Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

– В полиции мне ничего не сказали об этом, – ответил Гунвальд Ларссон. – Но ведь полиция обязана была туда приехать, так?

– Патрульный автомобиль, конечно же, туда выехал.

– Этот вызов поступил к вам непосредственно или через центральную диспетчерскую Стокгольма?

– Думаю, непосредственно. Но точно я не могу вам этого сказать. Здесь только одна запись. Анонимный телефонный вызов. Ложный.

– И что же вы делаете, когда принимаете такого рода вызовы?

– Выезжаем, конечно.

– Да, это я понимаю, но вы сообщаете об этом куда-либо?

– Конечно, местным фараонам.

– Кому-кому?

– В полицию. Кроме того, мы информируем центральную диспетчерскую. Знаете, когда пожар очень сильный, то есть его далеко видно, у нас много звонков. Мы в состоянии принять только двадцать пять вызовов одновременно, а нам звонят сотни людей. Именно поэтому мы и сообщаем о своем выезде. Иначе начнется неразбериха.

– Понятно, – сухо ответил Гунвальд Ларссон. – Вам известно, кто принял вызов?

– Конечно. Девушка по фамилии Мортенссон. Дорис Мортенссон.

– Где я могу ее найти?

– Нигде, старина. Вчера она уехала в отпуск. В Грецию.

– В Грецию? – с явным неудовольствием произнес Гунвальд Ларссон.

– Да, а разве там плохо?

– Там случилось худшее из того, что только могло произойти [23] .

– Вот как? Не ожидал, что наша полиция занимается коммунистической пропагандой. Я был в Акрополе, или как он там называется, прошлой осенью. Мне очень понравилось. По моему мнению, в Греции поддерживается идеальный порядок. А какая там полиция! Вам, парни, нужно у них многому учиться.

23

В 1967 году в Греции произошел политический переворот, приведший к военной диктатуре 1967–1974 годов. (Примеч. перев.)

– Заткнись, идиот! – И Гунвальд Ларссон бросил трубку.

Он не выяснил еще одной важной вещи, однако не смог заставить себя продолжать разговор. Вместо этого он пошел в кабинет к Рённу и попросил его:

– Ты не сделал бы мне одолжения? Позвони в пожарную часть Сольны-Сундбюберга и спроси, когда возвратится из отпуска их сотрудница Дорис Мортенссон.

– Ну конечно. Послушай, что с тобой? Ты выглядишь так, словно тебя вот-вот хватит удар.

Гунвальд Ларссон не ответил. Он вернулся к своему письменному столу и тут же набрал номер полицейского участка на Росундавеген в Сольне.

– Вчера я звонил вам и задавал очень важный вопрос. О том, был ли у вас какой-нибудь вызов на пожар около одиннадцати часов вечера седьмого марта, – сказал он как бы для вступления.

– Да, это я отвечал на ваш звонок и сообщил, что рапорта о подобном происшествии у нас нет, – ответил сотрудник полиции из Сольны.

– Однако теперь я узнал, что в тот вечер был ложный вызов на Рингвеген, тридцать семь, в Сундбюберге, и что полицию проинформировали о нем в установленном порядке. Полицейский патрульный автомобиль должен был выехать по указанному адресу.

– Прекрасно. Однако рапорта об этом у нас нет.

– В таком случае потребуйте объяснений у тех двух парней, которые тогда дежурили. Кстати, кто они?

– Патрульные? Сейчас попытаюсь узнать. Подождите минутку.

Гунвальд Ларссон ждал, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

– Я выяснил. Автомобиль номер восемь, Эрикссон и Квастму, со стажером по фамилии Линдског. Автомобиль номер три, Кристианссон и Квант…

– Достаточно, – прервал его Гунвальд Ларссон. – Где сейчас эти два болвана?

– Кристианссон и Квант? Они на дежурстве, патрулируют.

– Немедленно пришлите их сюда.

– Но…

– Никаких «но». Через пятнадцать минут эти два болвана должны стоять, как статуи, в моем кабинете на Кунгсхольмсгатан.

Не успел он положить трубку, как в кабинет заглянул Рённ и сказал:

– Дорис Мортенссон возвратится через три недели. Она приступит к работе двадцать второго апреля. Кстати, у того парня, с которым ты разговаривал, отвратительное настроение. Наверняка он не относится к твоим поклонникам.

– Да, их становится все меньше и меньше, – отозвался Гунвальд Ларссон.

– Этого можно было ожидать, – спокойно заметил Рённ.

Спустя шестнадцать минут Кристианссон и Квант стояли в кабинете Гунвальда Ларссона. Оба были из Сконе, голубоглазые, широкоплечие, ростом сто восемьдесят шесть сантиметров. У обоих все еще сохранились болезненные воспоминания о предыдущих встречах с человеком, сидящим за письменным столом. Когда Гунвальд Ларссон поднял на них взгляд, они оцепенели и буквально превратились в каменные изваяния, изображающие двух патрульных в кожаных куртках с начищенными пуговицами и при портупеях. Кроме того, они были вооружены пистолетами и резиновыми дубинками. Самой пикантной деталью данной скульптурной группы было следующее: Кристианссон крепко зажал свою фуражку под мышкой, а у Кванта она все еще находилась на голове.

– О боже, это он! – прошептал Кристианссон. – Этот кровосос…

Квант ничего не сказал. Упрямое выражение его лица свидетельствовало: он полон решимости не дать себя запугать.

– Ага, – сказал Гунвальд Ларссон. – Явились, несчастные тупицы?

– Что вы хотите?.. – начал Квант и внезапно осекся, потому что человек, сидящий за письменным столом, быстро поднялся.

– Я хочу уточнить одну маленькую техническую подробность, – дружеским тоном сказал Гунвальд Ларссон. – В двадцать три часа десять минут седьмого марта к вам поступил вызов на пожар по адресу: Рингвеген, тридцать семь, в Сундбюберге. Помните?

– Нет, – нагло заявил Квант. – Я не помню.

– Прекрати мне лгать! – зарычал Гунвальд Ларссон. – Вы выезжали по тому адресу или нет? Отвечай!

– Кажется, да, – сказал Кристианссон. – Мы туда выезжали… Я что-то такое припоминаю. Но…

– Что «но»?

– Но там ничего не было, – закончил Кристианссон.

– Не говори больше ни слова, Калле, если не хочешь оказаться в дураках, – шепотом предупредил его Квант. Гунвальду Ларссону он сказал: – Я этого не помню.

– Если хотя бы один из вас солжет мне еще раз, – заорал Гунвальд Ларссон громовым голосом, – я лично зашвырну обоих в бюро находок в Сканёр-Фальстербу [24] , или откуда вы там! Можете лгать в суде, везде, где угодно, но только не здесь! О боже, да сними ты наконец свою фуражку, идиот!

24

Сканёр-Фальстербу – отдаленный портовый городок на юге Швеции, в лене Сконе.

Квант снял фуражку, сунул ее под мышку, взглянул на Кристианссона и многозначительно сказал:

– Это была твоя ошибка, Калле. Если бы не твоя чертова лень…

– Но ведь именно ты не хотел, чтобы мы вообще туда ехали, – возразил Кристианссон. – Ты сказал, ничего, мол, не слышно, и нам нужно вернуться. Ты говорил, с рацией что-то случилось.

– Это совсем другое дело, – пожав плечами, сказал Квант. – Мы ведь не можем исправить рацию. Это не входит в обязанности рядового полицейского.