Человек не сдается

– И чего же не пошел?

– А я ему не разрешила! Велела в военное училище поступать, чтоб мужчину там из него сделали.
– И Люба снова засмеялась звонко и самозабвенно.

– И он послушался?
– безразлично спросил Савченко.

– А меня все хлопцы слушаются!

Савченко помолчал, вздохнул и с грустью промолвил:

– Я бы тоже был счастлив вас слушаться...

– Пожалуйста!
– Люба, тонкая, гибкая, как молодая березка, крутнувшись на каблучках, резко повернулась к Савченко и озорно повела глазами.
– Исправьте на нашем курсе все тройки на пятерки!

– Не удастся, Люба, - устало улыбнулся Савченко.

– Меня призвали в армию... Завтра уезжаю в Гродно и сейчас хотел бы...

– А кто у нас будет вести практику по хирургии?
– встревожилась Люба.

– Да не об этом речь!
– морща лицо, с досадой махнул рукой хирург. У меня очень, очень важный разговор...
– И как человек, решившийся на все, вдруг выпалил: - Люба... выходите за меня замуж!

Люба с изумлением смотрела в лицо Виктору Степановичу, в его застывшие в ожидании, полные страсти глаза, не зная, что ответить. Чувствовала, как горели ее щеки и навертывались слезы. Ей стало мучительно жалко этого хорошего большого мужчину и почему-то нестерпимо стыдно. Отвернувшись и потупив взгляд, она срывающимся голосом произнесла:

– Я вам не давала повода, Виктор Степанович... Но я понимаю: вы уезжаете... Я... я вам очень благодарна...

Савченко молчал, выжидая. А Люба, вдруг овладев собой, посмотрела на него ясными, честными глазами и очень будничными, как ей показалось, слишком простыми, не подходящими для такого случая словами досказала:

– Благодарю вас... Многим кажется, что я лишь хохотушка. Даже на комсомольском собрании прорабатывали. А вы поверили, поняли, что я не только озоровать умею...

– Все это понимают!
– воскликнул Савченко.
– Вы же умница, лучшая студентка!
– И лицо его оживилось, посветлело, в глазах загорелись трепетные счастливые огоньки.

– А мне кажется - меня забавным ребенком считают, - продолжала Люба, волнуясь оттого, что Виктор Степанович не понял, к чему она клонит. Благодарю пас... Только зря вы... Я действительно очень люблю Петю. А вот сказать ему все стесняюсь. Но сегодня скажу...

Петр Маринин, держа в одной руке чемодан, а на другую перекинув плащ, стоял у подъезда вокзала и сумрачно смотрел на шумную, наполненную перезвоном трамваев и гудками автомобилей привокзальную площадь. Захлестывала обида, подступая к горлу твердым комом и медной звенью стуча в виски. Не пришла... Не нашла времени встретить его. А может, случилось что?..

И вдруг губы его задрожали в улыбке, из глаз лучисто брызнула радость, полыхнул по щекам огонь и теплой волной разлился по телу. Петр увидел, как с подножки подошедшего трамвая легко спорхнула... она, Люба!.. Быстро ступая по каменным плитам, Люба, запрокинув голову, озабоченно смотрела куда-то вверх. Петр догадался - смотрела на часы, что схлестнулись стрелками высоко на фасаде серого вокзального здания. Окликнул.

– Петенька-а!
– звонко крикнула Люба, увидев Маринина.

Вихрем налетев на Петра, чмокнула его в щеку, обдав ароматом недорогих духов.

– Петенька, извини! Только на десять минут опоздала... Ой какой смешной!
– тараторила Люба, повизгивая от восторга и со всех сторон рассматривая Маринина.
– А важный!.. И взаправду командиром стал!

– Младшим политруком, - осторожно поправил ее Петр, смущенно улыбаясь и не отрывая глаз от Любы.

– А почему не старшим?.. Ну ладно, - смилостивилась Люба, - ты мне младшим еще больше нравишься. Не будешь нос задирать.

– А я и не собираюсь задирать.

Люба вдруг перестала смеяться и тихо проговорила:

– Ты бы хоть поцеловал меня, Петя...

Румянец на щеках Маринина погустел. Он поставил чемодан, оглянулся на сновавших вокруг людей и с досадой проговорил:

– Народу кругом пропасть...

– Ну и пусть!
– счастливо засмеявшись, Люба стала на цыпочки и коротко прильнула своими губами к губам Петра. Затем, смутившись, тоже оглянулась на людей и взяла его чемодан.
– Пойдем, а то опоздаю. Через сорок минут у меня консультация, а завтра экзамен по анатомии.

– Люба!
– Петр испуганно посмотрел на девушку.
– Я ведь только на три часа. Следующим поездом на Сарны должен уехать.

– Никуда ты не поедешь! Я договорюсь с нашими мальчиками, переночуешь у них в общежитии.

– Нет, нет. Ты пойми: не имею права опаздывать. Лучше не ходи на консультацию... В загс пойдем!

– Куда?
– Люба смотрела на Петра смеющимися, во влажной зелени, глазами, высоко подняв тонкие брови.

– Пойдем распишемся... Мы же договорились: кончу училище - и ты выйдешь за меня замуж.

Люба вдруг затряслась от смеха, запрокидывая голову и обнажая иссиня-белые мелкие зубы. Петр смотрел на нее с недоумением, тревогой и обидой.

– Чего ты гогочешь?

– Ой, не могу, - сквозь смех отвечала Люба, скрестив руки и прижав их к маленьким тугим грудям.
– У меня сегодня урожай на женихов!

– Ну, знаешь... Ничего смешного!..
– Петр, обиженно взглянув на девушку, отвернулся.

– Не дуйся, Петух!
– все еще смеясь, говорила Люба. Взяв его под руку, она заглянула ему в глаза.
– Разве так сразу можно? Что мне мама скажет? И тебе со своими поговорить надо... Пойдем, а то я опаздываю.

– Никуда ты не пойдешь.

– Сумасшедший! Хочешь, чтоб я завтра на экзамене провалилась?

– А ты хочешь, чтоб я начал службу с опоздания в часть?

– Ну тогда уезжай!
– В голосе Любы зазвенели металлические нотки, хотя в глазах продолжал теплиться смешок.

– И уеду!
– Петр взялся за чемодан.
– Поезд, которым приехал, еще не ушел.

– Уезжай... Только не забудь, что у меня консультация заканчивается через три часа, а потом я свободна.

– Люба, я не шучу... Уеду.

– Уезжай, уезжай. Чего ж стоишь?

И Люба метнулась к тронувшемуся с места трамваю. Уже с подножки, удаляясь, крикнула со смешком:

– Не забудь чемодан в камеру хранения сдать!..

И снова знакомая обстановка вагона, снова татакают под полом колеса. У дверей купе митинговал, размахивая длинными руками, младший политрук Морозов:

– Правильно сделал, что уехал! Вот дурак только, что переживаешь!

Петр Маринин, к которому обращены эти слова, дугой согнув спину, сидел у столика, уставив неподвижный взгляд в окно, где томился в июньском зное день. Напротив Петра - младший политрук Гарбуз.