Чекисты рассказывают...

В это время подул с Запада ветер холодной войны. Запахло провокациями, шантажом, ложью. Чутье у Хаита было отличное. Послужив у гитлеровцев овчаркой, научишься чуять гарь за сотни километров, мертвечину — тем более. Ветер принес перемены и в судьбу Хаита. О нем вспомнили. Послужной список гауптштурмфюрера уже не пугал западную разведку, напротив — радовал. Ей нужны были опытные лжецы, провокаторы. Затевались диверсии в прессе, эфире, а кто, как не гиммлеровский выкормыш, способен выполнить диверсионную программу холодной войны. Школа у него в этом смысле великолепная: натаскан на ловле душ в разведшколах и зондеркомандах ведомств Шелленберга и Кальтенбруннера. Там умели черное преподносить как белое, белое — как черное. Одаренный лицемер и подтасовщик, Хаит легко усвоил стиль и приемы своих учителей. Они помогли ему при адаптации в новой обстановке, однако новыми были лишь мундиры, все остальное — старое. Так что перестраиваться, собственно, не пришлось, надо было только сменить китель эсэсовца на цивильный пиджак ЦРУ. Центральное разведывательное управление США придерживалось строгих правил. Его агенты носили только смокинги, фраки, пиджаки, модные куртки с молниями и брюки из искусственной кожи. В цивильной паре, чаще всего темного цвета, и предстает перед деловым и ученым миром доктор философии, истории и права в зависимости от ситуации и возложенной хозяевами задачи Хаит.

Сменился и адрес кассы, в которой Баймирза получает жалованье. Прежде за марками он ходил на Моммзенштрассе 55, в «Тюркостштелле» Главного управления СС, теперь — в Институт по изучению СССР, филиал американской разведки в ФРГ. Деньги кладет в карман так же торопливо, как прежде, потому что считает собственный карман надежнее хозяйского. Хозяин-то привередлив, а товар — ложь да клевета — быстро портящийся, не успеешь состряпать, поступают опровержения и протесты, поэтому лучше поскорее получить деньги за проданное и скрыться.

Все эти штрихи к портрету советолога из Кёльна ничего не меняют в нашем представлении и не только нашем о Хаите. В ЦРУ Хаита знают как облупленного. Для американской разведки детали морального порядка не играют никакой роли. Вот для общественности Западной Европы и Америки они важны. Она должна взглянуть на Хаита не как на пропагандиста идей «свободного мира», а как на политического и духовного оборотня, провокатора, платного агента ЦРУ.

Все это, так сказать, портрет. А как быть с биографией Хаита. С той самой биографией, которую распространяют филиалы ЦРУ в разных странах и в которой советолог из Кёльна представлен идейным борцом, страдальцем за свой народ, защитником веры. Кое-какие поправки в эту «голубую» биографию мы уже внесли. Они касались в основном первой страницы его жизни, когда Хаит изменил Родине, нарушил военную присягу, перешел в стан врага. Откроем вторую страницу.

После сдачи в плен в лагере для военнопленных Хаит сразу объявил себя поваром по призванию и принялся варить для пленных баланду. Впрочем, говорят, что «должность» эта покупалась у фашистов открытым угодничеством и наушничеством. Уже тогда, в первые дни плена Хаит завоевывал место под солнцем доносами на товарищей по оружию. Он выдал начальнику лагеря коммунистов, патриотически настроенных солдат и командиров. Продавал за право стоять у котла с похлебкой, отправлял соотечественников на смерть, чтоб самому выжить. Гитлеровцы сразу учуяли в Хаите собрата. Волчья стая пополнилась еще одним серым с обагренными кровью клыками.

Хаит первым вступил в легион СС и первым надел эсэсовскую форму. На кокарде его фуражки красовался человеческий череп и две перекрещенные кости — символ смерти. Смерть обязался нести Хаит.

Втерся в волчью стаю Хаит, но этого ему показалось мало. Решил переманить в стан врага и соотечественника. Существует закон, принятый всеми государствами, по которому запрещается вербовать пленных в армию, против которой они сражались. Хаит преступил этот закон. Он принялся старательно вербовать в «Туркестанский легион» пленных узбеков, казахов, киргизов, туркмен. Вербовать — мягко сказано. Вот как описывает это один из бывших военнопленных:

— Баймирза стал группировать вокруг себя военнопленных… Каждого, кто противился ему, не подчинялся его указаниям, ожидала жестокая кара.

Фашисты били нас плеткой. Баймирза Хаит пользовался более изощренным орудием — резиновой дубинкой. Она наносила более тяжелые раны. Один удар такой дубинкой выводил человека из строя на несколько дней…

…В 1943 г. погрузили нас в вагоны и отправили в город Бреслау, оттуда доставили в расположенный неподалеку концлагерь «Освенцим». Начальник этого лагеря гауптштурмфюрер Пинер заявил нам на следующее утро: «Мы вас будем обучать. Разобьем на группы по 4—6 человек, выбросим в ваши родные места шпионами».

Однажды прибыл к нам из Берлина на поверку Баймирза Хаит. Тогда он уже имел звание зондерфюрера, носил на одном плече сверкающий погон.

В лагере Баймирза Хаит не пытался даже объяснять пленным, куда и зачем их направляют:

— Вы больше не пленные, вы солдаты легиона СС. «Произошло это так, — вспоминает бывший легионер. — Немцы согнали нас в концлагерь. В нем мы испытали все ужасы заточения — и голод, и холод, и болезни. С утра до вечера грузили на телеги умерших узников, а было их неимоверно много, и вывозили их за пределы лагеря. Роя могилы, каждый из нас думал, не себе ли роешь, не наступит ли завтра и твой черед.

Когда испытания голодом и смертью сделали свое дело и фашисты убедились, что люди сломлены и духовно и физически, нас, мусульман, погрузили в вагоны, и доставили в Легионово. Здесь размещался Туркестанский легион. Легионеры носили военную форму и пользовались привилегиями военнослужащих.

Нас держали некоторое время в специальных бараках, дали посмотреть на жизнь легионеров. Через неделю, примерно, приехал Баймирза Хаит. Одет он был в форму немецкого офицера. Выстроил нас на плацу и объявил:

— С этой минуты вы солдаты гитлеровской армии. Мусульманское соединение именуется Туркестанским легионом. Будете служить в нем и подчиняться командирам беспрекословно. Сопротивление и отказ от выполнения приказа будет рассматриваться как саботаж и по законам военного времени наказываться смертью!

Свою угрозу Хаит преподнес тоном проповедника, напутствующего заблудших сынов своих перед трудной дорогой в рай. Службу немцам он объявлял делом, угодным богу. На пряжках ремней, которыми опоясывались легионеры, было начертано: «Аллах биз билан!» — «С нами бог!» Этими ремнями Хаит опоясал и привезенных в Легионово пленных. Предательство освящалось именем всевышнего.

Бога Хаит привлекал к своему черному делу постоянно, но не слишком надеялся на него. Дубинка резиновая и пистолет, а порой и автомат помогали лучше.

Во главе зондеркоманды Хаит рыскал по местам расквартирования батальонов и душил ненадежных. Число подлежащих уничтожению его не смущало. Патронов в пистолетах и автоматах было предостаточно. Жалеть легионеров не рекомендовалось, да Хаит и не способен был жалеть. Он же хвастался, что рука его тверда, на спусковом крючке она не дрогнет.

В «голубой» биографии советолога из Кёльна подобная деталь опущена не случайно. «Страдалец» за свой народ будет плохо выглядеть с руками, обагренными кровью. С такими руками его место только на скамье подсудимых. Военных преступников еще судят. Должны во всяком случае судить.

На совести советолога смерть сотен людей в Голландии, Франции, Италии. С иноплеменниками он расправлялся так же жестоко, как и с единомышленниками по вере. Рота СД не жалела патронов, когда дело касалось противников нацизма. Лишь бы был приказ, а приказы отдавал гауптштурмфюрер Хаит.