Человек, который хотел выпить море

– Я спроектировал самые известные в Монреале, да и во всей Канаде здания, – сказал ему этот человек. – Я обучил сотни молодых архитекторов. Я участвовал в деятельности Красного Креста и Комиссии по международной амнистии, я написал три книги и два раза объехал вокруг земного шара. И какую же фотографию поместили мои дети на памятнике? Ту, на которой я разрезаю рождественскую индейку! Велите им заменить ее, когда вернетесь домой!

Лукас пообещал, что поговорит с его детьми, и друзья полетели дальше и вскоре увидели огромную толпу. Как ни был Лукас счастлив, что скоро узнает, где найти могилу Зефиры, но все же он несколько опечалился, что полет подошел к концу. Пока они приземлялись, он от всего сердца попросил Господа, чтобы, после того как вновь обретет способность радоваться и прежде, чем его самого положат в могилу, ему было позволено хотя бы разок полетать самостоятельно.

19

Стоявший на камне мужчина обращался к толпе, возглавляемой группой священников и высокопоставленных лиц. Лукас пробрался к ним и попросил разрешения поговорить с директором. Но директор, как и прочие важные лица, был настолько увлечен речью оратора, что попросил подождать ее окончания.

Оратор был молод и хорош собой и в то же время внушал почтение рослой фигурой, задрапированной плащом, бородой и развевающимися волосами. Он обращался к толпе, театрально жестикулируя, а его сильный, хорошо поставленный голос властно приковывал всеобщее внимание.

– Так же ясно, как вы слышите сейчас мой голос, я сам слышал Голос, говоривший: «Опиши в своей книге события, которым ты сам был свидетелем, которые уже имели место и которые случатся после».

Арис спросил стоявшую рядом женщину, что это за человек.

– Апостол Иоанн, – ответила она. – Он ищет уединенный остров, где мог бы обосноваться и написать книгу, которая прославит этот приютивший его остров. Я с радостью уступила бы ему свое место. Подумайте только – писатель! И как божественно красив!

– Потом, – продолжал Иоанн, – Голос сказал: «А еще напиши в книге, что люди должны отказаться от своих идолов, а также от других книг, потому что желающие умножить знания умножают скорбь».

Священники и подростки одобрительно зашумели.

Арис сказал Лукасу:

– Слышишь, какую он порет чушь? Если этот тип тут останется, он ни за что не даст нам откопать храм Артемиды. Надо бы его спровадить.

– Только прежде я переговорю с директором.

– Тогда может быть уже слишком поздно. Дай я заберусь тебе на плечи, чтобы меня услышали. Я скажу им только два слова.

Он сунул Лукасу лопату в руки и вскарабкался ему на плечи.

– И наконец, – говорил Иоанн, – Голос сказал: «Передай всем, кто уже умер и жаждет спасения, чтобы они верили только хранителю ключей Гадеса, и они больше не будут жаждать и никогда не будут забыты живущими».

Обещание, что все грехи им простятся и имена навсегда останутся в сердцах живущих, весьма обрадовало людей. Толпа разразилась приветственными криками, а одна женщина, кричавшая громче всех, была не кто иная, как сама Зефира! И стояла она совсем близко от Лукаса. Но невозможно было ее окликнуть: шум вокруг стоял невообразимый. И приблизиться к ней он никак не мог: Арис своей тяжестью пригвоздил его к месту. Тогда Лукас бросил лопату и замахал руками, чтобы как-то привлечь ее внимание.

Крики между тем постепенно стихли, и теперь к толпе со своего пьедестала обратился Арис:

– Все писатели слышат голоса. И все писатели утверждают, что именно своей книгой прославят свой остров. И все писатели втайне хотят, чтобы их книга была единственной, которую будут читать люди. Но этот писатель – первый, у кого хватило наглости в открытую потребовать уничтожения других книг. Потому ли, что они действительно умножают скорбь? Или потому, что в них написано, что никто не в силах простить наши грехи, потому что мы сами творим себе и рай, и ад? И что Голос, который, как утверждает этот человек, он слышит, – всего лишь плод его воображения, который может обеспечить ему вечную жизнь в людских сердцах, потому что, в отличие от его собственного идола, сам-то он не способен проделать тот трюк с воскрешением.

– Он богохульствует! – зашумели священники и принялись брызгать на Ариса святой водой, чтобы изгнать из него беса.

Лукас, изнемогая под тяжестью приятеля, умолял его заткнуться и слезть с его плеч – ему не терпелось подбежать к Зефире. Но все впустую!

– Мне тоже было откровение, – продолжал Арис, повышая голос, чтобы перекрыть шум толпы. – После того как вы сожгли книги, я видел вас лежащими ниц, одетыми в тяжелые хламиды, чтобы не обнажиться ненароком, умы ваши затуманивали восточные предрассудки этого человека, а сердце переполняла не любовь и интерес ко всему живому, а один лишь страх – перед потопом, чумой и неугасимым огнем.

– Разве такой приятный молодой человек может стыдиться своего тела? – крикнула стоявшая рядом женщина. – Вы наверняка преувеличиваете.

– Спросите его сами. Если он человек порядочный, то ответит вам. Он прижмет вас к сердцу, если вы пойдете на массовое убийство, чтобы защитить его книгу, но попробуйте только позволить себе мастурбацию, и он проклянет вас вечным проклятием!

Со стороны подростков послышался ропот. Иоанн возвел глаза к небу.

– Неужели этому суждено сбыться?

Пока апостол прислушивался к ответу, который мог услышать только он один, Лукас снова повернулся в сторону Зефиры и увидел, что она исчезла.

Иоанн произнес наконец:

– Голос сказал: «Тому, кто будет верен мне до конца, я дам власть над народами, и он станет править ими до скончания времен».

Представители правительства и верхушки армии, стоявшие с важными лицами, грянули «аллилуйя!».

– О боже! – произнес генерал, грудь которого украшали сверкающие ордена и широкие ленты. – Благодарим тебя за то, что ты послал нам Иоанна, чтобы он направлял нас и руководил нами.

И вместе со священниками, директором кладбища и прочими чиновниками, окруженными людьми в штатском и темных очках, он под звуки военного оркестра направился через толпу к оратору. Люди тем временем рукоплескали новому герою и скандировали: «Иоанн, Иоанн!»

Смекнув, что битва проиграна, Арис сделал последнюю попытку повернуть ход сражения вспять. Он соскочил с плеч Лукаса и, соображая, что, если люди готовы поверить в рай, они поверят во что угодно, сказал, обращаясь к компании юнцов:

– В моем откровении мне было показано, как вы возноситесь на девятое небо, каждый с семьюдесятью Двумя девственницами, если только поможете этому чужестранцу познать радости плоти. А если нет – Держитесь! – он обречет вас на жизнь евнухов и заставит распевать в аэропортах «Харе кришна».

Подросткам достаточно было лишь подумать о семидесяти двух девственницах, чтобы разгорячиться не на шутку, и они, вооружившись здоровой эрекцией, бросились к Иоанну, крича:

– Даешь девятое небо!