Человек случайностей
Шрифт:
– Ах, Остин, мы как будто снова вместе, да? Вдруг оказывается, что это очень просто. Ты будешь теперь приходить часто, может быть, каждый день?
– Да, да.
– И будет покой, и мы будем говорить о будущем…
– О будущем, хорошо.
– Будем говорить о том, как вскоре вновь будем жить в нашем доме, посреди наших старых вещей, как прежде, и я буду готовить и убирать…
– И все устроим более уютно, я найду работу, где будут платить лучше…
– Любимый, я так хочу, чтобы ты был счастлив, я всегда этого хотела. Ты пережил столько ужасных
– О ребенке? А…
– Со страхом думаю, это так ужасно. Мне так тебя жаль. И вот теперь этот бедный человек, ее отец.
– Да. Бедный человек.
– Ему уже лучше?
– Все еще без сознания. Мы снова будем жить в нашем доме, правда, Дори, и…
– Мэвис тоже хочет, чтобы я отсюда уехала, потому что, знаешь…
– Между ними что-то серьезное?
– Между Мэвис и…
– Да.
– Думаю, что да. Она об этом не говорит. Она меня не просит уехать… они бы не…
– Ну да, конечно.
– Остин…
– Прости… мне плохо… вокруг меня, во мне… Ад! Знаешь, что это такое? Ад?
– Прошу тебя…
– Наверное, я пойду. Если я останусь, то причиню боль тебе. Видишь, как нам плохо вместе, лучше тебе быть одной, наверное, ты это знала, иначе не ушла бы от меня…
– Остин, что ты!
– Я пойду. А ты читай дальше эту увлекательную книжку в уютной чистой комнатке. Я возвращаюсь в свой хлев, к грязной, старой Митци Рикардо. Ах, Дори, если бы ты знала, как я себя ненавижу, если бы знала, то, наверное, посочувствовала бы мне.
– Я тебя люблю.
– Если так, значит, ты сошла с ума. Я пойду лучше, а то окончательно уничтожу остатки наших чувств. Не представляю, как ты можешь выдержать меня…
– Остин, ты говорил серьезно, что мы снова будем вместе?
– В нашем собственном хлеву. Но как мы там будем жить, один Бог знает. Сможешь ли меня простить, смогу ли я простить тебя?..
– Не сейчас, но вскоре…
– Не сейчас, но вскоре. Эти слова, как видно, – наш девиз. Освобождают нас от необходимости думать.
– И ты будешь меня часто навещать. Не хочу никуда уходить, ты же знаешь.
– Да, буду тебя навещать. И ты не переедешь к Тисборнам, обещай, Дори, никуда не переедешь.
– Нет, и не бойся, что Мэвис и он…
– Я должен тебя отсюда забрать. Должен найти работу, должен начать что-то делать.
– Да, Остин, да. Тебе лучше уйти.
– Хорошо. Но нам сегодня… не так плохо, скажи?
– Да, любимый, не так плохо.
Норман Монкли смотрел на свою жену. У него конвульсивно подрагивали губы и нижняя челюсть. Он как будто старался что-то сказать, а может, улыбнуться. Он держал жену за руку. Миссис Монкли всхлипывала.
– Не надо плакать, ему лучше, – утешала медсестра.
– В самом деле? – вместе спросили Остин и Мэтью, стоявшие тут же у окна.
– Конечно, – заверила медсестра.
Норман был в сознании и как будто узнавал жену. Но речь к нему еще не вернулась.
– Вы так добры, так добры, – обратилась миссис Монкли к Остину и Мэтью. – Норман выздоровеет и
будет вам очень благодарен.– Ну, нам пора идти, – сказал Мэтью. – Сегодня днем еще заглянет мисс Аргайл, а я приду завтра.
– Благодарю вас, что принесли цветы и роман бедного Нормана.
– Нам это не составляло труда.
– Пусть Бог вас благословит.
– Аминь, – сказал Остин.
Они вышли из палаты. Их проводил изумленный взгляд Нормана.
Они вышли на солнцепек, и Остин спросил:
– Что сказал хирург?
– Полное выздоровление невозможно.
Остин промолчал.
– Собственно, зачем ты его ударил?
– Мне не понравился его роман. Свинство, скажу тебе, свинство. Ну естественно, я не собирался его убивать. Так, ударил слегка.
– Ты, кажется, вчера виделся с Дориной? – чуть помедлив, спросил Мэтью.
– Да.
– Может, прежде следовало подумать?
– О чем ты, не понимаю…
– Ты сам знаешь.
– Это просто дерзость! Она моя жена. И это наше дело, оно никого не касается.
– Ошибаешься, – возразил было Мэтью и тут же добавил: – Извини. Я знаю, что мое поведение тебя раздражает.
– Вот именно. Вспоминай об этом всякий раз, когда тебе начинает казаться, что ты выше других.
– Я не чувствую себя выше.
– Не прикидывайся.
– Ну хорошо, пусть так. Но это происходит помимо моей воли. Обыкновенная химическая реакция. Как у тебя.
– Точно. Именно как у меня, но я чувствую себя совершенным нулем. Наверное, ты прав. Смотри, твоя девушка тебя ждет.
– Не хочешь с ней поговорить? Мы можем тебя подвезти. Поедем куда-нибудь, выпьем.
– Спасибо. Я поеду автобусом.
– Остин, не прячься от людей, от этого тебе будет только хуже. Ты идешь вечером к Одморам?
– Не смеши. О, чуть не забыл!
– О чем?
– Поблагодарить тебя за помощь.
– Пустяки. Пока.
– До встречи.
Когда Мэтью подошел, Мэвис спросила:
– Как Норман?
– В сознании, но речь еще не вернулась. Хирург говорит, что вряд ли поправится полностью.
– И память тоже не вернется?
– Наверное.
Они сели в машину.
– Бедняга Норман. Бедняга Остин. Он не захотел со мной встретиться?
– Нет. Значит, Дорина ничего не рассказала о вчерашнем?
– Нет.
– И не видно, что собирается выехать?
– Не видно. Но у меня есть надежда, что она все же переедет к Тисборнам. Мы должны быть более настойчивыми. Ей от этого только польза будет. Не только нам, но и ей.
– Я с тобой согласен. Меня утомила жизнь в автомобиле. Мэвис, любимая!
– А Остин ничего о вчерашнем не говорил?
– Нет. Такие вопросы его выводят из равновесия.
– Самое смешное, что Остин в самом деле тебя любит. Это единственная большая любовь его жизни.
– Нонсенс, моя дорогая. Куда сейчас поедем?
– Поедем на Онзлоу-сквер, посидим на стоянке, под тем прелестным счетчиком времени.
– Неужели это Мэвис Аргайл? Сколько уж лет ее не видели в обществе!