Чеченец. На разрыв

– Помощь, нужна помощь… Пожалуйста, скорая?
– прошептала я, уже понимая, что каждое моё слово — шаг вниз по бездонной пропасти. Они прибыли, как быстро мчащийся поезд смерти, чтобы подтвердить мой страх. Врачи обступили меня, словно собирались начать церемонию прощания. Каждое движение их рук было как предвестие катастрофы, как последний аккорд симфонии трагедии.
– Мы делаем все, что можем, но чаще всего этот процесс необратим! Постарайтесь расслабиться!
– сказал один из медиков, его слова звучали как комья земли, падающие в открытую могилу. Я почувствовала, как мир вокруг меня начал распадаться, а звуки стали приглушенными и неразборчивыми, как последний стон умирающей надежды. Я закрыла глаза, погружаясь в тьму, предвестие того, что следующее, что я увижу, может быть последним. Потому что мне больше не захочется просыпаться…

***

Открыв глаза, я оказалась в белоснежной палате, которая словно отражала пустоту внутри меня. Запах антисептика и йода проникал в каждую клеточку моего тела, напоминая о том, что я больше не могу скрыться от жестокой реальности. Моя рука была обвита бинтом, словно свидетельство моей последней борьбы, последнего момента, когда я чувствовала, что жизнь течет внутри меня. Медсестра вошла в палату с выражением равнодушия на лице, словно каждый новый день для нее – это просто повторение одной и той же бессмысленной рутины.

– Вы проснулись, - произнесла она монотонно, как если бы говорила с мертвецом.
– Что с моим ребенком?
– шептала я, надеясь, что мое сердце не услышит ответ. Медсестра не подняла глаз, когда произнесла:

– Извините, но ваш ребенок... У вас случился выкидыш. Врачи сделали все возможное.

Слова эти отозвались в моей развороченной груди, как пустое кровавое эхо, пронзив меня насквозь. Я потеряла маленькое существо, которое так и не увидело свет этого жестокого мира. Бессмысленность моей борьбы стала явной, и я погрузилась в бездну темноты. Сердце мое стало гнаться за последними нитями надежды, словно утраченная надежда в поисках ответов. Мир вокруг меня исчез, и я осталась в этой пустоте в одиночестве с собой и своей болью. Медсестра вышла, оставив меня лицом к лицу с горькой реальностью. Тело мое было разорвано на части, а душа погружена в безбрежную тьму, откуда не было выхода. Я почувствовала, как будто леденящий, холодный ветер пронизывает мое существо, оставляя за собой лишь тени тех мечтаний, что были погребены вместе с ребенком. Я даже не увижу его. Не попрощаюсь…он был слишком маленьким, чтоб мне его отдали. Теперь внутри меня просто адская дыра. Я лежала в этой стерильной палате, окруженная белыми стенами, как будто заточенная в клетке своего собственного страдания. Я была не только лишена ребенка, но и лишена смысла в этой безжалостной реальности, где даже нежность материнства была отобрана у меня каким-то злым роком.

Часы слились в одну безграничную муку. Стены палаты казались мне клеткой, в которой я проводила свое наказание. Каждое утро начиналось без тени надежды, а каждый вечер приносил лишь безысходное продолжение этой пустоты. Каждый шорох, каждый звук стал напоминанием о том, что жизнь течет мимо меня, как вода сквозь пальцы. Лицо медсестры, стоящей у моей постели, казалось страшной тенью, постоянно напоминая, что я больше не мать. Слезы стекали по моему лицу, оставляя на подушке соленые пятна. Я даже перестала ощущать боль в теле, словно она была просто частью этой гробовой тишины, окружающей меня. Жизнь вокруг продолжалась, но я осталась погребенной в мраке своей утраты. Пустота внутри меня была бездонной, как чёрная дыра, поглощающая каждую искру света. Когда я закрывала глаза, видение потерянных мечтаний вновь являлось мне, и в темноте моей души они сверкали, как отблеск утраченного счастья. Медсестры говорили мне слова поддержки, но они звучали как пустые фразы, теряющие свой смысл в огромном мире моего страдания. Мире, где каждый миг был пронизан лишь воспоминаниями о ребенке, о том, каким был бы мой мир, если бы он был рядом со мной. В одиночестве своей больничной палаты я узнала, что боль не исчезнет никогда. Она станет лишь частью меня, словно тень, что всегда будет следовать моим шагам. Я узнала, что ничто не сможет заменить утраченное.

Когда меня перевели из реанимации дверь палаты тихо скрипнула, и в моей тусклой реальности появилась тень, которую я узнала даже без того, чтобы поднимать глаза. Никита. Он вошел, держа в руках букет цветов, словно пытаясь залечить мои раны красками, что давно угасли в моей душе. Меньше всего я хотела видеть именно его… - Алиса… прошептал он, словно боясь разбудить меня, как будто я сплю.
– Прости меня. Я не мог себе представить, что... что это случится. Я…это все было ошибкой. Все было несерьезным. Эта женщина она ничего для меня не значит. Я ее бросил. Прости.

Глава 3

Я молча смотрела в окно, стараясь скрыть свои слёзы. Но каждое слово его пронзало меня, как иглы.
– Это такая ужасная потеря. Мы оба страдаем. Я... я не хотел, чтобы так случилось, - продолжал он, стараясь нарушить наше молчание.
– Страдаем?
– прошептала я, и в моем голосе звучала горечь, - Ты страдаешь, Никита? Или это всего лишь следующий акт твоей игры? Уходи…иди к ней! Ты же обещал ей. Все. Теперь ребенка больше нет! Тебя ничего не держит рядом со мной. Он отшатнулся, словно мои слова осколками разбили его иллюзии.
– Алиса, я... я не знаю, что сказать. Просто хотел поддержать тебя, быть рядом. Ее нет…правда. Никого больше нет. Все кончено. Это было какое-то помутнение.
– Рядом?
– Я горько усмехнулась, отворачиваясь от него.
– Ты уже давно не рядом со мной, Никита. Ты живешь в своем мире, где у тебя есть место для другой женщины! А не для меня и для нашего малыша!
– Алиса, пожалуйста, не делай этого. Я здесь для тебя. Я хочу все исправить…я все осознал. У меня было время понять.
– сказал он, стараясь дотронуться до моей руки. Но я отстранилась, словно его касание было ядом.

– Ты здесь не для меня. Ты здесь, чтобы заглушить свое чувство вины. Чтобы оправдать свою измену!
– Алиса, я...
– начал он, но я перебила его.

– Ты даже не заметил, что я все чувствую. Ты не заметил, что я страдаю. Ты тут только потому, что ты должен быть…ты никогда не поймешь что значит потерять! Его лицо выражало смешанные чувства – сожаление, стыд, но в его глазах мелькнуло что-то, что я распознала. Вина. Он винил себя не только за потерю ребенка, но и за то, что стал частью моего страдания. Никита молча смотрел на меня, а его глаза скользили по моему изможденному лицу, словно искали ответы в темноте моей души.

– Алиса, я... я не хотел, чтобы ты осталась одна. Это было бы слишком трудно для тебя после всего произошедшего…- сказал он наконец, его голос звучал глухо и где-то в глубине души я готова была поверить, что он и правда сожалеет. Потому что я любила его.
– Оставь меня, Никита. Ты здесь не потому, что боишься, что я останусь одна… Ты здесь и ради себя… - прошептала я, чувствуя, как горькое осознание своей зависимости от него распирает мое сердце. Я всегда была слабой, я всегда прощала людей. Такой воспитала меня бабушка. И это было ошибкой.
– Алиса, я здесь, потому что я тебя люблю, - сказал он, словно его слова могут вернуть назад все что я потеряла.
– Ты меня любишь? Или…или играешь в какие-то свои игры? Зачем ты это делаешь с нами, Ник? Зачем ты терзаешь нас обоих?

С горечью произнесла я, чувствуя, как мои собственные слова срывают последние обрывки иллюзий.
– Алиса, я не хочу, чтобы ты была одна. Мы можем вместе преодолеть это, - сказал Никита, снова пытаясь взять мою руку. Я опять отпрянула, словно его прикосновение могло бы меня обжечь.

– Мы не можем вернуть то, что было у нас. Но если ты действительно любишь меня, Никита, дай мне свободу. Дай мне возможность зажить своей жизнью, а не быть тенью твоей. Никита медленно опустил руки, словно его плечи обволакивала тяжесть понимания.

– Алиса, я... Я не хочу, чтобы ты страдала. Мы вместе сможем пройти через это. – снова повторил он и где-то вдалеке затеплилась надежда. Как будто я снова готова была поверить. Только боль от потери была слишком сильной.

– Нет, Никита, мы не сможем, - прошептала я, чувствуя, как силы покидают меня.
– Я не могу быть частью твоей игры и твоих секретов. Я хочу быть собой, хочу быть свободной. Хочу чтобы меня не обволакивала твоя ложь… я даже не знаю сколько времени ты предавал меня. Нас! Он кивнул, словно смирившись с неизбежным. Когда Никита поворачивался, чтобы уйти, я вскочила с кровати, словно внутри меня что-то внезапно взорвалось, словно это понимание, что он прав одиночество разорвет меня на куски.

– Подожди, Никита!
– позвала я, словно страх и решимость боролись внутри цепляясь друг за друга и полосуя мне нервы. Он остановился, глядя на меня с некоторым недопониманием в глазах.

– Что …Алиса? Я вздохнула, чувствуя, как сердце моё быстро колотится в груди. Наверное я слишком слабая и жалкая, наверное я слишком сильно его люблю и сейчас противна сама себе, но я простонала, хватая его за руку.

– Я… и правда очень боюсь остаться одна…не уходи! Он посмотрел на меня с изумлением, словно не ожидал таких слов.
– Ты уверена, Алиса?
– Нет, я не уверена в чем-то сейчас. Но я хочу попробовать. Мы оба сделали ошибки, но может быть, у нас есть возможность найти новое начало…- прошептала я и позволила ему обнять меня, привлечь к себе, нырнуть в привычное и теплое…отогнать на какие-то мгновения все сомнения и разочарования. Никита взглянул на меня со смешанными чувствами, и я видела, как он колеблется между прошлым и возможным будущим.

– Алиса, я не знаю, как это будет, но если ты готова попробовать, то я обещаю, что мы начнем все сначала… Мне до боли хотелось ему верить. Мне до дрожи, до ломоты в костях хотелось, чтобы вся моя боль перестала терзать меня. Хотелось домой, хотелось, чтобы все началось сначала. Хотелось, чтобы наш ребенок вернулся...попробовать еще раз.

Глава 4

В течение следующих нескольких недель наше общение с Никитой было поверхностным. Мы пытались находить общие темы, обсуждать будущее, но внутри меня оставалась тень невысказанной боли… я не знаю простила ли. Я очень хотела простить, хотела ему поверить и начать все сначала. Никогда в своей жизни я никого не любила так сильно как Никиту. Он был у меня первым. Он взял мою девственность, он научил меня всему, что я знаю и он заменил мне родителей. Я молчала о том, что у него было с другой женщиной, словно боялась разрушить хрупкое равновесие, которое мы пытались восстановить. Сейчас я не чувствовала ее присутствие в нашей жизни. Мне казалось, что это просто ошибка и этого больше не повториться. У многих так бывает. Я была безумно одинока, зависима от Никиты финансово, потому что все еще после учебы не нашла нормальную работу, а еще я была совершенно одна в этом мире. И мне было страшно шагнуть за черту, где меня никто и ничто не ждет. Только простить получалось с трудом…моментами казалось, что я могу, а моментами меня накрывало чудовищной волной страдания и ненависти. К нему, к себе за то, что такая жалкая. Но я старалась подавить этот шквал. Я дала ему шанс…и очень хотела, чтобы у нас получилось. Мы вливались в рутину повседневной жизни, пытаясь забыть о том, что случилось. Никита старался быть внимательным, но что-то в его глазах говорило мне, что и он сохраняет какие-то тайны от меня, что-то скрывает. Я ощущала невидимую стену между нами, несмотря на стремление к воссоединению. Эта трещина причиняла мне боль. Однажды, пристальный взгляд Никиты на мой живот заставил меня вздрогнуть. Он хотел что-то сказать, но вместо этого просто улыбнулся и прошептал какие-то обнадеживающие слова. Я не смогла выносить его ребенка. Наверное мне стоило обвинять в этом его, но я винила себя. В те моменты я задумывалась, чему мы оба учимся в этом периоде перемен. Молчание стало нашим союзником и врагом, и я не знала, сможем ли мы нарушить этот замкнутый круг. Мои чувства колебались между страхом потерять его и желанием быть свободной от этих мучительных тайн. Тяжело было жить в замедленном времени, в тени невысказанных слов, в мире, где каждый взгляд, каждое молчание казалось бесконечным вопросом, на который я не могла или не хотела отвечать. Так продолжалось, и я стала задавать себе вопрос: возможно ли построить будущее на фундаменте прошлых тайн и молчания? Что если он соврет мне снова? Предаст меня? Разорвет мое сердце на куски?