Чехов. Книга 3

— Парень был невиновен в преступлении, в котором его пытались обвинить, — ответил я. — Никто не должен отвечать за чужие грехи Когда он будет виноват и жандармы смогут это доказать — он уедет на каторгу.

— Только к этому времени, на его руках будет кровь не одного рабочего, — возразила девушка. И в ее глазах я заметил огоньки разгорающейся злобы.

— Ну, когда аристократ убивает простолюдина, то это даже не рассматривается жандармами как преступление, — спокойно произнес я. — А если какой-то честный дознаватель и заведет дело, то в качестве наказания будет назначен штраф. На который вы же и выведете, если вас наймут для защиты. И вряд ли вы будете думать о крови безвинных на руках убийцы, когда будете защищать его в суде.

Свиридова недовольно засопела, но я спокойно продолжил:

— Давайте откровенно: как специалист я вам неинтересен. Все дело в том, Елена Анатольевна, что вам во второй раз сказали слово, которое вы раньше не слышали.

— Неужели? — девушка прищурилась. — И о чем речь?

— Это слово «нет». И это вас ломает. Я уверен, что вы привыкли, что с вами всегда соглашаются. Простые люди боятся вашего происхождения, бастарды опасаются вашего отца. Вернее поста, который он занимает. А дворяне…

Я замолчал, но девушка смотрела на меня в упор, ожидая ответа:

— Не останавливайтесь, пожалуйста, Павел Филиппович. Я хочу узнать продолжение.

Я пожал плечами:

— Вы красивы. Бываете обаятельной и кокетливой. Так что думаю, аристократам сложно отказать вам в просьбах.

— То есть вы хотите сказать…

— Я хочу сказать то, что вы и сами знаете, — прервал ее я. — И, упаси Искупитель, я не намекаю на что-то пошлое. Обычные женские чары.

Свиридова неожиданно улыбнулась:

— Только вот на вас эти чары не работают. И это… интригует

— И не заработают, — заверил ее я. — Можете менять тактику. Здесь вам сказали «нет». И сначала это диковинное слово вас обескуражило. Потом вызвало гнев. Дальше будут торги, а затем вы с удивлением признаете, что и вам могут отказать.

Я ожидал новой волны злобы в свой адрес, но Елена Анатольевна медленно растянула губы в улыбке. Потом она завела руку за голову и сняла с волос заколку. Как и в моем воображении ее локоны тяжелой волной упали на спину. Тонкий аромат жасминового шампуня достиг моего носа.

— А если я зайду с вами чуть дальше, чем с остальными аристократами? — вкрадчиво проворковала она.

— Что…

— Я имею в виду? — мягко продолжила девушка и закинула ногу на ногу. — Что вполне могу пойти чуть дальше…

Но я только покачал головой:

— Не зайдёте. Может быть зашли бы, если были свободны. И вам было наплевать на сестру, которая проявляет интерес к моему с ней общению и не простила бы вам подобного. Но увы, у вас есть избранник.

Девушка склонила голову:

— То есть, вам жаль, что у меня имеется жених, Павел Филиппович? — лукаво уточнила она. — Только это вас останавливает, я правильно понимаю?

— Это не имеет значения, — спокойно ответил я и сделал глоток чая.

Фраза прозвучала двусмысленно. И Елена Анатольевна кивнула, видимо, удовлетворенная ответом. Наверняка собеседница выбрала вариант, который устраивал ее и тешил ее самолюбие. Она отставила чашку и встала с кресла:

— Прошу меня простить, Павел Филиппович. Я задержалась у вас в гостях. А у меня ещё много дел. Вечер занят приятными заботами.

— Позвольте, я вас провожу, — ответил и поднялся на ноги.

У самой двери девушка повернулась и оказалась очень близко ко мне. Я не сдвинулся с места, вдыхая запах ее духов. Отчего-то мне показалось, что если я отступлю, она как хищная кошка шагнет следом. И каким бы холодным я ни пытался казаться, все же не был уверен, что смогу удержаться от желания коснуться ее губ, которые слегка приоткрылись.

— Хорошего вечера, княжич, — произнесла девушка и попятилась. Чтобы потом развернуться и выйти за порог.

Ее каблуки стучали по каменной дорожке, чтобы стихнуть вдали.

Я зажмурился, пытаясь справиться с частым сердцебиением. Потом выдохнул и тряхнул головой. Играть со старшей сестрой Свиридовой в эти игры мне точно не стоило. И дело не в Наталье, которой по сути я ничего не должен. Елена Анатольевна и впрямь могла вскружить голову. При этом она была умна, красива и безнадежно несвободна.

— И заколку свою оставила, — задумчиво сказала Любовь Федоровна, которая оказалась рядом. — Не удивлюсь, если только для того, чтобы потом вернуться за вещицей. Хитрая и опасная девица. В следующий раз я ей кирпич на голову скину, хочешь?

— Спасибо, но в таком случае, она может стать вашей соседкой.

Выругавшись, Виноградова просочилась в подвал.

Оранжерея… будет позже

Я подошёл к столу Арины Родионовны. И заметил на краю запечатанную сургучом картонную папку, которой днём не видел. С интересом осмотрел ее и решил не церемониться.

— Любовь Федоровна. Вы мне нужны, — громко позвал я.

— Ненормированный график — это уже слишком, — проворчала женщина, вновь появившись в центре приемной. — Я буду требовать доплаты за переработку.

Я уточнил, указывая на картонную папку:

— Не знаете, что это?

Любовь Федоровна подлетела к столу и нахмурилась, рассматривая обложку и словно пытаясь вспомнить, откуда она здесь взялась. А затем хлопнула себя ладонью по лбу:

— А, тьфу ты! Совсем забыла. Это тебе привез курьер.

— Он оставил ее на пороге?

— Пришлось открыть ему дверь, потому что дома никого не было, — словно ребенку пояснила мне Виноградова. — Он прошел в приемную, звал адвоката Павла Филипповича. Но он, ясное дело, не откликнулся. Потому что дома никого не было. Пришлось следить за ним, чтобы парень, не дай Искупитель, не стащил чего.

— И что?

Призрак развела руками:

— Оставил папку и сразу не ушел. Постоял немного, а потом и впрямь полез шариться по столу.

— Вот как? — неприятно удивился я.

— Я обрадовалась, решив, что мне попался воришка, которого можно наказать. Но он оказался не пройдохой, — женщина тяжело вздохнула. — Нашел листок бумаги и карандаш и нацарапал записку.

— И где она?

— Убрала, чтобы ее не унесло сквозняком, — спокойно ответила Любовь Федоровна.

— Каким сквозняком?