Человек, который любил Джейн Остин

Элиза, Харв, Дженни и Артемис уселись на одном конце длинного стола в огромной обеденной зале и с аппетитом поглощали изысканные блюда, в числе которых были крабовый суп-пюре, а также охлажденные жареные цыплята. Тем временем Фейт полностью экспроприировала Дарси. Заставила его сесть рядом с ней за противоположным концом стола и уже полчаса болтала без умолку.

– Признайтесь, вы рады, что остались? – спросил у Элизы Харв Харрингтон и выразительно взмахнул недоеденной куриной ножкой.

Элиза столь же выразительно покосилась на Фейт.

– Сложный вопрос, Харв, – пробормотала она и начала с аппетитом поглощать густой розовый суп, опуская в тарелку старинную серебряную ложку, нижняя часть которой была отлита в форме миниатюрной раковины.

На красивом лице Харва возникло выражение шутливой озабоченности.

– О боже! Надеюсь, моя старшая сестрица не слишком вас… беспокоила?

– Не больше чем среднестатистический уровень заболеваемости бубонной чумой, – заверила его Элиза. – И вообще, что с ней такое происходит? Ведь не застигла же она нас с Фицем за игрой в доктора на сеновале!

– Нет, ей-богу, Арти, мне нравится эта девочка! – воскликнула Дженни.

Артемис поднял голову от тарелки.

– За игрой в доктора на сеновале? – задумчиво повторил он. – Похоже, я пропустил этот курс, учась в медицинском колледже.

Дженни наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Чуть позже я просвещу тебя на эту тему, дорогой, – торжественно пообещала она. А затем обернулась к Харву: – Харви, будь другом, сделай одолжение, расскажи девушке про Фица и твою сестру.

Обрадованный тем, что раз в кои-то веки его попросили о чем-то рассказать, Харв быстро догрыз куриную ножку и запил большим глотком виски.

– Фиц и Фейт, – вымолвил он наконец. – Что ж, тут все очень просто. Видите ли, Элиза, Фейт возмечтала стать миссис Пемберли еще в самом нежном возрасте, как только научилась читать ярлычки на тряпках от Гуччи…

– А букварем ей служил каталог «Ниман-Маркус» [6] , – не преминул вставить Артемис и потянулся к блюду с цыплятами.

Харв одарил доктора укоризненным взглядом. Потом вновь повернулся к Элизе.

– Итак, как я уже говорил, Фейт воспылала неукротимым желанием захомутать Фица. Но он вовсе не намеревался делать ей предложение. Впрочем, наверное, следует начать с самого начала. Хотя мы с Фейт выходцы из старинной аристократической семьи, былого богатства в ней и следа нет. И пока хотя бы один из нас – упаси господи! – не начнет работать, единственный способ влачить сколько-нибудь пристойное существование, к которому мы пристрастились с детства, – это найти богатого мужа для Фейт или хорошо упакованную жену для меня.

6

«Ниман-Маркус» – сеть универмагов одноименной техасской компании, основана в 1907 году.

– Состояние которых приблизительно равнялось бы годовому бюджету Аргентины, – вставила Дженни.

Артемис бросил на Харва жалостливый взгляд.

– Этот человек попал в тяжелое положение, – сказал он Элизе. – Я даже посоветовал ему заняться разведением сомов в бассейне фамильного поместья. – Артемису с трудом удавалось сохранять серьезное, даже мрачное выражение лица. – Печальное это зрелище, доложу я вам, – выходец из некогда богатой аристократической семьи, к тому же белый, оказавшийся в таком состоянии.

– Спасибо, Арти, я всегда знал, ты меня понимаешь, – сказал Харв. – И что бы там ни вдалбливали нам разные умники из Американской медицинской ассоциации, в сомах содержится совсем немного жира. Вес прибавляется только от пива и злаковых.

– Это научный факт! – не преминула вставить Дженни.

Харв обернулся к Элизе.

– Ладно, как бы там ни было, Элиза, – продолжил он, – я из кожи лез вон, чтобы обеспечить достойную жизнь сестре как выгодной невесте, которая, в свою очередь, обеспечила бы дальнейшее благополучие нашей семьи. И даже заказал новую кровлю для нашего летнего домика, но, увы, все мало-мальски подходящие кандидаты отказывались от своего счастья. За исключением одного, который сам походил на большого усатого сома.

– Самая подходящая ей пара! – захихикала Дженни. – Потому как твоя сестрица тоже похожа на рыбу.

Харв проигнорировал эту реплику и, откашлявшись, продолжил мрачным тоном:

– Короче, моей сестре не нравится никто, и она продолжает лелеять надежду, что Фиц рано или поздно перестанет упираться и женится на ней. Но единственный способ захомутать его – это напоить до полусмерти и вывезти в Хуарес или какое-нибудь другое местечко, где брак можно заключить за пятнадцать долларов и без всяких там анализов крови.

Элиза снова услышала хихиканье Дженни.

– Знаете, я жалею, что попросила вас, – сказала она Харву, который опять принялся за виски. – Короче говоря, у Фица нет ни малейшего намерения участвовать в этой благотворительной программе, верно?

Харв отпил большой глоток, закатил глаза и снова приложился к рюмке. Но все же умудрился выдавить в ответ:

– Ни малейшего! – И, набрав в рот побольше воздуху, добавил: – Напоить до такой степени нам его не удалось.

– Но разве она ему ни чуточки не нравится? – спросила Элиза.

– Ну почему же, – проворчал в ответ Артемис. – Наверное, все же хоть немного нравится, раз он брал ее с собой в Англию.

– Так она была с ним в Англии? – воскликнула Элиза, ощутив укол ревности.

Дженни уловила тревогу в ее голосе и решила сменить тему.

– Да, в желтой прессе только о том и писали, но на самом деле это Харв уговорил Фица взять Фейт с собой. Сам тоже поехал, проследить, чтобы с сестрой не случилось неприятностей.

– Ага, только вышло так, что неприятности выпали на долю другого, – вставил Харв.

Элиза взглянула на него удивленно, и Дженни принялась объяснять.

– Как раз тогда с Фицем и случилась эта странная история. Он исчез. Сколько тогда шуму понаделала желтая пресса!

– Эти паршивые газетенки все переврали, – заметил Харв. – Лично я уверен, Фиц никуда не пропадал. Он попросту сбежал от моей дорогой сестрицы, потому что больше не мог ее выносить. Я и сам был готов сбежать на край света, так она мне тогда надоела.

Элиза вспомнила рассказ Фица, выражение его лица, когда он говорил о первых встречах с Джейн Остин, и снова, к собственному удивлению, поняла, что ревнует его.

Погруженная в свои мысли, она тихо пробормотала:

– Нет, он же влюбился…

И тут же осеклась, заметив на себе изумленные взгляды троих собеседников. Она и сама не могла объяснить, как и почему у нее вырвались эти слова.

Элиза резко поднялась из-за стола, извинилась, пожелала всем доброй ночи. И торопливо поднялась к себе, в Розовую спальню.

Чуть позже Элиза сидела на ковре в комнате, подобрав под себя ноги, и вспоминала события первого своего дня в Пемберли. Лучше всего ей думалось за работой, а потому на коленях лежал альбом для рисования. Почему вдруг в ней проснулась ревность к мужчине, с которым они знакомы всего-то несколько часов? К тому же она ревновала его к женщине, которая ему вовсе не нравилась. И еще к одной – той, что умерла почти двести лет тому назад. Но это же полный абсурд! Ей хотелось смеяться над собой.