Человек, обокравший Мегрэ

— Продолжайте.

— Хоть я и не утверждаю, что была борьба, но меня бы это не удивило. Я отчетливо представляю, как преступник схватил жертву за запястья и толкнул ее. Она могла упасть на диван, и, когда поднималась, в нее выстрелили. Этим можно объяснить, что пуля была извлечена из стены на расстоянии метра двадцати от пола. Ведь если бы женщина стояла во весь рост…

— Понятно… Следы на запястьях очень слабые, говорите?

— Один, пожалуй, четче, чем остальные. Наверное, от большого пальца. Но точно утверждать не берусь. Вот почему я не включил это в официальный отчет. Если это как-то может вам помочь…

— В моем положении для меня все важно. Спасибо, доктор.

Он снова отправился в тот район, теперь уже один, с упрямым видом, словно бросал вызов кварталу Гренел? Он прошелся по берегу Сены, остановился в сорока метрах вверх по течению от моста Бир-Акем, откуда был извлечен пистолет, потом направился к большому новому зданию на бульваре Гренель. В конце концов он зашёл в подъезд и постучал в окошечко консьержки. Консьержка, молодая привлекательная женщина, сидела в небольшой, ярко освещенной комнате. Показав ей медаль, он спросил: — Это вы собираете с жильцов квартплату?

— Да, господин комиссар.

— Вы, конечно, знаете Франсуа Рикена?

— Вход в их квартиру со двора, и они редко проходят мимо меня. То есть проходили… Правда, мне сказали, что он вернулся. Но она-то!.. Конечно, я их знала, и не очень приятно было каждый раз требовать у них эти деньги. В январе они попросили отсрочку на месяц, потом пятнадцатого февраля — новую отсрочку. Хозяин решил выставить их, если пятнадцатого марта они не заплатят свой долг за полгода.

— Они заплатили?

— Так пятнадцатое марта ведь было позавчера… в среду.

— А вы не удивились, что они не пришли?

— Я вовсе не ожидала, что они заплатят. Утром он не зашел за почтой, и я решила, что он предпочитает не показываться мне на глаза. Правда, они получали мало писем. В основном рекламные проспекты и журналы, на которые он подписывался. Днем я постучала к ним в квартиру, никто не отозвался. В четверг утром я постучала снова, и так как мне опять не ответили, я спросила у их соседки, не слышала ли она чего-нибудь? Я даже подумала: не съехали ли они тайком, не заплатив? Им это было бы нетрудно, ведь ворота на улицу Сен-Шарль всегда открыты.

— А что вы думаете о Рикене?

— Да я на него просто не обращала внимания. Правда, время от времени жильцы жаловались, что в их квартире громко играет музыка и компании засиживались до утра, но не у них же одних в доме такое творится, с молодыми это часто бывает. Он похож на артиста…

— А она?

— Вы уверены, что она не покончила с собой? Они едва сводили концы с концами… Не так уж сладко им жилось…

Он не узнал ничего нового, да, впрочем, и не слишком старался. Он бродил по соседним улицам, рассматривал дома, заглядывал в открытые окна, в магазины.

В семь часов Мегрэ пошел в ресторан «У старого виноградаря» и был разочарован тем, что ни на одном из высоких табуретов у стойки не увидел Фернанды.

Боб читал вечернюю газету, а официант готовился к открытию — ставил на каждый столик, покрытый клетчатой скатертью, узкую хрустальную вазочку с одной розой.

— Кого я вижу! Комиссар! Боб встал, пожал руку Мегрэ.

— Какие новости? Что-нибудь обнаружили? Журналисты выражают недовольство. Они утверждают, что дело держится в тайне, что у них недостаточно информации.

— Просто нам нечего им рассказать.

— Это правда, что вы отпустили Фрэнсиса?

— Я его и не задерживал, он совершенно свободен. А кто вам сказал?

— Юге, фотограф, который живет с ним в одном доме, на пятом этаже. Это у него было две жены, а сейчас он сделал ребенка третьей. Он видел Фрэнсиса во дворе, когда тот возвращался. Странно, что он ко мне не зашел. Скажите, у него есть деньги?

— Я дал ему двадцать франков, чтобы он смог перекусить и доехать на автобусе.

— Значит, он вот-вот появится.

— Вы не видели Нору в среду вечером?

— Нет, сюда она не заглядывала. Впрочем, я не помню, чтобы она появлялась одна, без Карю. А его не было в Париже.

— Но она куда-то ходила одна. Интересно, куда?

— Она вам не сказала?

— Утверждает, что вернулась в «Рафаэль» около девяти вечера.

— Это неправда?

— По записям в книге портье можно заключить, что было около двенадцати, когда она вернулась.

— Странно… — на губах у Боба промелькнула ироническая улыбка.

— Вы удивлены?

— Согласитесь, что Карю было бы поделом. Ведь он без смущения пользуется любой возможностью. Вот забавно, если бы Нора в свою очередь… Нет, я все же думаю…

— Потому что она его любит?

— Нет, потому что она слишком умна и рассудочна. Она не стала бы рисковать ради какой-то интрижки, когда цель совсем близка.

— А может быть, она не так близка, как вам кажется?

— Что вы имеете в виду?

— Карю регулярно встречался с Софи в квартире на улице Франциска Первого, снятой специально с этой целью.

— Это было так серьезно?

— Он так утверждает. Он даже заявил, что разглядел в ней данные кинозвезды, и очень скоро ока бы ею стала.

— Вы не шутите? Карю, который… Но она же была обыкновенной девчонкой, каких тринадцать на дюжину. Достаточно пройтись по Елисейским полям, и можно набрать их столько, что хватит на все экраны мира.

— Нора знала об их связи.

— Тогда я ничего не понимаю. Правда, если бы я вникал во все сердечные дела своих клиентов, то уже, наверняка, заработал бы язву желудка. Расскажите-ка все это моей жене. Она обиделась, что вы не зашли к ней на кухню поздороваться. Она к вам неравнодушна. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Попозже.

Кухня оказалась более просторной и современной, чем он предполагал. Перед тем как с ним поздороваться, Роза вытерла руки о фартук. Значит, вы решили его отпустить?

— Вас это удивляет?

— Даже не знаю. У каждого, кто сюда приходит, есть свое мнение на этот счет. Одни говорят, что Фрэнсис убил ее из ревности. Другие — что убил ее любовник, которого она собиралась бросить. Третьи — что это месть женщины.

— Норы?

— Кто вам это сказал?

— У Карю была прочная связь с Софи… Нора знала…