Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах
Шрифт:
– Там, не доезжая одного километра до нынешней базы футбольного «Локомотива», размещался дом отдыха Министерства авиапромышленности СССР. В нем разместились первая сборная Бескова и олимпийская во главе с Соловьевым. Тренировались, правда, в разных местах. Мы готовились в Баковке, на поле железнодорожников. А главную команду возили на автобусе, по-моему, в Лужники.
– Чем запомнилась собственная премьера?
– Началось, как водится, с проблем и курьезов. Мое и без того непростое стартовое положение сразу осложнилось тем, что врач 1-й сборной Олег Белаковский временно отсутствовал. И мне пришлось попеременно наблюдать сразу две команды. А курьез случился, как только я сел в отъезжавший в Баковку автобус. Дело в том, что этот неизменный для футболистов
– Да, интересное отступление…
– Совсем не отступление. Я ведь решил рассказывать о том, чего публика не видит. Да и для меня на первых порах постижение множества подобных мелочей имело колоссальную важность – это способ постижения внутренней футбольной жизни. Между прочим, вскоре после нарушения одной из важнейших футбольно-автобусных примет – ни под каким предлогом не брать на игру представительниц прекрасного пола, олимпийскую сборную СССР постигла крупная неприятность.
– Вы имеете в виду гостевую встречу с командой ГДР?
ГДР – СССР – 1:1 (1:0). 31 мая 1964 г. Отборочный матч 2-го этапа в 3-й группе европейской зоны XVIII Олимпиады.
Лейпциг. «Центральштадион». 80 000 зрителей.
СССР: Урушадзе, В. Пономарев, Шестернев, Глотов, Аничкин, Корнеев, Серебряников (к), Севидов, Малофеев, Биба, Бурчалкин.
Голы: Френцель (10), Севидов (88).
– Нет! Там как раз все было поправимо. Ответный матч планировался в Москве. И мы рассчитывали, что у себя-то их легко «отшлепаем». Я, например, в этом не сомневался. Да и настроение складывалось хорошее – вроде неплохо отработал. Хотя мне повезло. Серьезных травм у ребят, к счастью, не случилось: чего-то там перевязать, компресс положить, укол сделать… Полагаю, возникло бы что-либо серьезное – с голеностопом, например, я бы, не имея опыта, наверняка «поплыл». Ведь в коньках с подобным не сталкивался.
Во всяком случае, с легкой душой зашел после встречи в Лейпциге в номер к Соловьеву: «Большое спасибо, Вячеслав Дмитриевич! Я получил огромное удовольствие. Но пора возвращаться в коньки!» – «О как! Отработал один матч и прощаться?!» – «Ну, да! Чего же еще?» – «Ни хрена! Будешь 2-й сбор работать! К московской игре готовиться надо!» – «Как так? Меня по головке не погладят!» – «Ничего подобного! Это не твоя проблема. Без тебя решат!»
И больше слушать не стал… Далее, действительно, что-то происходило в «верхах». Тем более, в олимпийскую сборную заехало высокое начальство из Спорткомитета СССР. И не то чтобы устроило «накачку», а поставило твердую задачу: надо выигрывать в Москве, чтобы попасть на Олимпиаду-1964 в Токио. Понятно, что никто «нет» не сказал. Все в один голос заверили: мол, дома мы их раздавим.
Ну и «раздавили»!
СССР – ГДР – 1:1 (1:0). 7 июня 1964 г. Ответный отборочный матч 2-го этапа в 3-й группе европейской зоны XVIII Олимпиады.
Москва. Центральный стадион им. В.И. Ленина. 82 000 зрителей.
СССР: Урушадзе, Мудрик, Шестернев, Глотов, Маслов, Корнеев, Копаев, Серебряников (к), Севидов, Биба, Бурчалкин.
Голы: Копаев (14), Клеймингер (62).
Во 2-м тайме «отличился» Рамаз Урушадзе. И мяч-то к нему в ворота шел несильный. Правда, вроде с отскоком. Тем не менее, «бабочку» голкипер кутаисского «Торпедо» пропустил. Опять ничья. И по условиям – дополнительная переигровка на нейтральном поле. Назначили в Варшаве.
Вот уж напряженка началась. Наверху паника – что ни день, из Спорткомитета приезжал очередной важный визитер. Чуть ли не все чиновничье руководство в команде перебывало. Ребят трясти начало. Да и меня – по причине длительного отсутствия по месту постоянной работы – нехорошие предчувствия стали посещать. У конькобежцев сборы вот-вот начинались. Словом, я взвыл. Снова зашел к Вячеславу Дмитриевичу: «Большое спасибо!» Но с дополнением: мол, сыт по горло! А Соловьев – ноль внимания. И снова свое: «Поедешь в Варшаву!» – «Какая Варшава?! У меня коньки на носу…» – «Не переживай! Мы доложили председателю
Спорткомитета – остаешься у нас!»– Чем вы ему глянулись?
– Не знаю. Наверное, все-таки работой. Да и ребята относились ко мне хорошо. А от их настроя все зависело. Впрочем, к тому времени наша команда получила серьезное пополнение. Выступавшая параллельным курсом в Испании сборная Бескова вышла в финал 2-го розыгрыша Кубка Европы, где 21 июня 1964 года в Мадриде уступила испанцам (1:2).
«Профессионалов» у нас, напомню, тогда не было. Так что за олимпийцев-«любителей» они тоже имели право выступать. На подмогу в Варшаву прилетели серебряные призеры – защитники Альберт Шестернев (ЦСКА), Эдуард Мудрик и Владимир Глотов (оба – столичное «Динамо»), полузащитник «Спартака» Алексей Корнеев… Но они в национальной команде свое дело сделали. И психологически расслабились. «Олимпийцев» в этом плане постигла противоположная беда: одни, понимая, что на кону – последний шанс получить путевку в Токио, впали в мандраж. В настрое других доминировала самоуверенность. В частности, перед матчем зашел ко мне Олег Сергеев.
Хороший парень, великолепный левый крайний, в сборной представлял любимое «Торпедо». В моем кабинете то жаловался на мозоль, то еще на не бог весть какую-то болячку. Оказываю соответствующую помощь, а он своей думкой делится: «Вот я в Японии ни разу в жизни не был. Поедем-ка в Токио?!» – «Подожди! Надо еще гэдээровцев обыграть». – «Да обыграем! Мы их разметем!»
Вот такой настрой! Между тем перед игрой что-то нехорошее в воздухе носилось.
Все началось, обратите внимание, с нарушения неписаного футбольно– автобусного закона, согласно которому женщина на «борту» – дурная примета. Перед выездом на стадион в автобусе оказалась девушка – невеста переводчика. Соловьев и второй тренер Евгений Иванович Лядин деликатно промолчали. Все-таки мы находились в гостях. Но забурлили игроки. Тогда Вячеслав Дмитриевич очень вежливо дал понять переводчику: команда привыкла ездить на матчи без посторонних. Тот страшно расстроился, начал объяснять, что девушка заблудится, не найдет стадион… Соловьев, скрепя сердце, согласился: «Ладно, поедем с ней».
Отъехав 500 метров, автобус сломался. «Ну, вот, началось», – каким-то ничего хорошего не предвещающим голосом отметил защитник Анатолий Крутиков… Однако главное – как ни вспоминали после матча наши ребята: «Эх, не надо было невесту брать!» – произошло на поле. Соперник оказался крепким орешком. Футболисты ГДР вышли сражаться, не щадя ни себя, ни противника.
ГДР – СССР – 4:1 (2:0). 28 июня 1964 г. Дополнительный отборочный матч 2-го этапа в 3-й группе европейской зоны XVIII Олимпиады.
Варшава. Стадион «Десятилетие». 25 000 зрителей.
СССР: Лисицын, Мудрик, Шестернев, Хурцилава, Крутиков, Логофет, Корнеев, О.С. Сергеев, Серебряников (к), Севидов, Фадеев.
Голы: Клеймингер (16), Урбанчик (39), Серебряников (55), Фогель (82), Фресдорф (87).
В конце 1-го тайма серьезнейшую травму – повреждение голеностопного сустава – получил Корнеев. Замены, согласно регламенту, проводить не разрешали. В перерыве Соловьев чуть ли не приказал мне: «Делай что хочешь, но он должен выйти на поле!»
– Легко сказать! А что делать?
– Я тогда кое-как поднаторел. И хоть немногое, но умел. Но там другая сложность возникла. Варшавская арена гигантская. Чтобы попасть в раздевалку, пришлось пройти длиннющий коридор. Потом подняться на 2-й этаж. Когда игроки добирались туда, уже наступало время возвращаться обратно. А у меня игрок с такой травмой, что и шаг ступить – дикая боль.
– И что вы предприняли?
– Не стал волочить Алексея в раздевалку. Вводя обезболивающее средство, обкалывал ему голеностоп прямо на входе в подтрибунные помещения. Худо-бедно, но даже в полевых условиях парень на больную ногу встал. И отыграл весь 2-й тайм! Жаль только, что сборной подвиг Корнеева все равно не помог. Да и вместо неуверенного в себе Урушадзе в ворота поставили новоиспеченного спартаковца Владимира Лисицына. Из пропущенных мячей три точно «его» были. Вячеслав Дмитриевич за голову хватался. Но заменить-то, напомню, никого не мог.