Человек, который съел «Боинг-747»

— Да ладно, что уж там вспоминать былое, — с деланым безразличием сказала Роза и, деловито взбив одну из подушек, подсунула ее под голову Уолли. — Что толку напрашиваться на нежности, когда все вокруг, да и мы сами, уверены в том, что мы просто друзья.

Уолли впервые увидел Розу в ином свете. Он смотрел на нее и не узнавал. Как же он мог не замечать эти прекрасные темные волосы, как мог не обращать внимания на то, как изящно сидит на ней сестринский халат… И эта очаровательная женщина столько лет заботилась о нем, не требуя ничего взамен. Он любил другую, а Роза всегда была рядом, всегда поддерживала его и оставалась в тени. Уолли вдруг понял, что совсем не знает ее.

— Надо же, не успел очнуться — и уже второй раз себя полным дураком чувствую, — сказал он, виновато улыбаясь. — Я давно должен был это заметить — может быть, много лет назад. Но что-то мне все время мешало — наверное, «боинг», который оказался между нами. — Уолли ласково положил свою огромную ладонь на ее руку. — Прости меня, Роза.

— Да ладно тебе, все нормально, — отозвалась та и вдруг добавила: — К тому же и «боинга» больше нет.

Уолли понимающе подмигнул ей и поинтересовался:

— А когда у тебя заканчивается смена?

— Прямо сейчас.

— Знаешь, что я ради тебя съем? Я тут недавно присмотрел один тепловоз на железнодорожной свалке в Хастингсе…

Роза в ответ улыбнулась и сказала:

— Ну уж нет, на сей раз, пожалуйста, обойдемся без спешки. Тебе еще надо подлечиться и набраться сил, прежде чем я разрешу тебе съесть что-нибудь основательное в мою честь.

Уолли захихикал и в приступе притворного испуга даже спрятал голову под одеяло.

— Роза, пожалуйста, не бросай меня, — донесся оттуда его приглушенный голос.

— С чего это ты взял, что я вдруг тебя брошу? — удивленно спросила Роза.

Подсев к Уолли поближе, она откинула с его лица одеяло, положила руку ему на лоб и спросила:

— Ты, кстати, как себя чувствуешь?

— Бывало и получше, — признался он, — но надежда греет и исцеляет меня изнутри.

— Надежда — это хорошо. Меня она всегда грела, придавала сил.

Уолли внимательно посмотрел на капельницу, прикрепленную к катетеру, введенному в его вену, и задумчиво сказал:

— Что-то я проголодался. Слушай, Роза, а когда меня выпустят отсюда, можно, я приглашу тебя поужинать? Ну, сходим куда-нибудь вместе…

— Ну конечно же можно, Уолли, — со смехом ответила Роза, — только с одним условием: я в еде привередливая и не ем ничего жирного и ничего железного.

— Ну что ж, придется ограничиться чем-нибудь более диетическим.

А затем произошло то, чего не ожидали ни Роза, ни Уолли. Он схватил ее за руку и прежде, чем она успела что-либо возразить, притянул ее к себе и крепко поцеловал.

ГЛАВА 21

Берл Граймс вскарабкался на здоровенный ящик из-под канистр с машинным маслом, который специально вытащили для него на середину поля. Было жарко, но председатель управляющего совета городской больницы появился перед публикой во всем черном с ног до головы. Увидев этот мрачный силуэт, от которого за версту веяло могильным холодом, Вилла чуть не упала в обморок.

— У меня для вас важное сообщение, — объявил Берл в полный голос.

Вокруг импровизированной трибуны сразу же собралась толпа. Люди замолчали, и вокруг фермы Уолли воцарилась полная тишина. Дождавшись, пока все репортеры достанут свои фотоаппараты, а операторы включат и наведут на резкость телекамеры, черный человек начал свою речь.

— От имени управляющего совета нашей больницы я имею честь сообщить всем собравшимся радостную новость: Уолли вышел из комы. Сейчас он находится в палате и смотрит по телевизору прямое включение с этого самого поля. Повторяю для тех, кто плохо слышал или, быть может, не понял: наш Уолли опять с нами.

Для того чтобы понять смысл сказанного, обитателям Супериора понадобилась, наверное, секунда. По истечении этого мгновения полной тишины толпа, собравшаяся на поле за фермой Чабба, словно взорвалась: люди кричали, свистели, смеялись, топали ногами, обнимались и просто прыгали на одном месте, не зная, как еще выразить свое ликование. От неожиданности Вилла расплакалась, попыталась было унять слезы, но вскоре махнула рукой на это дело. «Спасибо Тебе, Господи, спасибо, что откликнулся на наши молитвы», — мысленно молилась она. Вилла крепко обняла родителей, а когда вновь повернулась к остальным горожанам, вдруг оказалась лицом к лицу с Джоном Смитом.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — спокойно ответила Вилла.

Выражение ее лица и боль, застывшая в ее глазах, совершенно сбили Джей-Джея с толку. Всю дорогу из Греции до Супериора он готовил если не речь, то, по крайней мере, какие-то емкие и выразительные фразы по поводу глубины и остроты своих чувств. Увидев же Виллу, он понял, что все эти заготовки никуда не годятся. Он судорожно копался в памяти, пытаясь выудить из нее что-либо подходящее к такому случаю. Ему очень не хотелось пугать Виллу слишком громкими и многозначительными заявлениями, не хотелось смущать и беспокоить ее попусту, если она в глубине души не отвечает ему взаимностью. Кроме того, Джей-Джей не знал, какими словами можно загладить все зло, которое он причинил Вилле и ее землякам.

— Хорошо, что Уолли очнулся, — сказала она.

— Да, это замечательно, — поспешил согласиться Джей-Джей.

— Как твой нос? Судя по внешнему виду, вы с ним идете на поправку.

Джей-Джей в ответ улыбнулся и вдруг, не задумываясь, выпалил то, что вертелось в этот момент у него в голове:

— Я скучал по тебе.

Главное было начать. Эти простые слова, сказанные в порыве откровенности, потянули за собой другие.

— Все это время я думал только о тебе, — сказал он. — Не забывал о тебе ни на минуту. В общем… я… я люблю тебя… на все шестьдесят пять.

Губы Виллы изогнулись в кривой усмешке, она сунула руки в карманы джинсов и, глядя ему в глаза, заявила:

— Ну да, это в тебе окситоцин говорит. Или, быть может, какой-то другой гормон.

Есть. Снайперский выстрел. Прямо в яблочко. Прямо в лобную долю мозга.

— Что ж, я, наверное, заслужил эти слова.

— А я уже и не надеялась, что мне когда-нибудь пригодится эта цитата.

— Знаешь, на сей раз во мне говорит не только окситоцин. Более того, его голос сейчас почти не слышен. Я бы хотел… В общем, я просто не знаю, как выразить в словах то, что хотел бы сказать тебе.

— Можешь и не пытаться, — сухо возразила Вилла. — Бесполезно.

— Ну пожалуйста, — взмолился Джей-Джей. — Давай просто прогуляемся. Я попытаюсь тебе все объяснить. Надолго я тебя не задержу. Всего несколько минут.

Он готов был рыдать от отчаяния.

На поле опускалась ночь. От реки стал подниматься туман, в траве засверкали светлячки.

— Ладно, прогуляемся — но и только, — сжалилась Вилла.

Они с Джоном направились к глубокой вмятине в земле — последнему свидетельству падения «боинга» на этом поле.