Человек, который видел сквозь лица
Шрифт:
– Да, он приходил… вместе со своей дочкой.
– С дочкой? Ты что – шутишь?
– Вовсе нет.
– Его дочь умерла тридцать лет назад!
– Вот о ней-то я и говорю.
Следователь Пуатрено чешет за ухом. Должно быть, телефонный разговор увел ее далеко от нашей беседы, – ей нужно не меньше минуты, чтобы вернуться к теме.
– Пойдем-ка лучше к тебе в палату, Огюстен.
И вот мы снова в палате, она на стуле, я в койке. По коридору пробегает медсестра, звучит испуганный шепот, но через несколько секунд все стихает.
– Странно, что его сопровождает мертвая, – говорит Пуатрено, недоуменно хмурясь. – Это ведь означало бы, что Пегар, хоть он и мерзкий тип, ведет какую-то внутреннюю жизнь, способен питать глубокие чувства – душевную боль, грустные воспоминания…
– И любовь…
– Огюстен, не увлекайся!
– А может, он стал мерзавцем как раз после трагедии? Отчего она умерла?
– Не помню, кажется, в результате несчастного случая у него в доме. Так вот, уверяю тебя, что он вел себя одинаково и до потери дочери, и после. Как был мерзавцем, так и остался.
– Удивительно…
И мы оба задумываемся, каждый о своем.
Пегар, сломленный горем? Нет, ему не доступны ни сожаления, ни угрызения совести. Деньги – вот единственное, что его воодушевляет. Даю голову на отсечение, что он способен продать за десять евро отца с матерью и детей в придачу.
Должно быть, следователь Пуатрено пришла к тому же выводу, поскольку переходит к другой теме:
– А за мной ты видишь какого-нибудь мертвого?
Она хорошо владеет собой, но кое-какие мелкие признаки – подрагивающий подбородок, учащенное мигание – выдают ее боязнь. Она вздрагивает, но заставляет себя унять эту дрожь и не поворачивать голову: ей страшно оглянуться – вдруг ее тоже окружают мертвецы?!
Выдержав долгую паузу, я говорю:
– Нет.
Она с облегчением откидывается на спинку стула.
– И это внушает мне доверие к вам, – добавляю я.
Следователь Пуатрено шумно переводит дыхание. Я использую эту паузу и заговариваю о том, что меня мучит с самого начала беседы:
– Мадам,
хочу вас предупредить: я приношу несчастье…– Что-что?
– …приношу несчастье тем, кто меня слушает. Карина… ну… та женщина-психолог, которой я доверился… в общем, она…
– Ну, что она?
– Ее сбила машина, насмерть. Вроде бы совпадение – но это произошло сразу после нашей беседы.
Следователь Пуатрено ежится:
– Тебя послушать, так прямо страх берет.
– Согласен.
Она встает и начинает прохаживаться вдоль кровати, попутно барабаня пальцами по металлической спинке.
– Ах ты, гадкий мальчишка! Ненавижу тебя! Ты же просто морочишь меня своими бреднями! История за историей, басня за басней, – может, ты просто сочиняешь их? Заговариваешь мне зубы, а я все глотаю, как последняя дурочка. Да, не зря дорогие коллеги считают меня полоумной.
Она говорит шутливым тоном, но в ее голосе я различаю легкую тревогу. К счастью, именно это и доказывает, что она мне поверила.
На улице все еще темно. Следователь Пуатрено подходит к окну и рисует узоры на запотевшем стекле.
– Как ты объясняешь тот факт, что видишь мертвых?
– А как вы объясняете тот факт, что живете?
– Ты отвечаешь вопросом на вопрос, это не годится.
– Иногда можно ответить на какой-то вопрос лишь с помощью другого. Разгадывая тайны, мы движемся наугад.
– Вот именно! Одни только кретины не задают вопросов и ничему не удивляются.
– Ну почему же – есть кретины, которые удивляются всему подряд.
Она улыбается мне:
– С тобой не соскучишься, Огюстен.
Подойдя к кровати, она разглядывает меня. Ее участие согревает мне душу, я начинаю чувствовать себя значительно лучше.
– Доброй ночи, Огюстен.
Как это она догадалась, что именно сейчас меня стало клонить в сон? Я с трудом поднимаю набрякшие веки:
– Доброй ночи, мадам.
И закрываю глаза. Госпожа следователь бесшумно удаляется.
6
Башенные часы отзванивают пять утра. Почему я их слышу – ведь я вроде спал…