Чего не знает современная наука

Получается, что число 360 каким-то образом связывает два вида вращения нашей планеты: вокруг своей оси и вокруг Солнца, то есть сутки и год. Случайно ли длительность астрономического года на Земле оказалась такой близкой к этому числу?

Интересную взаимосвязь мы можем обнаружить между числами 60 и 360. Как известно, окружность, состоящую из 360 частей, или градусов, легко разделить на 6 дуг по 60 градусов. Удивительно, что такую операцию можно проделать одним циркулем, при этом даже раствор его не придется менять!

Число 12, делитель чисел 60 и 360, известно нам как число месяцев в году, число часов в полусутках и число зодиакальных знаков.

С числами 60 и 12 связана еще одна интересная история. Сейчас общеизвестно, что зодиакальные эры (прошедшие Рыбы, наступающий Водолей и другие) связаны с движением точки весеннего равноденствия по эклиптике, что, в свою очередь, вызвано прецессией земной оси. Помните, как вертится ось раскрученного волчка? Земная ось, по современным оценкам, полный оборот делает примерно за 25 800 лет. Это число непостоянное, оно меняется от цикла к циклу: ось Земли вычерчивает на небе не строгий круг, а движется то по сжимающейся, то по расходящейся спирали. В древности длительность цикла прецессии считали равной 25 920 годам. В каждом таком цикле получается 12 великих космических «месяцев» длительностью по 2160 лет. При этом 2160 – это все те же 360, только еще раз умноженные на 6! То есть оно равно 6 x 6 x 6 x 10…

Как тут не вспомнить знаменитые три шестерки, упомянутые в Откровении Иоанна Богослова, – предмет суеверий для европейцев и, напротив, символ удачи на Востоке.

Но давайте внимательнее присмотримся к числу 2160. Оказывается, это еще и средний диаметр Луны (3476 км), выраженный в сухопутных милях (1609,344 м), и длина земного экватора в десятках морских милей (1,852 км). Вот и опять от счета времени мы вернулись к измерению расстояний.

Человеческие меры

Интересно, что миля произошла от milia passuum – тысячи двойных римских шагов, то есть от антропометрических данных человека. При этом сами и сухопутная, и морская мили связаны с футами, ярдами и дюймами: 1 сухопутная миля = 1760 ярдов = 5280 футов, 1 морская миля = 6080 футов, 1 ярд = 3 фута = 36 дюймов. А ярд, фут и дюйм ведут свое происхождение от размеров человеческого тела: руки, ступни и большого пальца.

Подобная антропометрическая система измерений по сей день активно используется в Японии, причем соотношения некоторых единиц выражаются уже знакомыми нам числами 6 и 36. Старинный французский арпан равняется 180 французским футам (180 – это половина от 360), а китайский ли равнялся 360 шагам.

Не буду утомлять вас описанием китайского цуня, египетского локтя и других подобных единиц измерения: все они связаны с размерами человеческого тела, причем сам человек видится как интегральная часть более общего мирового порядка.

Древние относились к человеку и, в частности, к его телу как к очень важным и емким символам Космоса, проявленного и невидимого. Например, древние египетские жрецы-терапевты очень хорошо знали анатомию, которую в Европе с таким трудом вновь открывали после темной эпохи Средневековья. В каждом органе человеческого тела египтяне видели стоящие за ним универсальные космические принципы. К пропорциям человека древние также не были равнодушны. Вот что писал Витрувий, римский архитектор I века нашей эры, в своем трактате «Десять книг об архитектуре»: «Композиция храмов основана на соразмерности, правила которой должны тщательно соблюдать архитекторы. Она возникает из пропорции, которая по-гречески называется analogia. Пропорция есть соответствие между членами всего произведения и его целым по отношению к части, принятой за исходную, на чем и основана всякая соразмерность. Ибо дело в том, что никакой храм без соразмерности и пропорции не может иметь правильной композиции, если в нем не будет такого же точного членения, как у хорошо сложенного человека».

Неужели все это неслучайно? Получается, что английская, японская и многие древние системы мер связывают в одно множество пространство, время и человека, при этом его естественные размеры: длины пальцев, ступни, руки – используются при построении системы мер, а в качестве оснований счета частенько можно встретить числа 12, 60, 360…

Вообще делить круг или что угодно другое на 2, 3 и 4 так для нас естественно, что поневоле подумаешь об особой роли этих первых чисел. Помните даосское: «Дао порождает одно, одно порождает два, два порождает три, а три порождает все существа»? Впрочем, нам в наш компьютерный век ближе знаменитое высказывание Пифагора «Числа правят миром». Оно начинает звучать по-новому, когда задумываешься о возможной дискретности, а значит, и счетности – в конце концов! – пространства и времени.

Масса и материя

Но может быть, эти игры с числами возможны только при измерениях пространства и времени? В нашем кратком экскурсе по мерам и числам мы упустили третий основной элемент современной Единой системы мер – массу. Пуд, килограмм, тонна… Когда произносишь эти слова, то сразу понимаешь, что к эфемерным секундам они не имеют никакого отношения. Они предстают перед нами как символы материального начала в мире. Даже сам эталон килограмма – вполне материальный объект, в отличие от метра и секунды, которые давно связаны с атомными процессами (тоже, кстати, ставшими своего рода символами – символами идеальной статистической повторяемости).

Так ли все ясно с килограммами? И почему знакомые нам числа 60 и 12 вновь встречаются, например, в современных аптекарских мерах?

Да и что такое сама материя? Спросим об этом физиков. Оказывается, они давно не занимаются собственно материей, они оставили эту область познания философам-онтологам. Физики изучают физическую реальность, то есть то, как феноменальный мир можно описать с помощью математических закономерностей! А как же материя и сам наш такой материальный килограмм? С долей юмора можно сказать, что для физиков он становится все менее и менее материальным…

Современная наука все больше понимает, что описывать физический мир отдельно от сознания человека неверно, так как в конце концов есть и другая сторона медали: все явления материального мира имеют место быть именно в нашем сознании! «Старая песня», – скажете вы. Это действительно не новость – об этом парадоксе размышляли еще в Новое время. Дэвид Юм, кажется, был первым в Европе, кто осознал всю его глубину. Но посмотрите на современные теорию струн или поиски суперсимметрии, посмотрите на теории классической физики элементарных частиц: материя в нашем привычном смысле буквально исчезает на глазах по мере нашего проникновения в ее основы. Чего стоит только один принцип неопределенности или знаменитый квантово-волновой дуализм элементарных частиц! Или на какие мысли наводит такой научный термин, как «виртуальные частицы»?

Вращение и творение

«И все-таки она вертится!» – сегодня мы знаем, что весь мир в макромасштабе построен как система вложенных вращающихся структур. Но если мы вглядимся в глубины материи, то есть заглянем в мир элементарных частиц, то увидим зеркальное подобие того, что происходит на макромасштабе: атом в старой боровской модели очень и очень похож на Солнечную систему. Ядро с вращающимися вокруг него электронами и Солнце с семьей планет выглядят как два частных случая какой-то общей модели. Но какая разница в масштабах явления! Воистину, как наверху – так и внизу, как в большом – так и в малом! Конечно, не все так просто с поведением электронов в атоме, но и с поведением планет в астрономических масштабах времени тоже все далеко не так просто, как у Кеплера. Так что эта аналогия остается и не теряет своей загадочности.

Вращение и связанные с ним вихри и спирали играют очень существенную роль в образовании самых фундаментальных структур на таких разных планах и уровнях существования, как мир атомов и мир звезд. Например, галактики, эти огромные звездные острова, кажутся застывшими вихрями из десятков миллионов звезд. И не только кажутся: вращение галактик открыто еще в середине XX века. По современным представлениям, и само Солнце родилось из первоначального вихря галактического вещества. Неудивительно поэтому, что сейчас борются за право существования теории, представляющие физические частицы как вихри некой тонкой субстанции, которую древние греки называли эфиром.