Человек без аппетита
Шрифт:
– Что случилось с этой кошкой? – спросил я.
Он посмотрел на меня с улыбкой.
– Ассистент убил ее на прошлой неделе для препарирования, – ответил он.
Когда он закончил медицинскую школу, ему не пришлось просить о должности. В течение следующих нескольких лет его репутация стремительно росла, и его заманивали к себе выгодными должностями. В течение многих лет он был биохимиком на факультете Чикагского университета. Затем, вскоре после начала войны, он стал медицинским директором фармацевтической компании Уолдо С. Ханта. Из-за войны цены на многие лекарства выросли до такой степени, что компания сочла целесообразным выплачивать ему двадцать пять тысяч долларов в год, чтобы он использовал свои необычные способности в попытке разработать более совершенные и дешевые методы приготовления дорогостоящих лекарств для американского населения.
И теперь его жена думала, что он не ест, что он, возможно, болен или что его рассудок в опасности. Что за эксперименты он задумал? – это было первое, что пришло мне в голову. Я знал его. В течение недели после ее визита в мой офис я виделся с ним на собрании Чикагского медицинского общества. Да, у него был тот же задумчивый, рассеянный вид, как будто он действительно был где-то в другом месте, а не здесь. Мы немного поговорили после собрания.
– Я рад, что ты здесь, старина, – сказал он. – Не думаю, что я кому-нибудь еще расскажу об этом, но мне всегда нравилось показывать тебе свои игрушки. Ты должен как-нибудь зайти ко мне, и я покажу тебе кое-что, что тебя удивит. По-моему, это самое удивительное, что я когда-либо делал. Это представляет не только научный интерес; я думаю, от этого у любого захватило бы дух.
После собрания был подан обычный ужин, но Вольни извинился и ушел, сославшись на срочную работу. Несколько дней спустя я встретил его на улице. Я поймал его за руку.
– Ты нечасто бываешь в этой части города, – сказал я. – Давай зайдем в «Шнабель» и найдем столик. Прошло сто лет с тех пор, как мы с тобой последний раз нормально разговаривали.
– О! – ответил Вольни. – Я даже мечтать не могу о том, чтобы поесть прямо сейчас. Мне было бы легче подняться в воздух. Приходи ко мне в лабораторию, это будет лучше всего. Когда ты увидишь мои эксперименты, ты всё поймёшь. Тогда мы и сможем поболтать.
Как я уже говорил, мне было довольно любопытно, над каким новым чудом он, возможно, работает. Однако различные мелочи постоянно мешали мне нанести ему визит. Я встречался с ним несколько раз и внимательно наблюдал за ним из-за моего обещания, данного его жене. В тот воскресный день, когда мы всей компанией отправились в Уайт-Сити немного отдохнуть, он казался таким же рассеянным, как обычно; время от времени он сосредотачивался ради нас, а затем снова терялся. Когда мы уселись в маленькой беседке за изящный столик, он несколько раз ковырнул вилкой в тарелке и посвятил себя разговору, чтобы отвлечь внимание от еды.
Неделю спустя он ворвался в мой кабинет.
– Я так давно хотел навестить тебя, – начал я.
– Это может подождать, – быстро сказал он. – У меня есть кое-что еще. Ты нам нужен. Я вспомнил о твоём опыте проведения экспериментов на животных и порекомендовал тебя. Ты можешь заняться стандартизацией. – Он говорил быстро и не давал возможности ответить. – Бид тоже едет. Работы хватит на нас троих. Да, это новый сорт таволги. Отлично! Мы должны исследовать его – экспедиция в Мексиканский залив.
– Да. – ответил я. – Я могу поехать. Я не настолько занят, чтобы не смочь помочь. Когда? В пятницу? К чему такая спешка? Почему? Я так и не увидел твоих экспериментов!
– Я знаю. Но сейчас на это нет времени. Это важно. И интересно. Потом…
Компания Уолдо С. Ханта снарядила небольшой пароход, и вскоре я уже был на его борту вместе с Вольни и ботаником по имени Бид, который во время исследовательской поездки по островам собрал сведения о чудесном растении, излечивающем дизентерию и вызывающем рвоту. Он убедился, что на некоторых островах произрастает большое количество этого растения, и привез его с собой. Из этого материала Вольни удалось выделить вещества, настолько похожие на эметин [1] и цефаэлин [2] , что они, вероятно, были идентичны. Это было важно, потому что натуральная таволга и ее действующее вещество эметин с начала войны подорожали на 300%, и их вообще почти невозможно было достать. Появилась возможность найти новый источник поставок, который снизил бы цену и обеспечил лекарством в достаточном количестве для всех целей. Случайно я узнал, что некая фирма предложила Вольни баснословную сумму за усовершенствование и удешевление производства глицерина. Он отказался.
«Больше глицерина для взрывчатки!» – воскликнул он. – «Меня тошнит от этих убийств. Здесь у нас есть то, что избавляет от страданий». У нас на борту было полный набор лабораторного оборудования для анализа, стандартизации и физиологического тестирования растения, чтобы в случае, если оно окажется полезным, мы могли сразу же привезти его с собой.1
Эметина гидрохлорид — это препарат, который используется как противопротозойное средство и для вызывания рвоты. Он производится из корня таволги. Прим. переводчика.
2
Цефаэлин — это алкалоид, содержится в таволге и других видах растений. Вызывает рвоту, стимулируя слизистую оболочку желудка. По химическому составу он близок к эметину. Прим. переводчика.
Было бы интересно рассказать о том, как мы искали растение Бида среди тысяч островов Мексиканского залива и, наконец, нашли несколько островов, полностью покрытых им, но этой истории здесь не место. В конце концов мы выбрали для остановки один из них – крошечный островок, на котором имелся запас пресной воды в виде нескольких родников у подножия крошечного горного хребта. Там не было гавани, а лабораторная работа на борту раскачивающегося корабля была невозможна; поэтому нам пришлось работать на берегу в палатках, что было довольно утомительной процедурой. Мы поставили их на небольшом холме, в четверти мили от кромки воды; за ними были три небольшие пальмы и родник, от которого местность поднималась вверх до среднего хребта; с последнего мы могли видеть дальний берег, находившийся примерно в десяти милях. Там было несколько групп деревьев, но в целом это было унылое и пустынное место. Все было покрыто растением Бида, которое он назвал Ipecacuanhua martialis с красновато-зелеными головками, собранными гроздями.
– Все идет отлично, – сказал Бид. – Смотрите, вот уже вечер второго дня, а Вольный уже варит сироп из таволги. Но что этот дурак капитан имел в виду, когда выгружал все корабельные припасы на берег?
– Он пробормотал что-то о перегруппировке груза и балласта, – объяснил я. – Он поймал меня там, но я ничего не смыслю в таких вещах. Но, по-моему, он выглядит странно.
На следующее утро помощник капитана ворвался в нашу палатку.
– Все припасы унесло приливом! – проревел он. – Еды не хватит и воробью.
– Как так? – хором воскликнули мы с Бидом.
Вольни на мгновение поднял глаза и вернулся к своей стеклянной посуде, очевидно, решив доверить это дело нам. Мы выбежали на берег и обнаружили, что на берегу осталось всего несколько металлических предметов. Корабль был пуст, если не считать каменного балласта. Матросы выглядели взволнованными.
– А что говорит капитан? – спросил я у помощника.
– Что он просчитался, – ответил он. – А потом последовало еще какое-то бормотание, которое я не смог разобрать.
Не смог разобрать. Однако, поскольку еды для десяти человек не хватило бы даже на один день, времени на раздумья не было: мы были вынуждены подняться на борт корабля и на всех парах направиться в Тампу. Все, кроме Вольни. Эксперименты в палатках шли полным ходом, и их нельзя было бросать. Поговорить с ним мне не удалось; он настоял на своём и остался. Мы оставили ему буханку хлеба и банку тушенки и поспешили уйти, оставив его склонившимся над перегонной колбой с пузырящейся коричневой жидкостью.
В тот вечер мы с Бидом стояли, облокотившись на борт корабля в тропическом лунном свете, радуясь, что этот бесконечный день закончился.
– Мне кажется, этот человек сошел с ума, – сказал Бид. Мы говорили о капитане корабля. – Я наблюдал за ним, и он ведет себя странно.
Мы услышали громкий смех из каюты, где капитан прибывал в одиночестве. Когда Бид заговорил, смех повторился.
– Ага, я вас услышал! – крикнул капитан, появляясь в дверях каюты с отвратительной ухмылкой на бородатом лице. – Да, я сумасшедший. Он свел меня с ума, и теперь я отомстил ему! – Он снова рассмеялся, отчего у нас по спине побежали мурашки. – Никто на этом корабле, никто в мире не сможет найти остров, на котором он находится, до того, как он уморит голодом свою ненавистную жизнь. Хо! Хо! Никто не знает, где находится остров, кроме меня, а я сумасшедший. Ха! Ха! Я выбросил вахтенный журнал в море! Теперь я отправляюсь в море за ним.