Человечество, стадия 2

Воздух был пропитан безумием,

И электрическими разрядами,

избавлением от оков,

Прохожие метали друг в друга полные ненависти взгляды,

И словно вынашивали в уме дивные мучения.

ОНА: Ты познаешь три измерения пространства

И осмыслишь природу времени,

Ты увидишь, как солнце садится над прудом,

И решишь, что в ночи твое место.

ОН: Рассвет возвращается, между телами вихрится песок;

Дух ясновидения, правь беспристрастно свой путь на Север;

Дух непримиримости, поддержи наши усилия и битвы;

Этот мир ждет от нас стимула к смерти.

1'00''

ОНА: Наступает миг, когда слова,

сказанные друг другу, Уже не превращаются в брызги света,

А обвивают вас, душат ваши мысли,

У слов есть вещество

(Вещество вязкое,

Когда они весят много;

Таково у слов любви,

Любовное вещество.)

ОН: Жизнь длится и длится в пересеченье молний,

Обращается информация;

В недрах ночи соединяются судьбы;

Но игра идет краплеными картами.

ОНА: Мы идем через дни с неподвижным лицом,

Из наших взглядов бесплодных исчезла любовь, —

Детство закончилось, ставок больше нет,

Мы движемся к концу партии.

ОН: Последние частицы Плывут в тишине,

И в ночной тьме

Проступают очертания пустоты.

ОНА: Над серой почвой вихрится зыбкая пыль;

Поднявшийся ветер очищает пространство.

Мы хотели жить — и желание это оставило следы;

Наши замедленные тела застыли в ожидании.

1'04''

ОН: Одиночество, тишина, свет заряжают человека умственной энергией, которую он затем растрачивает, общаясь с другим. Равнодушный, совершенный и круглый мир хранит память о том, что возник сразу весь, целиком. Отдельные участки мира то появляются, то исчезают; и снова появляются.

ОНА: Где кончается белизна, начинается смерть,

И тела разделяются

Среди оголенных частиц,

Я завершаю путь своих чувств.

ОН: Жизнь совершенна, жизнь кругла;

Это новая история мира.

ОНА: Нет больше топологии

В субатомной Вселенной.

И дух находит себе новое жилище

В глубине квантовой расселины,

Дух скручивается в спираль и свертывается в клубок

Во взволнованной Вселенной

В распаде симметрии,

В великолепии тождества.

ОН: Все являет себя, все блестит в нестерпимом свете; мы стали как боги.

1'06''

ОНА: В какой-то момент

Происходит встреча,

Глаза полны ночной тьмой,

И конечно, мы ошибаемся.

ОН: Мир раздроблен; он состоит из отдельных людей. Люди состоят из отдельных органов; органы — из молекул. Время течет; оно делится на секунды. Мир раздроблен.

ОНА: Процесс обольщения

Есть процесс измерения,

Одинокой меры в ночи взаимодействия

Света и грязи.

ОН: Нейроны похожи на ночь. В звездчатой сети нейронов формируются представления; жизнь их случайна и коротка.

ОНА: Нужно было б пройти сквозь лирическую Вселенную

Словно сквозь тело, что любил много раз,

Нужно было б разбудить стесненные силы,

Смутную и возвышенную жажду вечности.

ОН: Мозг окутан глубокой ночью,

Она сотворила мир

И весь набор измерительных приборов.

Мы неуклонно спускаемся к белизне.

1'10''

ОНА: Наши утра объяты противоречием,

Да, мы дышим, и небеса безмятежны,

Но мы больше не верим, что жизнь возможна,

Нам больше не кажется, что мы -

люди.

ОН: Движение индифферентности

По холодной, болезненной оси

Есть метафора отсутствия,

Начавшегося перехода к пустоте.

Сигналы скрытой от глаз реальности

С их еле заметным свечением,

Уродливые, как звездное небо,

Суть начавшийся переход к отсутствию.

Столкновения нейронных механизмов

На поле мнимых желаний

Задают границы свободного мира,

Где нет ничего устойчивого.

ОНА: Природа должна уподобиться человеку,

А человек должен стать завершенным и жестким.

Я всегда очень боялась упасть в пустоту,

Я была одинока в пустоте, и мне было больно рукам.

ОН: В смерти истлевшие до костей тела

Тех, кого мы, казалось, знали,

Держатся чуть надменно,

Словно не собираются возрождаться.

Они здесь, перед нами, простые,

без ран,

Все желания их утихли.

Они теперь — просто скелеты,

И время обратит их в прах.

1'17''

ОН: Мы предполагаем наличие наблюдателя.

ОНА: Ты здесь

Или где-то еще,

Ты сидишь по-турецки

На кафельном полу в кухне,

И твоя жизнь рухнула,

Воззови же к Господу.

Смотри! Бывают молекулы,

У которых связи разорваны наполовину.

Бывают измены наполовину,

Бывают смешные моменты.

ОН: Мы не живем; мы производим движения и считаем их результатом нашей воли. Мы недоступны для смерти; мы уже мертвы.

ОНА: Ты думаешь о коте Шрёдингера, Который наполовину мертв или наполовину жив,

И о природе света,

И о двойственности белизны.

ОН: С языком дело обстоит так же, как с мытьем посуды в альпийской хижине, говорил Нильс Бор. У нас грязная вода и нечистые кухонные полотенца, и все же в итоге нам удается отмыть тарелки.

ОНА: Ты стоишь на мостике над бездной

И думаешь о средстве для мытья посуды.

ОН: Два человека сошлись вместе, мозг каждого погружен в ночь. И все же ровно в срединной точке обеих картин мира, в момент, зафиксированный в протоколе измерения, в момент определенный, не произвольный, в момент необходимый, в ночи возникает представление.