветер", как первоклассный иноходец с опытным жокеем в седле, при сильной килевой качке мчался по волнам все вперед и вперед. "Меченый Мавр" и "Капитан Кук" остались далеко позади, и это радовало всех матросов, которые заразились от своего капитана небывалым азартом гонки. Дэниэлу Кингу, скажем прямо, везло. Но везение - не удел ли храбрецов и умельцев? Если не считать опечалившего матросов, но отнюдь не капитана, случая с голландским моряком, упавшим в море в Тайваньском проливе, на корабле было все в порядке. Мачты целы до самой последней стеньги, реи тоже; правда, иногда лопались тросы и шкоты, но их быстро заменяли; имелся запас воды и продуктов. Матросы здоровы и послушны. Словом все, как говорится, о'кэй. Ночью возле острова Батан при выходе в Южно-Китайское море корабль опять настиг шторм, но и из этой борьбы со стихией "Поймай ветер" вышел победителем. Теперь держали путь к Маниле, что на острове Лусон, на Филиппинах. Узнав про Лусон, Егор подумал, что это название он слышал где-то раньше. Он вспомнил, как моряки вечером на узкой портовой улочке в Лондоне пели песенку:
Малайские красотки Стройны, как стеньги. Плывем к Лусону, Плывем к Лусону...
Так вот где этот остров! Егор, закончив приборку на баке, стоял у борта и смотрел на шумное море. Ему хотелось увидеть остров Лусон, но ничего, кроме бесконечных волн да облачного сизоватого неба, он не заметил, как ни вглядывался в даль... Лусон с портом Манилой остался слева по курсу. Капитан не собирался заходить на Филиппины. И вообще на обратном пути он не будет отдавать якорь в портах. Он, да не только он, а и весь экипаж корабля стремился лишь вперед. Клипер бежал к Зондскому проливу между островами Суматра и Ява. Часов в десять утра матрос с салинга заметил впереди маленький островок Тоти, что располагался в Южно-Китайском море перед островом Банка. Островок был попутным ориентиром. Перед вечером клипер, оставив справа Тоти, пошел к Банке. К нему приблизились ночью и вдоль восточного побережья, каждый час промеряя глубину, поплыли дальше, на юг, к проливу. У Банки капитан, скрепя сердце, распорядился убрать половину парусов, потому что идти на полном ходу вдоль побережья, усеянного мелями и рифами, было опасно. Еще днем помощник боцмана Фред дал Егору лот и велел с ним хорошенько освоиться. Майкл стал объяснять Егору устройство лота и научил им пользоваться. Ручной лот, прибор для измерения глубины моря, состоял из свинцовой конусообразной гири весом до семи-восьми фунтов17, прикрепленной к лотлиню - прочному пеньковому плетеному шнуру. На дне гири имелась выемка, заполненная салом с толченым мелом, к этой смеси прилипали частицы грунта со дна. Лотлинь разбит на сажени и футы, обозначенные разной формы и величины кожаными, вплетенными в линь метками-марками. По этим маркам и определял матрос - лотовый морскую глубину. Дело было нехитрое, однако требовало зоркости глаза и точности броска. Хорошо бросать лот - настоящее искусство. Сначала груз следовало раскрутить в воздухе и забросить его вперед, против хода судна. Заметить деление надо было в тот момент, когда груз опустится на дно, а лотлинь примет вертикальное положение. Егор попрактиковался днем в бросании лота. Некоторую трудность для него представлял английский счет, но он освоился и с этим. Матросы отдыхали в кубрике. С утра им опять предстояла жаркая работа у парусов. На палубе были только вахтенные, рулевой, капитан и помощник боцмана Фред да два лотовых по бортам, один из них - Егор. Корабль шел вдоль берега острова Банка. Капитан молча стоял у фальшборта и смотрел в синеву южной ночи. Вдали у горизонта блеснул огонь, должно быть, опознавательный, с малайского рыбацкого суденышка. Егор дежурил в носу и тоже смотрел в загадочную синеву. Внизу тихо плескались волны. Корабль, темно-синее небо и белая пена у борта - больше ничего. Опять вспомнилась Егору лондонская песенка:
Плывем к Лусону, Плывем к Лусону...
Он так и не увидел Лусона. Зато повидал многое другое. Наблюдал, как вылетали из вод летучие рыбы, как парили в воздухе птицы-фрегаты, как фосфоресцировала в тропиках вода от крошечных светящихся морских животных. Черные буревестники предвещали ненастье, вечерами на ванты садились белоголовые глупыши... Видел Егор, как над Столовой горой гуляли рыхлые облака, как в Фучжоу китайцы торговали рыбой и креветками, а рикши, напрягая тощие длинные ноги, таскали по мостовой коляски с пассажирами. И все бегом, бегом... Испытал он и грозу над Южно-Китайским морем, слышал рев шторма у двадцатой параллели... Будет о чем рассказать дома, когда вернется... - Лотовые! Промерить глубину!
– приказал капитан. Егор, ухватив лотлинь за клевант18 правой рукой, раскачал груз над водой и, сделав три круговых взмаха, забросил его в воду против хода судна. Из бухты в левой руке свободно заскользил лотлинь. Нагнувшись над бортом, Егор почувствовал, что груз достиг дна. Он быстро приподнял его и снова опустил, чтобы убедиться, что гирька на самом дне, а не на случайно подвернувшемся подводном камне, и приметил у самой волны темный флажок марки. - Левый борт - восемь саженей!
– доложил он капитану. - Правый борт - восемь саженей один фут!
– сказал другой лотовый. - Еще раз, - немного погодя, сказал Кинг. Лотовые снова промерили глубину. - Восемь с половиной саженей!
– доложил Егор. - Восемь с половиной!
– подтвердил лотовый правого борта. Капитан умолк. Глубина была безопасной. Осадка у клипера - три сажени с небольшим. Клипер шел с большими предосторожностями всю ночь. А на рассвете приблизились к острову Гаспар, у входа в пролив между островами Банка и Белитунг. Впередсмотрящий матрос, помня наказ капитана почаще посматривать и назад, обернулся к горизонту за кормой и закричал: - За кормой два клипера! Впереди "Меченый Мавр", а за ним - "Капитан Кук"!.. Капитан со зрительной трубой быстро поднялся на салинг и убедился в том, что матрос не ошибся: клипера догоняли "Поймай ветер". Дэниэл Кинг спустился с салинга весьма озабоченным.
4
Едва Кинг сошел на палубу, как сразу распорядился: - Боцман, следите за глубиной! - Есть следить за глубиной!
– повторил Ли. - Эванса и Тэйлора ко мне в каюту! - Есть Эванса и Тэйлора в каюту! Капитан удалился к себе. Тотчас туда пришли Эванс и штурман Тэйлор. - Как нам ускорить прохождение через пролив?
– спросил Кинг. Тэйлор развернул свою штурманскую карту. - Я проложил курс, капитан. К юго-западу от Гаспара есть скалистый островок Древесный. Его надо обойти и двигаться дальше проходом между островом Средний и берегом острова Банка. - Так. А дальше?
– Кингу хотелось лишний раз убедиться в правильности своих расчетов курса. - Пройдя Гаспарский пролив, мы повернем к Зондскому. Вот здесь, - штурман указал на карту, - надо взять курс зюйд-зюйд вест, к берегам Суматры. Когда ее увидим, спустимся к островам Двух братьев. Они у самого входа в Зондский пролив. Острова Двух братьев должны остаться к востоку... Надо учесть, сэр, что на выходе из пролива нас может встретить сильный ветер от зюйд-веста. Тогда придется лавировать к острову Кракатау и от него - к островам Принца, что у западного выступа Явы. - Хороню. Ваш курс совпадает с моими планами, - согласился Кинг.
– Но как нам увеличить скорость? "Меченый Мавр" и "Капитан Кук" щекочут нам корму! - Все будет зависеть от ветров, Дэниэл, - сказал Эванс. - В проливе сильное попутное течение, - добавил Тэйлор. - Я не буду уменьшать парусность, пока возможно, - сказал Кинг после некоторого раздумья.
– Вас, Тэйлор, попрошу хорошенько следить за курсом. Пусть рулевые везде, где только можно, спрямляют путь. А мы с Эвансом будем ловить ветры... - Есть, сэр, - сказал штурман. Все трое вышли из каюты. Кинг тотчас поднялся на марс и снова посмотрел в зрительную трубу. Спустился он на палубу внешне спокойный. - "Капитан Кук" изменил курс. Он, видимо, решил обогнуть Белитунг с востока, - сказал он помощникам.
– "Меченый Мавр" сидит у нас на корме, но скорости у него не прибавилось. - Почему "Капитан Кук" пошел восточнее Белитунга?
– недоумевал Эванс. - Генри Джеймс не любит ходить в маленьких проливах. Ему нужен простор для лавирования и побольше глубины под килем, - пояснил Кинг.
– Он потеряет по меньшей мере сутки. - А так ли?
– засомневачся Тэйлор.
– Не надеется ли он на крепкий норд-ост? - Вряд ли, - ответил Кинг.
– Ветер устойчиво дует от норд-веста. ...Клипер шел под всеми парусами при ровном северо-западном ветре. С утра установилась ясная погода, видимость была хорошей. Лотовые каждый час промеряли глубину. Здесь было глубоко, и лот, как говорили моряки, "проносило" - он не доставал дна. Кинг все посматривал назад, не догоняет ли их "Меченый Мавр", но он почему-то замедлил ход и заметно отстал. "Капитан Кук" скрылся из виду, наверное, стал огибать Белитунг с востока. "У каждого свои соображения насчет курса, - думал Дэниэл Кинг.
– Бывает, что корабль, избравший более длинный, но безопасный путь, попадает под хороший ветер и обгоняет того, кто шел наикратчайшим путем и попал в дрейф или, хуже того, - оказался на рифе..." Кинг осмотрел горизонт, который вроде бы помутнел. Подошел штурман. - Сейчас откроется Древесный, - доложил он.
– Французы почему-то зовут его Каменным Кораблем... - Мало ли что взбредет в голову французам, - сдержанно отозвался капитан. - Смотри, Джон, слева опять появилась подозрительная облачность... - Да, заметно. Пожалуй, будет дождь, - согласился Тэйлор. - Как неожиданно меняется погода!
– Кинг легким ударом ладони собрал зрительную трубу. Через полчаса ветер приволок тучи, и пошел проливной дождь. За его плотной завесой ничего не было видно, кроме Древесного островка. Но ветер не ослабевал, и корабль продолжал идти намеченным курсом по компасу и карте между островом Средним и берегом Банки. Однако едва клипер вошел в Гаспарский пролив, дождь прекратился. Сразу стало ясно, солнечно, и взгляду моряков открылись все берега. - Эй, на салинге! Где "Меченый Мавр"?
– спросил капитан. - "Меченый Мавр" у горизонта. Как будто стал ближе, - ответили с салинга. - Вот дьявол! Никак его не стряхнешь с кормы, - проворчал Кинг.
– Ну погоди, старина!
– пообещал он Стоуну.
– Только бы поскорее выйти в океан. Уж там-то мы возьмем верх! - Ты в этом уверен, Кинг?
– спросил Эванс.
– У Гарри Стоуна нелегко урвать лишнюю милю. - Посмотрим, - многозначительно сказал Кинг.
– Лотовые, глубина? Егор уже привычно кинул за борт груз и, отдав весь линь, ответил: - Пронесло! - Пронесло!
– так же сообщил лотовый с правого борта. - Под килем пока благополучно, - сказал капитан. - По шкале глубин здесь шестьсот с лишним футов19, - ответил штурман. Тэйлор ушел, занялся своим делом. Кинг продолжал управлять кораблем. Он не уменьшал парусности, но пока и не увеличивал ее. И вдруг капитан вспомнил об одном из своих моряков! - Пойндексера ко мне! Егор предстал перед Кингом, держа лот в опущенной руке. Капитан внимательно посмотрел на него и чуть-чуть улыбнулся. - Ну как, рашен, нравится тебе служить на клипере? - Так точно, сэр!
– ответил Егор, не без труда переварив эту английскую фразу. - Ты хорошо действуешь лотом. Молодец! Но я хочу дать тебе настоящее дело. - Слушаю, сэр... - Будешь работать с парусами. Вместо того голландца... Согласен? - Еще бы!
– ответил Егор. - Высоты не боишься? - Нет, сэр. - Ответ, достойный настоящего моряка!
– одобрил Кинг.
– Погоди, что это за наряд на тебе? Твое кепи словно старый шампиньон! Штаны с дырками на коленях. А сапоги! Бог ты мой, надо же носить такие сапоги! Пальцы видно... Эй, боцман! - Слушаю вас, сэр, - прибежал боцман Ли. - Пусть баталер выдаст Пойндексеру брюки, башмаки и чего-нибудь на голову... Ну, хотя бы берет. - Слушаюсь, сэр. Егор принял свое новое назначение с радостью. Он порядком пообносился, и ему даже стало стыдно за свой неряшливый вид. Но переодеться было не во что. - Я могу отдать лот?
– спросил Егор. - Нет. До выхода в Индийский океан ты будешь лотовым. А там отпадет необходимость измерять глубины с двух бортов, - объяснил капитан и тотчас отвернулся от Егора, словно забыв о нем. Боцман, не откладывая экипировку Егора в долгий ящик, повел его к баталеру, ведавшему на судне продуктами и одеждой. Баталер выдал Егору из своей кладовки новые башмаки, носки, матросские расклешенные брюки и берет с помпоном. Брюки внизу были широкими для того, чтобы их можно было быстро закатывать выше колен для работы на мачтах. - Иди в кубрик, переоденься, - сказал боцман, покровительственно похлопав Егора по плечу.
– Поскорее возвращайся с лотом на место. - Есть, сэр! Боцман Ли улыбнулся, услышав, как Егор почтительно назвал его сэром.
* * *
Однажды ночью Егор проснулся, будто его кто-то разбудил, и почувствовал, как сильно и тревожно бьется сердце. "Отчего так беспокойно у меня на душе?" - подумал он, глядя в полумрак душного кубрика, в котором горела только одна висячая лампа. Причина беспокойства и внезапного пробуждения была одна: тоска по дому. Он обещал вернуться осенью. И не вернулся... В северном полушарии уже глубокая зима..." Дома все завалено снегом, злятся морозы, наверное, играют по ночам сполохи... Как-то там мать с дедом? А Катя? Она обещала ждать меня до осени... Не вышла бы замуж..." Егор закрыл глаза, но уснуть не мог до самого утра...