Человек и сверхчеловек

заключается в оплодотворении! Смотрите, что произошло. Прежде всего

мужчина стал плодиться и множиться, так что в конце концов на свете

оказалось столько же мужчин, сколько и женщин; и поэтому женщина может

использовать для своей цели лишь частицу того огромного запаса энергии,

который она оставила в распоряжении мужчины, избавив его от изнуряющих

усилий деторождения. Эта избыточная энергия обратилась на его мышцы и

мозг; он стал слишком сильным физически, чтобы подчиняться ей, и

слишком мощным духовно, чтобы удовлетвориться простым воспроизведением

рода. И вот, не спрашивая ее, он создал цивилизацию, в основу которой

положил ее домашний труд, как нечто незыблемое, данное от века. Донна Анна. Вот что верно, то верно. Дьявол. Да, но к чему в конце концов свелась вся его цивилизация? Дон Жуан. В конце концов она стала отличной мишенью для ваших циничных

трюизмов; но в начале начал это была попытка мужчины стать чем-то

большим, нежели простое орудие женщины для свершения ее долга. До сих

пор непрерывное стремление Жизни не только утверждать себя, но и

достигать все более и более высокой организации, все более и более

полного самосознания сводится в лучшем случае к войне между ее силами и

силами Смерти и Вырождения - войне, исход которой сомнителен. Отдельные

бои в ней - просто тактические ошибки, и победы, как в настоящих боях,

по большей части не зависят от полководцев. Статуя. Это в мой огород. Ну, ничего, ничего, продолжайте. Дон Жуан. Нет, командор, это в огород значительно более высокопоставленных

особ. Но и вы в своей военной практике, вероятно, замечали, что даже

глупый генерал может выиграть сражение, если генерал противника еще

чуть-чуть глупее. Статуя (вполне серьезно) Совершенно справедливо, Жуан, совершенно

справедливо. Некоторым ослам удивительно везет. Дон Жуан. Так вот: пусть Сила Жизни глупа; Смерть и Вырождение еще глупее.

Кроме того, они ведь у нее же на службе. И поэтому, так или иначе,

Жизнь побеждает. Мы обладаем всем, что плодородие может дать, а

жадность - сберечь. Выживет та форма цивилизации, которая обеспечивает

самые усовершенствованные винтовки и самых сытых стрелков. Дьявол. Вот именно. Выживет потому, что создаст самые производительные

орудия Смерти - а не Жизни. Вы неизбежно приходите к моим выводам,

сколько бы вы ни изворачивались, ни путали и ни передергивали, - не

говоря уж о том, как нестерпимо длинны ваши речи. Дон Жуан. Ах, вот как? А кто первый стал говорить длинные речи7 Впрочем,

если мои рассуждения так утомительны для вашего интеллекта, вы можете

оставить нас и возвратиться к любви, красоте и прочим вашим излюбленным

банальностям. Дьявол (глубоко обиженный) Дон Жуан, вы несправедливы и невежливы. Я тоже

сторонник интеллектуального общения. Кто еще способен так оценить его,

как я? Я спорю честно и, мне кажется, достаточно убедительно опровергаю

ваши положения. Если вам угодно, я готов продолжать разговор хоть целый

час. Дон Жуан. Отлично. Давайте. Статуя. Сказать по правде, Жуан, я не вижу, чтоб вы пришли к какому-нибудь

выводу. Но так как здесь нам приходится убивать не время, а вечность,

прошу вас, продолжайте. Дон Жуан (с некоторым раздражением). Мой вывод у вас перед носом, вы,

каменнолобый монумент. Согласимся, что Жизнь есть Сила, постоянно

стремящаяся проявить себя в организованной форме; что червь и человек,

мышь и мегатерий, сверчки, светлячки и святые отцы - все это более или

менее удачные попытки найти для этой первобытной силы более совершенное

выражение, причем идеалом служит существо всеведущее, всемогущее,

непогрешимое и наделенное способностью полного и безошибочного

самосознания, - короче говоря: бог. Дьявол. Я соглашаюсь ради продолжения спора. Статуя. Я соглашаюсь во избежание спора. Донна Анна. А я категорически возражаю в том, что касается святых отцов, и

очень прошу вас не припутывать их к спору. Дон Жуан. Я сделал это исключительно ради аллитерации, Анна, и больше не

собираюсь о них говорить. А теперь, поскольку других разногласий у нас

пока не возникало, согласимся далее, что Жизнь свои попытки приближения

к божественному идеалу не измеряла достигнутой красотой или физическими

достоинствами; ведь еще наш друг Аристофан отметил, насколько

совершенны в этом отношении птицы - их свободный полет, их яркое

оперение, наконец, - прибавлю от себя, - трогательная поэтичность их

любви и свивания гнезд. Так можно ли предположить, что Жизнь, будь ее

целью красота и любовь, могла бы, сотворив птиц, обратить свои усилия

на создание неуклюжего слона и уродливой обезьяны, нашей прабабушки? Донна Анна. Аристофан был язычник; но, кажется, вы, Жуан, немногим лучше

его. Дьявол. Значит, вы пришли к выводу, что Жизнь стремилась к неуклюжести и

безобразию? Дон Жуан. И не думал, господин дьявол; всем известно, что вы мастер искажать

чужие мысли. Жизнь стремилась к созданию мозга - вот в чем была ее

заветная цель Она стремилась к созданию органа, который сделал бы

возможным не только самосознание, но и самопонимание. Статуя. Ну, уж это метафизика, Жуан. Какого дьявола.. (Дьяволу.) Простите,

друг мой... Дьявол. Ничего, ничего, пожалуйста. Мне всегда лестно, когда мое имя

употребляют для придания особой выразительности сказанному. Прошу вас

не стесняться в этом смысле, командор. Статуя. Благодарю вас, вы очень любезны. Я, знаете, даже в раю не мог

отстать от военной привычки к крепким выражениям. Вот о чем я хотел

спросить Жуана: зачем все-таки Жизни заботиться о создании мозга? Зачем

непременно понимать себя? Почему нельзя просто наслаждаться? Дон Жуан. Если б у вас не было мозга, командор, вы наслаждались бы, не зная,

что наслаждаетесь,- и вам от этого не было бы никакой радости. Статуя. Так-то оно так. Но мне нужно ровно столько мозга, чтобы знать, что я