Челноки поневоле. Том 1

«Интересно, как будут разыскивать свои вещи их владельцы», – думал Анатолий, глядя на ряды почти одинаковых сумок. Лишь некоторые были помечены ленточками или какими-то значками. Он ещё раз подивился предусмотрительности Льва: тот сделал прекрасные, хорошо отличимые наклейки, которыми изукрасил все бока их сумок. Сообразив, что может произойти, люди прямо там, в вестибюле гостиницы, стали маркировать багаж какими-то известными только им одним метками.

Автобуса всё не было. Кое-кто начал нервничать, раздался – даже, может быть, и в шутку – возглас:

– А с нами здесь не получится, как с узбеками в Ялте? Не бросят нас туркам на съедение?

Но большинство стояло молча, в терпеливом ожидании. Наконец с опозданием почти в час подъехал автобус. Началась погрузка вещей в багажные отсеки.

Сидя у окна, Анатолий с любопытством рассматривал город, в котором он хоть и прожил три дня, но как будто совсем и не был. Мимо проплывали и оставались позади, как будто в другой жизни, дома, скверы, трамвайные пути, мосты. Промелькнуло нечто похожее на римский акведук, значительно выше и длиннее, нежели находящийся в Москве в Ростокино, но там он был построен в конце восемнадцатого века, а этот когда? Стало интересно, но спросить было не у кого, и это сооружение также скрылось из виду.

Автобус остановился у знакомого здания таможни в морском порту Стамбула. Разница была ощутимой: когда они приплыли, тут стояли толпы желающих купить сигареты, а то и получить какой-нибудь предварительно заказанный товар. Сейчас не было никого, только вдали шли какие-то люди да изредка мимо проезжали машины. В общем, никому наши туристы были не нужны. Точно так же к ним отнеслись и внутри здания. Таможенники мирно беседовали между собой, не обращая внимания на тех, кто проходил мимо; пограничники, убедившись, что перед окошком стоит именно владелец паспорта, лениво штамповали визу и равнодушно ждали следующего. Как ни странно, никого не заинтересовало, что вывозят из их страны эти русские.

Наши герои прошли через таможню и вновь оказались на улице, на причале. Фактически находясь в Турции, формально они уже были за её пределами, в той самой транзитной зоне, куда попадает каждый пересёкший государственную границу до посадки в самолёт, на корабль или ещё какое-нибудь транспортное средство, которое унесёт его в дальние края. Назад в Стамбул вернуться не было никакой возможности: виза была погашена.

Причал был огромным. Три дня назад им не удалось его рассмотреть: тогда они спешили его покинуть, шли в толпе таких же, как они сами, приезжих и не обратили на него никакого внимания. Сейчас они оказались на большой, почти пустой территории; длинная бетонная полоса, казалось, тянулась в бесконечность. Будущие пассажиры катамарана, выходящие из здания таможни, были там совершенно неуместными, какими-то лишними, и они сами это ощущали, поэтому сбились в кучу и не спешили разбредаться по всему пирсу. Катамарана почему-то не было, что несколько смущало.

Метрах в пятидесяти, прижавшись к стене здания, которое прикрывало от лёгкого ветерка, дующего с моря, и создавало тень, сидела на корточках группа людей.

Анатолий присмотрелся.

– Так это же наши узбеки, – сказал он и направился к ним поздороваться.

При его приближении несколько человек поднялись на ноги, остальные безучастно продолжали сидеть. Анатолий увидел с пятoк больших белых мешков, прислонённых к стене, пару десятков таких же, как и у них, сумок, а также немало удивившие его связанные матрасы, лежавшие у стены ровной шеренгой.

– Добрый день, – поприветствовал старых знакомых Анатолий. – Я смотрю, у вас всё в полном порядке?

– Да, всё нормально, спасибо.

– Завтра домой?

– Нам очень хочется домой, но мы должны дождаться последнюю группу наших товарищей. Они сегодня приплывут на этом катамаране, а вот когда вернутся в Ялту, мы уже все вместе улетим в Ташкент. Мы так договорились.

– Молодцы, одобряю. А наш катамаран где?

Тут узбеки начали говорить все сразу, получилась ерунда какая-то, ничего толком понять было невозможно. Когда Анатолий попросил рассказывать кого-нибудь одного, то выяснилась весьма неприятная вещь. Оказывается, в районе Ялты поднялась сильная волна и катамаран попросту не выпустили в море. Они узнали об этом ещё вчера, но никакой новой информации с тех пор не поступало.

Слегка обескураженный Анатолий направился к своим. Принесённая им тревожная новость вызвала оживление.

– Интересно, когда он прибудет? Мы что, так и будем здесь стоять всё это время? А кормить нас будут? Может, нам разрешат в город выйти?

Вопросов возникла масса, только отвечать на них было некому. Лёвка пошёл к узбекам и вернулся с молодым парнем, хорошо владеющим обоими языками: и русским, и, что самое главное, турецким.

– Нас должно быть человек пять, не меньше, в противном случае таможенники с нами разговаривать не станут. Нужна пара женщин и двое солидных мужчин. Желающие есть?

Желающие нашлись сразу, и группа парламентёров зашла внутрь. Вернулись они очень быстро. Льва среди них не было.

– С нами даже разговаривать не захотели. Говорят, вы границу прошли, – значит, мы сделали всё, что требуется, а то, что вашего судна нет, не наша вина. Сидите и ждите – так объяснила одна из женщин, входивших в своеобразную делегацию.

– А где ещё один парень? – раздался чей-то голос.

– Он взял телефон советского консульства, сказал, что попробует дозвониться.

Вскоре вернулся Лев. Вид у него был спокойный, даже безмятежный.

– Катамаран вышел из Ялты на рассвете, если всё будет в порядке, он придёт сюда к вечеру, а вот консул сейчас выезжает и будет здесь через полчаса.

Все сразу же начали подтаскивать свои вещи поближе к стене, чтобы скрыться от солнца, которое, постепенно перемещаясь, вскоре должно было достигнуть края причала.

Через некоторое время из дверей таможни вышли два человека. Один, в тёмных брюках, белой рубашке в тонкую полоску и галстуке, со сложенным серым пиджаком на руке, был, скорее всего, консулом Страны Советов в этой евро-азиатской стране, которого все с нетерпением ждали. Другой, в форме офицера пограничной службы, являлся, по-видимому, одним из её руководителей. Все собрались под козырьком; узбеки, по-прежнему державшиеся в отдалении, подошли тоже.

Консул начал своё обращение с совершенно неожиданной просьбы или, скорее, даже требования:

– Товарищи, прежде всего, я прошу вас сохранять спокойствие и не допускать никаких действий, которые могут быть расценены властями как акты вандализма. Попросту говоря, не устраивайте вы здесь погрома. У них имеется печальный опыт, который произошёл когда-то не в такой, но в чём-то похожей ситуации, вот их начальник и попросил меня, чтобы я вам это объяснил. Правда, случилось это не с нашими туристами, но всё же. Теперь главное: катамаран идёт вдоль побережья Грузии. Сильно увеличить скорость нельзя: волна приличная, как бы чего не случилось. Так что ждите спокойно, вечером обязательно придёт. Кормить вас не положено, но таможня готова организовать что-то вроде буфета. Те, у кого деньги остались, смогут перекусить, остальным придётся немного попоститься. В общем, такое вот положение, друзья. Крепитесь, ничего страшного не произошло и произойти не может.

Консул уехал, потекли томительные часы ожидания. Поскребли по карманам – набралось немного денежек. Лёвка с Людмилой сходили в буфет, который развернули турки, купили каких-то тонких пирогов с начинкой не внутри, как у нас, а сверху.

– Это бурек, – сказал Лев. – От этого тюркского слова и наш чебурек произошёл.

Пироги оказались очень вкусными, чай давали без ограничений, поэтому запивать еду было чем.

Катамаран подошёл только в десятом часу. Пограничники попросили всех отойти к тому месту, где продолжали сидеть узбеки, и из судна начали выходить измученные люди. У некоторых вид был тот ещё – бледные, осунувшиеся лица, но такие горящие глаза, что стало очевидно: эти люди готовы добиваться своего, чего бы это им ни стоило. Узбеки обменялись гортанными окликами; приплывшие вначале отошли в сторону, а потом вообще перешли в противоположный конец причала.