Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре

Шли дни, и постепенно мой трепет перед «репутацией» Че проходил, а огромное чувство восхищения и уважения к нему росло. Он был очень умным и обладал удивительным даром вести за собой людей. От него исходило ощущение безопасности и уверенности. Благодаря этому солдаты, идущие за ним в бой, всегда чувствовали поддержку, даже в самых сложных обстоятельствах. Он без колебаний противостоял сильному противнику, потому что был невероятно храбр. Партизаны всегда могли положиться на него как на лидера с исключительным пониманием тактики и стратегии.

…Когда мы вернулись на командный пункт, я заметила, что его левая рука в гипсе. Выяснилось, что он сломал ее во время битвы по захвату казарм, пытаясь перепрыгнуть через забор. Я отдала ему свой черный шарф, чтобы он мог использовать его в качестве повязки. Спустя годы этот кусок шерстяной ткани стал значить для нас очень много. В одном из самых милых писем он вспоминает этот шарф. Находясь в Конго, Че написал для меня короткий рассказ под названием «Камень». Там в свойственной ему тонкой ироничной манере он описал шарф, «который она дала мне на случай, если я поврежу себе руку…». Но это было потом, а пока нам столько еще предстояло пережить вместе».

Принуждая к сдаче последний оставшийся в городе оплот правительственных войск, Че был верен себе, как всегда, стараясь избегать лишних потерь – как среди своих солдат, так и среди солдат противника.

Город был охвачен ликованием – Санта-Клара окончательно перешла в руки партизан. К тому времени команданте Че Гевара уже стал живой легендой. О его необыкновенной популярности говорит следующий шутливый диалог, произошедший тогда между ним и его другом и соратником Камило Сьенфуэгосом. «Теперь я знаю, чем займусь после нашей победы», – сказал Камило. «Чем же?» «Я посажу тебя в клетку и провезу по всей стране. За то, чтобы увидеть тебя, люди будут платить деньги. Я сколочу целое состояние!»

На следующее утро, получив соответствующий приказ, Че в сопровождении Алейды выехал во главе своего войска в Гавану – ему предстояло занять крепость Ла-Кабанья, возвышающуюся над городом со стороны порта.

Часть 5 Революциионная работа

…Его товарищи ликовали, но Че уже думал о той борьбе, которая ему предстояла в дальнейшем. Война была закончена, но революция только начиналась. Прибыв в Гавану, Эрнесто Че Гевара стал начальником гарнизона Ла-Кабаньи. Команданте открыл в крепости «Военно-культурную академию», где преподавались общеобразовательные дисциплины и проводились курсы по кубинской экономике и текущим политическим событиям; основал и помогал выпускать две революционные газеты; а в конце января возглавил Отдел по обучению революционных вооруженных сил и участвовал в создании нового аппарата госбезопасности и разведки.

В Гавану были приглашены родители Эрнесто.

Вот как описывал их встречу, состоявшуюся 9 января 1959 года, через восемь дней после официального объявления победы революции, его отец Эрнесто Гевара Линч: «Как я понимаю, ему хотели сделать сюрприз, и сын узнал о нашем приезде лишь за несколько минут до того. Моя жена бросилась к нему в объятия и не могла сдержать слез… Вскоре и я обнял сына. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видел Эрнесто».

«Теперь я воин, работающий над укреплением правительства, – сказал отцу Че. – Что будет со мной дальше? Я даже не знаю, в какой стране сложу голову». Гевара Линч был озадачен и лишь намного позже понял значение последней реплики сына. «Прибыв в Гавану, Эрнесто уже знал, какова его судьба».

Одним из главных событий «революционного января» стала речь Че, где он назвал одной из главных задач проведение аграрной реформы и изменение системы владения землей и, главное, раскрыл свое представление о континентальной революции и призвал к вооруженной борьбе по всему полушарию.

Выступление Че, таким образом, стало не чем иным, как громким призывом к будущим латиноамериканским революционерам и скрытым объявлением войны интересам Соединенных Штатов, которые позже он назовет «главным врагом человечества».

С одобрения Фиделя Эрнесто Че Гевара встречался с революционерами из разных стран Латинской Америки, участвовал в создании тайного агентства внутри службы госбезопасности; эта подпольная организация должна была заниматься помощью зарубежным партизанским и революционным движениям, подготовкой и обучением партизан.

В феврале, в соответствии со специально созданным положением в новой кубинской конституции, Че официально был признан кубинцем по рождению, что стало вторым прецедентом подобного рода за всю историю Кубы. Этот статус наделял его всеми теми правами, которыми пользовались коренные кубинцы.

Свадьба Эрнесто Че Гевары и Алейды Марч (слева – Рауль Кастро и его жена Вильма Эспин)

В его личной жизни тоже происходят значительные изменения. «Со свойственной ему прямотой Эрнесто заявил мне, – пишет его первая жена Ильда Гадеа, – что у него есть другая женщина…Я до сих пор не могу без волнения вспоминать, как, поняв, насколько сильно я страдаю, он сказал: «Уж лучше б я погиб в бою». Она попыталась объяснить мужу, что искренне счастлива, что он остался жив. «Растроганный, он ответил: «Если так, то все в порядке… мы друзья и товарищи?» «Да», – сказала я».

Оформив развод и женившись на Алейде, он часто встречался с Ильдой, поскольку стремился как можно больше общаться с Ильдитой, которой к тому моменту исполнилось три года. Девочку привозили в Ла-Кабанью, где отца и дочь часто видели гуляющими по крепости, держась за руки…

Это кажется неправдоподобным, но в своей частной, скрытой от посторонних глаз жизни Эрнесто Че Гевара был столь же честен и прям, как и в своей жизни общественной. Хотя и пуританином он, разумеется, не был.

Команданте думал и рассуждал отнюдь не только о политике, экономике и социальном строе. Ему, например, принадлежит такое проницательное высказывание, касающееся отношений мужчины и женщины:

«Никто не постановил, что мужчина всю свою жизнь должен жить только с одной женщиной. Да и большинство мужчин все равно нарушало бы это ограничение – прячась или в открытую.

В общепринятых и навязываемых правилах есть большая доля социального ханжества: истина в том, что если бы жизнь каждого была известна всем, еще нужно бы посмотреть, кто сможет бросить камень».

При этом он довольно жестко наказывал мужчин, которые пытались, пользуясь своим служебным положением, неподобающим образом обращаться с подчиненными им женщинами.

Об аскетизме команданте ходили легенды. Он говорил: «…К лишениям, вызванным трудными условиями партизанской войны, добавляется отказ от всяких излишеств, что достигается строгим самоконтролем. Этим же предотвращается любой соблазн, несмотря ни на какие обстоятельства. Партизан должен быть аскетом».