Человек-невидимка в стразах

– Нас ругают за превышение лимита смертности, – пояснила Лада Сергеевна, – никому не хочется премии лишиться, врачи хоть разок, да поинтересуются состоянием больного.

Я подавила возмущение, напомнив себе, что пришла узнать сведения о пациенте из вип-палаты, а не для того, чтобы читать Ермаковой нотации на тему врачебной морали и этики, и задала следующий вопрос:

– Сергей мучился в коридоре, а в то же время палата номер сто один была пустой. Вам не кажется, что пострадавшего следовало положить туда?

Правый глаз Лады Сергеевны начал косить.

– Это помещение находится в личном ведении нашего главврача.

– А человек, жертва аварии, стонал на сквозняке в коридоре, – я сгустила краски. – Как это вяжется с милосердием?

Ермакова насупилась.

– Я здесь ни при чем! Романенко хозяин, у него и спрашивайте. Но только сто первая никогда не пустует.

– Сергей видел кровать без белья, – отчаянно лгала я, – и никаких вещей, чайников, продуктов на тумбочке.

– Вероятно, один больной выписался, а другой оформлялся, – воспряла духом Лада Сергеевна.

– Нет, – уперлась я.

– Зря спорите, – фыркнула Ермакова.

– Ладно, – временно отступила я, – давайте по-честному. Вы ведете учет платных больных?

Лада Сергеевна ткнула пальцем в компьютер.

– Конечно! Договор в трех экземплярах, квитанция об оплате и то же самое в электронном виде.

– Отлично, – кивнула я, – сейчас назову число, когда Сергей попал в клинику, вы откроете дату, и мы вместе посмотрим на состояние сто первой палаты. Если там был клиент, я похвалю в газете вашу клинику, если же коммерческая палата пустовала, поставлю в статье вопрос об этике ваших докторов, плюющих на бедного во всех смыслах пациента.

Глава 22

По лицу Ермаковой проскользнуло недовольство.

– Журналисты любят искать грязь там, где ее нет. Но я совершенно уверена: сто первая была занята, смотрите…

Забыв о том, что нарушает врачебную тайну, Лада Сергеевна схватила мышку и торжествующе возвестила:

– Вот! Карекин Геннадий Викторович.

Я почти въехала носом в монитор.

– Дайте-ка посмотреть повнимательнее… Ага, адрес и телефон. А что тут написано? Рогачева Людмила Павловна и тоже адрес с телефоном. Они что, вместе лежали?

– Конечно, нет, – успокоившись, ответила Ермакова, – Рогачева оплатила пребывание Карекина. А, теперь понятно!

– Что? – тут же заинтересовалась я.

– Людмила Павловна наш консультант, – не стала делать секрета собеседница, – она сюда по просьбе самого главврача приезжает. Наверное, попросила Романенко своего родственника или приятеля в сто первую положить. С нее пятьдесят процентов оплаты взяли, как с сотрудницы. Вообще-то, главный очень не любит, когда свои же коммерческие палаты клянчат, нам скидка положена, вот он и ищет повод для отказа. Но Людмилу Павловну Романенко уважает, они раньше вместе работали, рука руку моет. Впрочем, Карекин недолго лежал, ему фурункул под мышкой вскрывали. Ну, довольны? Надеюсь, не напишете гадость о больнице, сотрудники которой днем и ночью спасают жизнь людям? Вместо того чтобы несчастное городское заведение ругать, загляните в частный госпиталь. Говорите, вашего приятеля в коридоре устроили? Так его сюда хотя бы приняли, а подождал бы сутки и получил бы помощь в полном объеме. В платную же больницу без договора на порог не пустят, даже если кровью у них под дверью истекать будешь. Не в том месте ведьм ловите!

– О вас я напишу лишь самое хорошее, – успокоила я Ермакову, – ни одной капли черной краски!

– Надеюсь, – сердито буркнула Лада Сергеевна.

Горя от нетерпения, я чуть не бегом выскочила из кабинета, добралась до местного кафе, забилась в самый укромный угол, набрала номер Карекина и сразу же испытала разочарование, услышав:

– Данный номер не существует.

На всякий случай я сделала вторую попытку и добилась прежнего результата.

Геннадий Викторович мог уехать из Москвы, сменить мобильный, посчитать сотовый слишком дорогой забавой и вообще от него отказаться. Многие теперь используют компьютерную программу «Скайп» и не получают от телефонных компаний километровые счета. Ладно, попытаемся соединиться с Рогачевой. Похоже, она указала городской номер. Мне ответил бас:

– Институт психической коррекции детей и подростков.

От неожиданности я икнула.

– Простите, не ожидала, что попаду в НИИ, думала, что звоню на дом.

– Назовите фамилию сотрудника, и я вас с ним соединю, – предложил собеседник. – Если, конечно, он есть у нас в штате.

– Рогачева Людмила Павловна, – быстро сказала я.

В трубке повисла тишина, ни гудков, ни шорохов.

– Рогачева Людмила Павловна, – повторила я. – Можно с ней побеседовать?

– А вы кто? – вдруг поинтересовался мужчина.

– Коллега, – лихо соврала я, – из Екатеринбурга. Когда-то мы вместе учились, я приехала в Москву, решила встретиться. Хотя уже поздно, очевидно, Людочка ушла домой. Не подскажете ее мобильный?

– Поздно, – со странной интонацией произнес мужчина. – Вынужден вас расстроить: Людмила Павловна умерла.

От неожиданности я выронила трубку, та по счастливой случайности упала не на пол, а мне на колени. Схватив непострадавший мобильный, я спросила:

– Скончалась?

– Да.

– Заболела? – я попыталась уточнить причину смерти Людмилы Павловны.

– Увы, нет, – раздалось из мобильного, – погибла на даче, при пожаре.

– Давно? – спросила я.

– Точное число не назову, где-то в январе.

– Просто ужас, – прошептала я.

Собеседник издал протяжный вздох.

– Согласен, страшная смерть, мы здесь все долго пребывали в шоке.

– Может, дадите домашний номер Люды? – пришла я в себя. – Хочу родственникам соболезнование выразить.

Собеседник деликатно кашлянул.

– У Людмилы Павловны нет родных. Семью ей заменяли больные. Если кому и следует сочувствовать, то только им и сотрудникам лаборатории, которой заведовала Людмила.

– Подскажите адрес НИИ и часы работы, – попросила я.

Время медленно приближалось к восьми. Я села в «ежика», с большим трудом ввинтилась в поток машин, протащилась чуть больше километра и застыла в пробке. Мысли в голове носились как полоумные.

Рогачева сгорела на даче. В принципе это не редкое событие, хлипкие щитовые домики часто вспыхивают в мороз, когда их хозяева включают сразу несколько обогревателей… В огне погибли и сестры Васюковы, что тоже не очень настораживает, наверное, Мира бросила незатушенный окурок. Она дымила, как горящее торфяное болото, во время нашей беседы она ни на секунду не выпускала изо рта сигарету, едва одна цигарка догорала, как Мира закуривала следующую… А еще костер в своей спальне развела сумасшедшая жена Романа Хитрука, мать пропавшего мальчика Александра. И вновь нет повода для беспокойства, Инна Сергеевна страдала шизофренией… По отдельности эти пожары кажутся несчастными случаями, но если предположить, что Рогачева, Васюковы и Хитрук как-то связаны между собой, то складывается зловещая картина. Но что общего у вышеназванных людей? Не что, а кто: Артем Васюков. Он учился с Павлом Хитруком в одном классе, оба мальчика спешно покинули школу после ссоры в раздевалке спортзала.

Я хлопнула ладонью по рулю. Справка о том, что Тема Васюков из-за гастрита нуждается в обучении на дому, была выдана в НИИ психической коррекции детей и подростков, том самом, где работала недавно погибшая Рогачева. Вероятно, Людмила Павловна знала Васюковых. Жаль, что я не помню фамилии врача, подмахнувшего документ, но дома, в компьютере, есть необходимые данные.

Я заерзала на сиденье. Ну когда же впереди появится свободное пространство? Очень хочу поскорее попасть к ноутбуку и удостовериться в правильности собственных рассуждений.