Человек, изменивший мир (Сборник)

– Все-все так, как договорились! Не тревожься, брат. Я не подведу. А где Липо?

– Где же ему быть!.. На верхотуре. Там и спит.

Он подхватил бивень, вышел из комнаты. Николай бросился к лестнице, ведущей наверх. Если Арпо ни при чем, то остается Липо… А на верхотуре зачем? Мечтает о возвышении? Или наблюдает, как заговорщики пробираются?

Лестница оказалась длинной. Николай миновал по дороге пустую светелку, наконец ступеньки уперлись в потолок. На крышке лаза сидел домовитый паук и старательно душил муху. Десятки высохших трофеев украшали паутину.

Поколебавшись, Николай уперся в крышку. Со скрипом поднялась, паук обозленно метнулся в сторону. Николай по плечи высунулся на чердак. Паутины здесь во сто крат больше, свободен только один уголок…

Там возле открытого чердачного окна спал человек. Спал прямо на полу, завернувшись в плащ и зябко подтянув босые ноги. Всюду лежали тщательно выделанные телячьи шкурки, на которых старательно нарисованы… звезды!

– Липо, – позвал Николай тихонько. Он не сомневался, что это средний брат – очень уж похож на Арпо. Только мертвенно бледен, в отличие от загорелого и мускулистого старшего брата.

Липо вздрогнул, открыл глаза, сел.

– Всю ночь наблюдал, – сообщил он с неловкостью. – Не пойму, почему Лось всегда стоит головой на Восток? Даже Волосожары, и то сдвигаются…

«Лось, – отметил Николай. – Последним так его назвал Афанасий Никитин. Ныне – Большая Медведица… А Волосожары или Стожары – созвездие Плеяд! На Украине и сейчас так зовут. Нет, по этим названиям не определишь, в какой год забросила сумасшедшая бабка…»

– Понятно, – сказал он. – Дальний поиск… Звездная астрономия, разбегание галактик… А скажи, брат, что это даст моему огороду?

Липо внезапно побледнел. Глаза его жалобно забегали по лицу Николая.

– Брат, – сказал он дрогнувшим голосом, – ну, хочешь, я тебе составлю звездный календарь?.. По нему будешь определять время со стоколодной точностью.

– А петухи на что? – спросил Николай грубо и захохотал. Так, по его мнению, должен был держаться скиф-военачальник. – Петухи будят вовремя, так что они лучшие на свете будильники!

Липо съежился, сказал совсем жалким голосом:

– Брат, умоляю… Я совсем не способен управлять государством! Это лишь для твоих могучих плеч. А я постараюсь быть хоть чем-то полезен и в твоей повседневной деятельности. Я смотрю на звезды, стараюсь по ним понять наше будущее… Вдруг это пригодится даже огородам?

Николай пробурчал с огромным облегчением:

– Ладно-ладно… Ишь, пригодится! Эгоисты вы с братцем. В чистую науку увильнули, а я тут – разгребай горы будничной грязи, чисти авгиевы конюшни. Потом дети учат, что, дескать, были Анахарис, Архимед, Демокрит, Аристотель, Гомер… а какие тцары в это время вкалывали и обеспечивали им это безмятежное звездоизучение… Ладно-ладно, брат! Занимайся звездами. На досуге я расскажу тебе кое-что о пульсарах и коллапсарах.

Он поспешил по лестнице вниз, а вдогонку лились водопады благодарностей осчастливленного брата. «Итак, – размышлял Николай, – это подстроили не братья. Я забыл, где нахожусь. Это не современность, где душат, режут, травят, пишут анонимки, пробираются к кормушке…»

Гм, но время другое, так что заговор мог быть не из-за денег или власти. С этим примитивизмом разобрался бы в два счета… А если по идейным соображениям? Это похуже – разберись в современных идеях!

Выскользнув из терема, он добрался до центра городища. Посреди площадки стоял высокий помост из дубовых колод. В центре помоста острием вверх торчал огромный меч. Николай медленно подошел ближе. Историки отмечали, что воинственные скифы-кочевники поклонялись только мечу…

Но как же тогда с культом богини Даны, воплощением воды, именем которой названа лучшая из рек – Данапр? Этот культ ведет начало из каменного века!

В сотне шагов на огромных валунах стоял исполинский котел размером с двухэтажный дом. Жертвенный котел, которым пользовались только перед великими походами.

На площадь неторопливо въехала телега. Полуголый скиф, блестя потной загорелой спиной, сбросил на землю жиденькую вязанку дров. Между помостом и жертвенным котлом стояли столбы с железными крюками, но только к одному из них была привязана тощая коза.

– Коло!

Николай оглянулся. К нему спешил огромного роста атлет. Он улыбался во весь рот, синие как небо глаза удивительно ярко горели на загорелом лице. Фигура у него была развита безукоризненно, белые волосы развевались красиво.

– Как я рад! – заговорил атлет еще издали. – Слышал о твоем подвиге!

– Да какой там подвиг, – ответил Николай настороженно. Атлет был очень красив, а Николай не любил красивых мужчин. И фигура у незнакомца слишком красочно мускулистая.

– Еще какой, – заверил атлет.

Он дружески обнял его за плечи, и у Николая перехватило дыхание. Руки атлета были из железа. «Тут и каратэ не помогло бы, – подумал Николай опасливо. Он с уважением измерил взглядом выпуклую, как бочка, грудь незнакомца. – Нунчакой разве что…»

– Признаться, – сказал атлет, – когда батя плел басню, как моя мама пыталась ускользнуть от него на берегу моря… Все благополучные семьи любят вспоминать первое знакомство! Умиляются, роняют слюни… Батя рассказывал, что мама то в рыбку перекидывалась, то в ящерицу, то в пламя… Помнишь эту красочную басню? О ней даже кобзари поют! Всякий раз у него получалось страшнее и страшнее. Я решил, либо привирает, либо, так сказать, иносказательно… Он у данайцев научился всяким вывертам… А вот сегодня ты всех ошарашил! Р-р-раз – и в дракона!

– Гм, – сказал Николай в самом деле ошарашенно. Он спешно рылся в памяти. «… то в рыбку, то в ящерицу, то в пламя…» По данным Аристея и прочих, это была Фетида, которую ловил Пелей. Пелей, Пелей… «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…» Ура, вычислил! – Ты, Ахилл, того… у родителей свои игры. Нам ли доискиваться, где привирают в воспитательных целях, а где проговариваются?

Ахилл расхохотался:

– Ты прав, не наше дело. Войска бы снарядить! Побратимы зовут на помощь. Наш долг, наша честь…

Николай с натугой собрал крохи, что застряли в голове:

– Но ведь наша кровная родня в Трое? Наши предки с помощью тоже нашего прародителя Посейдона складывали Лаомедонту крепостные стены, к тому же Трою населяют родственные нам племена. Два сына Приама: Троил и Дий напоминают о нашем родстве…

Ахилл хмыкнул:

– А другой наш предок, я говорю о Горакле-Таргитае, с аргонавтами взял эту Трою и сровнял с землей! Дело не в кровном родстве. Если свой – гнусная тварь, то я все же должен стоять в стороне? Троя – угроза всему цивилизованному миру. Оторвавшись от Днепра-Славутича, совсем озверели, одичали… Гнездо разбойников! Целый народ стал жить разбоем. Нет, я не признаю такую родню. Если удастся сровнять Трою с землей и на этот раз, то, по непроверенным данным волхвов, оттуда спасется самый благородный из героев и даст начало новой ветви нашего народа!