Человек без сердца

Мимо, на очень медленной скорости, прополз автомобиль. Вероятно, водитель следил за неуклюжим пешеходом, соображая, стоит ли предлагать тому свою помощь. Джек повернулся в сторону дороги, ненатурально улыбнулся и помахал рукой. Машина уехала.

Где-то в отдалении играла музыка — но так тихо, что разобрать мотив было нереально. Вероятно, кто-то смотрел телевизор у себя дома или слушал радио, и звук улетал в приоткрытое окно. Изредка мимо проезжал велосипедист, тихо поскрипывая амортизатором и шелестя упругими шинами. Джек брел наугад, отмечая про себя повороты и примерное количество шагов, чтобы сориентироваться на обратном пути. Все мысли испарились, хотелось просто идти в неизвестном направлении, не заботясь о завтрашнем дне, не оплакивая прошлое.

Джек прошел километра два, когда вдруг его привлек необычный запах. Кравцов остановился, полагая, что обоняние подводит его, однако запах не только не исчез, но усилился. Это было совершенно невозможно. Невозможно, чтобы в городе, расположенном в пятистах километрах от моря, так явственно пахло морем. А точнее, неряшливым диким берегом, на который прибой выкинул массу черных пахучих водорослей. Эффект был столь силен, что Джек даже растерялся. И в это самое мгновение в высоте раздался пронзительный крик чаек.

Иван запрокинул голову, словно мог разглядеть чарующий мираж. Он представил небо — голубовато-сиреневое, переходящее в розовое на горизонте. И узкие волнистые полосы облаков, напоминающие песчаное дно ранним утром, когда его еще не истоптали ноги многочисленных отдыхающих. И чаек. Белых лоснящихся чаек, в чьем крике слышалось что-то невыносимо жизнеутверждающее.

Разве так бывает? Чтобы в центре мегаполиса кружили чайки?

Несколько минут Джек стоял не шевелясь, затем достал мобильный и набрал отца.

— У меня вопрос.

— Да, сын.

— Ты замечал в Мюнхене чаек?

— Хм. — Сергей Иванович озадачился. — Я не придавал значения местным птицам. В предместьях Мюнхена есть три крупных озера, ты же в курсе. Логично предположить, что чайки залетают в город. В связи с чем подобный вопрос?

— Я подумал, что у меня слуховые галлюцинации. Но ты меня успокоил, — признался Джек.

— То, что чайки в принципе залетают в город, не исключает того, что у тебя действительно слуховые галлюцинации, — сквозь улыбку проговорил Кравцов-старший.

— Твоя дипломатичность выше всяких похвал.

— Ты в порядке? Я могу приехать. — Голос отца посерьезнел.

— Все хорошо, пап. Созвонимся завтра. Спокойного вечера, — ответил Джек и отключился.

По-прежнему пахло морем. Он выругался по-немецки.

— Ты чего тут торчишь? Проблемы?

— Здравствуй, милая, — улыбнулся Джек, узнав мягкий, с легкой хрипотцой голос. — Я думал, ты сегодня не работаешь.

— Я работала и как раз направлялась домой, когда увидела твой побег из клиники, — объяснила Гретхен.

— И решила за мной проследить, чтобы уберечь от неприятностей? Добрая душа.

— Не совсем. Мне просто в ту же сторону.

Джек понимающе кивнул, нисколько не поверив медсестре:

— В таком случае не смею тебя больше задерживать.

Гретхен замялась, явно о чем-то раздумывая, и Джек помог ей:

— Спрашивай уже.

Она облегченно выдохнула.

— Ты справишься с обратной дорогой?

— Да. Не беспокойся, — заверил Джек. Внезапное ощущение моря немного сбило его с толку, но примерный маршрут до клиники сидел в голове.

— До свидания, герр Иван.

— Гретхен?

— Да?

— Ты чувствуешь запах? — Джек сделал рукой неопределенный жест, указывая на окружающее пространство.

— Запах грязи и гниющих водорослей?

— Именно! — обрадовался он. — Откуда?..

— Тут неподалеку возле деревьев большая лужа подсыхает. Вода почти испарилась, отсюда и вонь.

— До свидания, Гретхен. — Джек развернулся и поплелся в клинику, довольный и прогулкой, и «морем», и встречей. Возвращался назад быстрее, благо дорога была известна. Шел по краю тротуара, чтобы не пропустить нужную отметку. Когда нога коснулась камня, означавшего конец пути, Джек остановился и резко обернулся:

— Гретхен, иди домой. Я же сказал, что найду дорогу.

Несколько долгих секунд стояла тишина, а затем послышалось тихое:

— Ладно.

Джек не сдержал улыбки. Интересно, в те редкие дни, когда Гретхен приходит в бар, чтобы пуститься во все тяжкие, она распускает волосы? Ей, наверное, идет с распущенными волосами.

Своевольного исчезновения пациента никто не заметил. Джек вернулся в палату, вымыл руки и не раздеваясь повалился на кровать. Лежал час или два, ни о чем не думая, паря в убаюкивающей невесомости. А потом внезапно почувствовал, как внутри его нарастает гул. Сперва шум был невнятным и слабым, но постепенно усиливался, пока Джек не понял его природу.

Это был крик. Надсадный крик чаек.

Он никуда не исчез. Он остался и заполнил собой все пространство — внутри его и снаружи — до самых краев.

Джек больше не ощущал пустоты.

Глава 23

Вениамин Волков не скучал по родителям и сестре. Еще в детстве он заметил за собой одну странность, отличавшую его от других: он не нуждался в родных и близких. Будучи несовершеннолетним, жил под одним кровом с семьей, вынужденно соблюдая традиционные устои. Но едва обрел минимальную самостоятельность, не задумываясь покинул отчий дом и ни минуты не тосковал по нему.

Вениамин не испытывал привязанности к родителям — принимал их как данность, наличие которой вносит в жизнь определенные обязательства. Он исправно отвечал на их звонки, делясь скудной информацией о своем житье-бытье. Приезжал редко, только если была крайняя необходимость. Нет, он не был циничным бездушным типом. Он относился к собственным отцу и матери ровно и, не желая их ранить, прилагал все усилия, чтобы отсутствие трепетной сыновьей любви не бросалось в глаза.

Что касается сестры, то его отношение к ней было хоть и менее безразличным, но не более эмоциональным. Вероника была слишком обычной, чтобы иметь какую-то ценность. Веню удивлял, а где-то и огорчал тот факт, как от одних и тех же производителей могли родиться столь разные отпрыски. Вениамин понимал: у них с сестрой никогда не будет той кровной близости, о которой всегда мечтала Вероника. Не потому, что он против. А потому, что это в принципе невозможно. Они обитали в разных плоскостях, не имеющих точек соприкосновения. Лишь один раз, поддавшись неуместной сентиментальности, Вениамин дал сестре шанс познакомиться с собой настоящим. Испытание Вероника не прошла — слишком тяжек оказался крест, не по силам. Она предпочла заблуждение суровой правде.

Ничто не удерживало Волкова в родном городке, а после расставания с первой возлюбленной желание уехать стало практически невыносимым. Без малейших сожалений он покинул место, где прошли его детство и юность. Разлука с невестой изменила его — это был уже не Венечка Волков, а его усовершенствованная, безупречная копия. Теперь он твердо знал, чего хочет от жизни и как этого добиться. Он был полон решимости и не сомневался в успехе. Потому и притянул нужные обстоятельства.

Вениамин не скорбел, не оплакивал друга. В ту самую секунду, когда его пальцы не нащупали пульс на холодном запястье товарища, он уже знал, что случится дальше. Сашка Тубис будет жить. В его новой ипостаси соединятся лучшие качества двух неординарных личностей. А Венечка Волков — не оправдавший надежд сын и нелюбящий брат — умрет. И все встанет на свои места.