Человек и Церковь. Путь свободы и любви

Ведь даже если понятие храма не связано для человека с какими-то мировоззренческими вещами, он красив сам по себе. А предположить, что колокольный звон может кому-то мешать, просто дико. Но мы живем сегодня в таком мире, где выгуливать собак важнее, чем ходить в церковь. Нас возмущает химчистка в храме Христа Спасителя, но при этом мы не дадим строить храм в своем районе. И ведь это одни и те же люди, это все уживается в одних и тех же головах и одном и том же обществе.

У наших храмов непростая история. В Союзе в 1930-е гг. массово и показательно уничтожали церкви, но все равно разрушили не все. Где-то сил не хватило, где-то средств. Где-нибудь в глубинке, скажем, в Вологде, не могли взорвать храм, потому что просто взрывчатки не было. И церковь уцелела. Кое-что не уничтожено, потому что удалось доказать, что это, например Троице-Сергиева лавра или кремлевские соборы, – памятники искусства. Другим надежным способом спасти храм было организовать в его стенах музей.

Существовал план, в соответствии с которым должны были снести все церкви на территории Кремля. Храм Василия Блаженного мог не сохраниться до наших дней, если бы не Петр Барановский, который лично спас его. Говорят, архитектор пригрозил самоубийством, если храм попытаются разрушить. А потом на приеме в Кремле на коленях умолял комиссию из ЦК не трогать историческую постройку. Так это было или нет, но Сталин отменил свое решение, и храм уцелел.

Барановский сыграл совершенно особую роль в судьбе многих московских церквей. С его помощью были восстановлены Крутицкое подворье, Болдин монастырь, Пятницкая церковь в Чернигове. Он был последним, кто в 1929 г. посетил знаменитый Чудов монастырь в Кремле перед его разрушением и вынес оттуда мощи святого митрополита Алексия. Именно он сделал обмеры многих древних церквей, в том числе храма Казанской Божией матери. За свою деятельность Барановский сначала получил выговор, потом его на несколько лет сослали в лагеря, а по возвращении поселили за сто первым километром. Казанский собор, отреставрированный под его руководством, в 1936 г. все-таки был разрушен. На его месте устроили общественный туалет. И только в 1990-х гг., опять же благодаря обмерам, чертежам и фотографиям Барановского, храм полностью восстановили. Символично, что автором проекта восстановления стал один из бывших учеников архитектора. Такие, как Барановский, были настоящими героями и подвижниками, которые порой ценой своей жизни и свободы отстаивали храмы в тот тяжелый период. Благодаря им многое удалось спасти и восстановить.

Наши лихие 90-е тоже оставили свой след в церковной жизни, когда люди, заработав разными, скажем так, способами большие деньги, понимали, что теперь за все грехи и преступления необходимо как-то вымолить прощение, и начинали строить храмы. Но такая мода существовала всегда. Как и представление о том, что можно откупиться и оправдать себя материальными знаками покаяния и признания своих грехов. В истории создания многих храмов и монастырей лежит знаменитый сюжет песни про двенадцать разбойников.

Легенда о двенадцати разбойниках

Было двенадцать разбойников,Был Кудеяр атаман.Много разбойники пролилиКрови честных христиан!Много добра понаграбили,Жили в дремучем лесу.Сам Кудеяр из-под КиеваВывез девицу-красу.Днем с полюбовницей тешился,Ночью набеги творил.Вдруг у разбойника лютогоСовесть Господь пробудил.Бросил своих он товарищей,Бросил набеги творить;Сам Кудеяр в монастырь ушелБогу и людям служить!Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим!Так в Соловках нам рассказывал сам Кудеяр —Питирим!

Да, это вызывает смешанные чувства, но, с другой стороны, пройдут годы, подробности сотрутся из памяти, и останется самое главное – храм.

Одна из сфер, где, вопреки сложившемуся стереотипу, религия и искусство вовсе не конфликтуют, а являются логическим продолжением друг друга, – театр. Считается, что у православной церкви особое и не лучшее отношение к лицедеям и актерам. Но это не так. Традиция хоронить актеров за церковной оградой принадлежит Западной Европе. В нашем святоотеческом наследии мы тоже имеем очень грозное обличение театра, но надо понимать, что святые отцы обличали театр античный.

«Хлеба и зрелищ!» – этот театр происходил из античной мистерии и культа Диониса. Многие герои, пришедшие из античной драматургии, воплощают собой настоящее зло. И здесь важно понимание контекста. Античные пьесы создавались в те времена, когда Бога в понимании людей еще не было. Эти тексты описывают состояние человека, живущего вне Божественного пространства. Например, в трагедии Еврипида то, как Медея переживает потерю любви и унижение, подобно аду. Этот ад прорастает в ней, и она сама превращается в источник зла, мстительного, неспособного остановиться, несущего горе и разрушение. В ее мире нет Бога. Трагедия пропитана подсознательным отчаянием античного общества, окруженного миром ложных богов. Люди страдают и мечтают о счастье, но Бога рядом с ними нет. И все, что происходит с человеком: его боль, отчаяние, ужас, – становится настоящим адом. В этом смысле античная традиция обнажает глубочайшие тайники человеческой души и человеческого сознания. Эти вещи, которые потом описал Фрейд, потрясающим образом отражены в античном искусстве.

Этим-то они и ценны, поскольку состояние без Бога мучило человека и не давало ему жить. Интересно, что сегодняшнее состояние без Бога практически никого не мучает. Там – мир мук. Настоящие страдания они потому и трогают нас, что не надуманны. Там человек при жизни проходит круги ада. Можно ли себе представить Антигону или Медею в современном постмодернистском пространстве? Нет. Слишком по-настоящему они мучаются и страдают. От них все время уходишь с вопросами. Наблюдая за их муками, начинаешь сопереживать им, их страдания и сомнения терзают тебя, не дают покоя. А прочитал иного современного автора, и ничего. Запомнил какие-то клевые фразы, чтобы блеснуть в разговоре, и пошел дальше.

Если стенПередо мной откроется защита,На тайную стезю убийства молчаСтуплю тотчас.Но если нам одноНесчастье беспомощное на долюОстанется, я меч беру открытоИ дерзостно иду их убивать,Хотя бы смерть самой в глаза глядела.(Со сдержанной страстью.)Владычицей, которую я чтуОсобенно, пособницей моею,Родной очаг хранящею, клянусьГекатою, что скорбию МедеиСебе никто души не усладит!..Им горек пир покажется, а сватуЕго вино и слезы мук моих…За дело же! Медея, все искусствоТы призови на помощь, – каждый шагОбдумать ты должна до мелочей!..Иди на самое ужасное!Еврипид.Медея

Другое дело – театр христианский, который вырос из христианских мистерий. Русский театр своим происхождением обязан именно Церкви. Собственно, первым начал писать пьесы для театра священнослужитель, святитель Димитрий Ростовский. До сих пор в Театре Покровского играется его «Ростовское действо» – по сути настоящая мистерия. Мистерии и были характерны для Русской церкви XVII в. В храмах разыгрывались целые постановки, которые назывались «действами». Мистерия, то есть таинство, происходит от греческого слова mysterion – тайна; в русском церковном обиходе это было принято называть действом.

Святитель Дмитрий Ростовский (1651–1709) – русский церковный деятель, писатель и оратор. В 17 лет принял постриг в Киевском Кирилловском монастыре. Получил известность как составитель сборников житий святых, один из самых заметных трудов – четырехтомник Четьи минеи. Писал проповеди, стихи и драмы. Тексты двух пьес – Рождественской и Успенской драмы сохранились до наших дней.

В Рождественском действе речь шла о трех отроках, которых за их поклонение Богу царь Навуходоносор хотел сжечь в печи, но ангел оросил их водой, и, в пламени горя, они не сгорали. Действо воспроизводило образ беспорочного рождения Христа, воплощения на земле Сына Божия, и разыгрывалось в Успенском соборе.

Или на Вербное воскресенье ставили так называемое «Шествие на осляти». Патриарха усаживали на коня, царь брал коня под уздцы и выводил из соборов Кремля к храму Василия Блаженного. Их, как это описано в Евангелии, песнопениями встречали отроки, державшие пальмовые ветви в руках. И в «главных ролях» выступали самые настоящие царь и патриарх. «Отроков» собирали по знатным семействам, наряжали, специально выстраивали, объясняли, что и как делать, и разыгрывали сцену вхождения Иисуса Христа в Иерусалим.