Человек, изменивший мир (сборник 1973)

А потом они двинулись к замеченному поселку. Навстречу на окраину селения начали сбегаться жители. Ян подумал с немалым удивлением, насколько же все похоже: словно приехал на побывку в свое маленькое село, где прошло детство.

Гуманоиды! — в восторге прошептал Женька. — Вот это удача!

— Какая удача? — ответил Ян шепотом. — Лучше бы разумные крокодилы…

— Почему?

— Не такие кровожадные…

Местные жители были низкорослым народом. В первую очередь космонавты невольно обратили внимание нп громадный, в половину лица, нос. Больше ничего особенно рассмотреть не успели: жители внезапно заволновались, ряды их колыхнулись, и вдруг все попятились, а потом и вовсе обратились в бегство.

Ян и Женька застыли, будто вмороженные в глыбу льда. Любые неожиданности контакта, любые выверты и причуды — о какие только случаях не узнали на лекциях, а еще больше — от бывалых звездолетчиков, но чтобы вот так сразу…

— Это тебя испугались, — предположил Тролль.

— Почему меня?

— Решили, что стихи читать будешь.

— Ян, тебе все шуточки…

— А что, еще остается? Надо возвращаться…

— Ян… Давай чуточку пройдем еще. Смотри, какие носы! Длиннее даже, чему тебя нижняя челюсть. Значит, они мир воспринимают больше запахами, чем зрением или звуками.

— Ну и что? У меня Бобик так воспринимает… И ничего, от меня не прячется. Даже тебя переносит.

— Ян, а вдруг они уловили какой-нибудь гадкий запах от скафандров? Я так и не продезинфицировал тогда…

Ян не поверил ушам:

— Как? Да там все на автоматике!

— Автоматика разладилась. А я починить не успел…

Ян смерил его недобрым взглядом. Женька сжался в комоок, Ян может и кулаком между ушей, но услышал только горестный вздох:

— За что там такое наказание?.. Ладно, пошли. Теперь уже поздно чиститься. Да и, скорее всего, просто боятся двух гигантов в железе. Пусть увидят, что ничего не трогаем. Может быть, успокоятся.

Селение встретило их настороженной тишиной. И вдруг пронзительный крик заставил обоих вздрогнуть: оглушительно хлопая крыльями, из-за домов взмывали пестрые птицы и стремительно уносились прочь. Через мгновение из сараев стали выскакивать крупные животные и, обрывая веревки, удирать из поселка. Из окон домов выпрыгивали маленькие зверьки и убегали в панике. Ящерицы и пауки — все покидало свои норки и неслось, прыгало, катилось, ползло в неизъяснимом страхе из селения. Стены домов заблестели, замерцали, заискрились — сплошь покрытые яркими насекомыми, а те часто-часто взмахивали крылышками, ползли вверх и торопливо взлетали.

Ян стоял белый как полотно. И медленно до сознания доходила простая и страшная истина: несовместимость. Животным миром овладел панический ужас потому, что они угадали Чужую Жизнь, более чужую, чем самые лютые хищники. И холодный, не рассуждающий ужас неизбежно должен был овладеть существами, подчиненными законам разных эволюций.

— Почему тогда мы не чувствуем страха и отвращения? — прошептал Женька. Его мысль так же мучительно искала выхода. — Разум должен взять верх над инстинктами…

— И это говорит поэт?

— А что тебе поэт?

— Да ладно…

Через раскрытую дверь обширного каменного строения, единственного каменного во всем селении, Ян увидел три жарких костра и между ними ярко-красный цветок на голубом стебле. Если бы Ян не был так подавлен неудачной попыткой контакта, он бы обращался встрече со старым знакомым — дециллионусом, сейчас же только механически отметил костры, как пытку создать дециллионусу условия, идентичные родным, на третьей планете. Вероятно, там вулканы забрасывают споры в самые верхние слои атмосферы, а солнечное давление разносит их по всей солнечной системе. Часть спор постоянно попадала на соседнюю планету, конечно, прижиться могли только возле жерла действующих вулканов, там налицо все компоненты родного климата: адская жара и серные испарения.

Представляю, сколько смельчаков должно погибнуть, пока достанут хоть один цветок, — прошептал Женька.

Ян кивнул. Он уже понял назначение четырехугольных камней, что теснились вокруг дециллионуса: местные жители в самом деле руководствовались обонянием, цветок же источал жесточайшие фитонциды, убивающие болезнетворных микробов. Камни служили сидениями, а все каменное сооружение было лечебницей. Больные располагались вокруг дециллионуса и вдыхали его аромат.

— Пошли, — сказал Ян с горечью, — еще подумают, что мы хотим забрать их святыню.

— Конечно, ради такого могли прилететь откуда угодно…

Макивчук хмуро выслушал, лицо его потемнело. Космонавты с надеждой смотрели на бывалого капитана, что-то да придумает, но Макивчук стал готовить корабль к старту. Женька подивился его самообладанию. Макивчук, как никто другой, мечтал установить контакт с братьями по разуму и вот теперь так просто отказывался от дальнейших попыток. И только уже среди ночи, так и не сомкнув глаз, с тоской понял, что без тщательной подготовки новой экспедиции здесь нельзя будет и шагу ступить, если не хочешь наломать дров. Нужны специалисты, нужны ольфактоники…

Под утро странно измененный голос Яна хлестнул его по ушам:

— Все сюда! Скорее!

Женька и Макивчук вылетели из постелей. Уже одетый, а может он и не раздевался, Ян стоял возле иллюминатора. Макивчук оттолкнул его и замер. И понял!

Ночью прошел дождь. Глубокие следы землян наполнились водой, почти из каждого теперь гордо поднимался дециллионус. Огненный Цветок, цветок здоровья и силы, святыня и драгоценность! Смазка и ничтожное количество химических веществ скафандра послужили сильнейшим стимулятором, поэтому споры, прилипшие к скафандру еще на третьей планете, развились во взрослое растение за одну ночь.

— След бледнолицего, — прошептал зачарованно Женька. — Так индейцы называли одуванчик, его в Америку занесли на своих сапогах солдаты Кортеса.

— Надеюсь, они теперь изменят свое мнение о человеке, — сказал Ян тем же странным голосом. Макивчук и Женька с огромным изумлением воззрились на него. Железный Ян, человек, который не смеется, улыбался до самых ушей. И это его нисколько не портило.

ГРОЗНАЯ ПЛАНЕТА

Я с ношей моей иду, спотыкаюсь, ползу дальше на север…

Владимир Маяковский

Огромный серый спрут отчаянно пытался выбраться из-под железной платформы. Пара тонких щупалец очень медленно, словно в замедленной съемке, выползла из-под металла, неуверенно покачалась в воздухе, потом ухватилась за край покореженной решетки и попыталась поднять ее. Получилось еще хуже. Тяжелое сооружение повалилось на одну сторону и сплющило щупальца друг о друга.

Острые колючки впивались в лицо все сильнее. Женька сцепил зубы и чуть приподнял голову. И сразу что-то взорвалось в затылке, в пересохший рот хлынула соленая жидкость, в глазах потемнело.