Человеческое познание его сферы и границы
Шрифт:
Об отрицании можно сказать гораздо больше в связи с общими предложениями, а также в связи с логикой. Но и приведенного анализа достаточно для разбора отрицательных суждений восприятия и вообще всех случаев, в которых наблюдение ведет к утверждению предложения, содержащего слово «не».
Сделаем подобный же разбор слова «или». В отношении «или» даже более ясно, чем в отношении «не», что то, что делает «P или q» истинным, не является фактом, содержащим какую-то составную часть, соответствующую слову «или». Допустим, что я вижу животное и говорю: «Это или горностай, или ласка». Мое утверждение истинно, если это горностай, и истинно также, если это ласка; в этом случае нет такого третьего животного, как горностай или ласка. Действительно, мое утверждение выражает частичное знание, соединяющееся с колебанием; слово «или» выражает мое колебание, а не что-то объективное.
Но против этого мнения можно возразить. Можно сказать,
Или, взяв более простой пример, существует много оттенков синего цвета, имеющих различные названия; есть синий цвет моря (аквамарин), павлиний синий цвет и так далее. Допустим, что мы имеем ряд оттенков синего цвета, который мы назовем b1, b2 и так далее, и допустим, что любая синяя вещь — одного из этих оттенков. Тогда предложение: «Это или b1, или b2, или … и так далее» вполне эквивалентно предложению: «Это синее», но первое предложение содержит «или», тогда как второе его не содержит.
Однако подобные факты, если они правильно истолкованы, подтверждают тот взгляд, что значение слова «или» субъективно. Слово «или» может быть устранено без изменения того факта, который делает предложение истинным или ложным, но не без изменения состояния сознания человека, утверждающего предложение. Когда я говорю: «Это горностай или ласка», то можно предположить, что я добавлю: «Но я не знаю, который из них»; когда я говорю: «Это горноласка», это добавление отсутствует, хотя оно все же могло бы быть истинным, если бы я его сделал. Действительно, слово «или» выражает осознанное частичное незнание, хотя в логике оно употребляется и в других значениях.
В этом отношении существует различие между точками зрения логики и психологии. В логике мы интересуемся только тем, что делает предложение истинным или ложным; в психологии мы, кроме того, интересуемся состоянием сознания человека, произносящего предложение с верой. В логике «P» предполагает «P или q», а в психологии состояние сознания человека, утверждающего «P», отличается от состояния сознания человека, утверждающего «P или q», если он не является логиком. Допустим, что меня спрашивают: «Какой это был день, когда вы ездили в Лондон?» Я могу ответить: «Это был вторник или среда, но я не помню точно». Если бы я был уверен, что это был вторник, я не ответил бы «вторник или среда», несмотря на то, что этот ответ был бы истинным. Действительно, мы употребляем слово «или» только тогда, когда бываем не уверены; а если бы мы все знали, мы могли бы выражать наше знание, не употребляя этого слова — за исключением нашего знания о состоянии сознания тех, что осознает большую или меньшую степень незнания.
Устранение дизъюнктивных «фактов» не столь трудное дело, как устранение отрицательных «фактов». Ясно, что хотя я и не могу действительно верить, что сегодня вторник или среда, но все же не существует, кроме вторника и среды, ещё дня недели, называемого «вторник — или — среда». То, во что я верю, истинно или потому, что сегодня вторник, или потому, что сегодня среда. Здесь «или» появляется опять, и верно то, что мы не можем определить это «или». Но то, что мы не можем определить, является не характеристикой того, что не есть познание, а формой частичного познания.
На это могут возразить: «Когда я верю в предложение «P или q», я ясно верю во что-то, и это что-то не есть ни «P», ни «q»; следовательно, должно быть что-то объективное, во что я верю». Но это возражение ошибочно. Мы уже решили, что, когда я верю в «не — P», на самом деле я не верю в «P»; это значит, что имеется предложение, не содержащее слова «не», которое обозначает определенное содержание, в которое я могу как верить, так и не верить, но когда добавляется слово «не», предложение выражает уже не только какое-то содержание, но также и мое отношение к нему. Совершенно аналогично дело обстоит и с «или». Если я утверждаю: «Сегодня вторник или среда», то здесь в сущности два предложения: 1) «сегодня вторник» и 2) «сегодня среда», каждое из которых обозначает определенное содержание. Мое дизъюнктивное высказывание выражает состояние сознания, в котором ни одно из этих содержаний не утверждается и не отрицается, но в котором имеется колебание между этими содержаниями. Слово «или» делает то, что предложение обозначает не одно какое-то содержание, а выражает состояние сознания в его отношении к обоим содержаниям.
Когда высказывается
изъявительное предложение, мы имеем дело с тремя моментами: во-первых, в рассмотренных случаях имеет место познавательное отношение утверждающего — вера, неверие и колебание; во-вторых, имеется содержание, обозначаемое предложением, и, в-третьих, имеется факт (или факты), в силу которого предложение является истинным или ложным, и который я называю «фактом-верификатором (verifier)» или «фактом-фальсификатором (falsifier)» предложения. В предложении: «Сегодня вторник или среда» познавательным отношением является колебание; содержаний здесь два, именно: «сегодня вторник» и «сегодня среда», основанием истинности может быть факт, что сегодняшний день вторник, или факт, что этот день — среда, или основанием ложности может быть, что это какой-то другой день недели.Предложение, не содержащее логических слов, может выражать только веру. Если бы мы знали все истинные предложения, не содержащие логических слов, и знали бы также, что это — все предложения, тогда всякое новое истинное предложение могло бы быть получено с помощью логического вывода. Всякое предложение, не попавшее в число этих «всех», могло бы стать истинным, благодаря введению слова «не». Предложение, в котором два предложения соединены словом «или», было бы истинным в том случае, если каждое из этих предложений-компонентов входило бы в число «всех», нам известных. Этот же вид логического доказательства был бы возможен и для предложений, содержащих логические слова «все» и «некоторые», как это будет показано в следующей главе.
Таким образом: если мы назовем «атомарным предложением» предложение, не содержащее логических слов, то нам в качестве посылок для знания обо всем понадобились бы: а) полный перечень всех истинных атомарных предложений и б) предложение: «все истинные атомарные предложения даны в вышеприведенном перечне». Тогда мы могли бы получить все другие истинные предложения с помощью только логического вывода.
Но этот способ не достигает цели без (б), когда мы хотим содержать, как это и имеет место на самом деле, слово «все» или ложность предложения, содержащего слово «некоторые». Мы, без сомнения, можем найти замены (б), но все они будут содержать, как это и имеет место на самом деле, слово «все». Из этого, по-видимому, следует, что наше знание должно охватывать посылки, содержащие это слово, или, что эквивалентно, утверждающее ложность предложений, содержащих слово «некоторые». Это заставляет нас подробно исследовать слова «все» и «некоторые», что и будет предметом рассмотрения следующей главы.
ГЛАВА 10
ОБЩЕЕ ПОЗНАНИЕ
Под «общим познанием» я имею в виду познание истинности или ложности предложений, содержащих слово «все», или слово «некоторые», или логические эквиваленты этих слов. Можно было бы думать, что слово «некоторые» означает меньшую степень общности, чем слово «все», но это было бы ошибкой. Это явствует из того, что отрицанием предложения со словом «некоторые» является предложение со словом «все», и наоборот. Отрицанием предложения: «Некоторые люди бессмертны» является предложение: «Все люди смертны», а отрицанием предложения: «Все люди смертны» является предложение: «Некоторые люди бессмертны». Таким образом, человек, не верящий в предложение, содержащее слово «некоторые», должен верить в предложение, содержащее слово «все», и наоборот. Этот же элемент всеобщности в предложении со словом «некоторые» явствует и из рассмотрения его значения. Допустим, что я говорю «На дороге я встретил одного негра». Мое предложение истинно, если я действительно встретил одного члена класса негров; таким образом, здесь речь идет обо всем классе совершенно так же, как в предложении: «Все негры происходят из Африки». Если бы вы захотели опровергнуть мое утверждение, вы могли бы сделать это двумя способами. Во-первых, вы могли бы пересмотреть весь класс негров и доказать, что ни один из них не был на той дороге, на которой, по моему утверждению, я встретил негра; во-вторых, вы могли бы пересмотреть весь класс встреченных мной людей и доказать, что ни один из них не был негром. В обоих случаях необходим полный перечень членов класса.
Но, как правило, невозможно сделать полный перечень всех членов класса. Никто не может составить полный перечень членов класса негров. Если бы можно было перечислить всех членов класса людей, встреченных мной на дороге, мы должны были бы при этом знать относительно каждого члена человеческой расы, встретил ли я его на дороге или нет. Если на основе восприятия я знаю, что я встретил A, B и C и никого кроме них, то следует предположить, что мне известно общее предложение: «Все человеческие существа, кроме А, В и С, не были встречены мной». Это поднимает в острой форме вопрос об отрицательных суждениях восприятия, рассмотренный нами в предыдущей главе. Из этого явствует также, насколько трудно опровергать предложения со словом «некоторые» и, соответственно, доказывать предложения со словом «все».