Человек, ставший Богом. Мессия

Теперь настала очередь Иисуса покачать головой. Мужчина внимательно смотрел на него.

– Как случилось, что самаритянин исповедует философию безбожия? – спросил Иисус.

– Я не самаритянин, хотя и живу в Самарии. Я идумей, – объяснил мужчина. – Учение, положения которого я разделяю, приносит мне покой. Я изучал твой народ и его религию. Они меня разочаровали.

– Но кто ваш главный учитель?

– Человек, который жил далеко отсюда, за Понтом, за Персидским заливом и за Эритрейским морем. Его звали Буддой.

– А что проповедовал Будда?

Мужчина улыбнулся и прищурился, подыскивая слова.

– Что все заканчивается в небытии, – наконец ответил он. Они молча стояли друг против друга, смущенные важностью тех слов, которые должны были бы произнести.

– Почему ты ищешь Досифая? – спросил буддист. – Ведь у тебя уже есть бог! Или тебе не хватает твоего бога?

– Да простит Он тебя за богохульство, – ответил Иисус. – Просто мой народ заблудился, его священники больше не почитают своего Господа и нам нужен новый пророк. Я хочу выяснить, не может ли этот Досифай стать долгожданным пророком.

Иисус сознательно не употребил слово «Мессия». Но старик был более проницательным, чем казался на первый взгляд. Он наклонил голову набок, словно хотел скрыть улыбку.

– Несмотря на то что я идумей, – пробормотал он, – я хорошо знаю твой народ. Вы ждете прихода Мессии, и поэтому я делаю вывод, что ты хочешь убедиться: этот Досифай Мессия или нет? Я не ошибся?

Вокруг них плясали тени, падающие от деревьев.

– Примерно так, – согласился Иисус.

– А что Мессия на деле сможет изменить, если твой народ заблудился?

– Он его выкупит.

Буддист недоверчиво покачал головой. Затем он перенес взгляд на стоявшего перед ним молодого незнакомца, словно пытаясь разгадать по знакам, которые даны любому живому существу, что в нем не так.

– Я знаю Досифая, – наконец сказал он. – Это не тот человек, которого ты ищешь. Он кудесник, который прививает твоему народу чужеземные верования. Он творит чудеса.

– Чудеса?

– Да, чудеса. Например, он ударяет одной железной палкой по другой, и из них сразу же высекается молния. Но кому нужны чудеса? Людям, у которых нет веры!

Потеряв интерес к разговору, он добавил:

– Мне жаль, что я не могу сказать тебе, где находится Досифай, поскольку я этого не знаю.

И буддист замолчал.

Иисус несколько раз осведомлялся у встречавшихся по пути людей о Досифае. Наконец его послали к отшельнику по имени Овид, жившему в пещере у подножия горы Гевал. Иисуса заверили, что отшельник знает все на свете.

На расстоянии Овида с трудом можно было принять за человеческое существо. Он всегда был почти полностью обнажен, а на его макушке торчал какой-то странный хохолок. Когда Иисус ступил на тропинку, ведущую к пещере отшельника, тот, наклонившись, рассматривал что-то на земле. Затем он оторвал взгляд от привлекшего его внимание предмета и пристально всматривался в Иисуса до тех пор, пока они не оказались лицом к лицу. У Овида были ясные, но совершенно невыразительные глаза.

– Ты будешь пить чашу сестры твоей, – визгливым голосом произнес Овид, – широкую и глубокую, и подвергнешься осмеянию и позору, по огромной вместительности ее. Опьянения и горести будешь исполнена…

– Чаша ужаса и опустошения – чаша сестры твоей Самарии! И выпьешь ее, и осушишь, и черепки ее оближешь, и груди ее истерзаешь… – продолжил Иисус.

Наступал вечер. В пещере горел костер, озаряя красным светом верхнюю половину туловища отшельника. Отшельник улыбался.

– Приветствую тебя, сын человеческий. Но ты пришел не ко мне. Ты слишком молод для этого. Ты ищешь что-то другое.

«А кто не ищет чего-то другого?» – подумал Иисус.

Заквакали лягушки, в небе мелькали силуэты летучих мышей, похожие на души грешников, которым не посчастливилось в Судный день.

– Молодые люди ищут тайны, а старики грустят, поскольку они не нашли этих тайн. Но тайн не существует, и поэтому я ничего не могу тебе сказать.

Он вошел в пещеру, в которой жил в полнейшем согласии с парой ежей. Иисус остановился на пороге. Отшельник подбросил в костер дров.

– Ты можешь войти, – сказал он, садясь на землю.

Пламя заметалось. Темные языки устремились вверх, к потолку пещеры. Овид смотрел на Иисуса, не мигая.

– Тебя одолевают демоны, – с легкой печалью в голосе сказал он. – Они никогда не беспокоятся по пустякам.

Он два или три раза провел рукой над огнем, и тот успокоился, пламя стало более светлым. Черный дым вырвался из пещеры наружу.

– Они ушли, – сказал Овид. – Они не любят разочаровываться. Как тебя зовут?

– Иисус.

– Иешуа. Там, в городах, они поменяли все имена.

Ежи потрусили к выходу – отправились на поиски пищи.

– Ты ищешь Досифая, – после долгого молчания сказал Овид.

– Как ты узнал?

– Я уже встречал похожих на тебя. Но сейчас ты не можешь пойти к нему. На дорогах орудуют пьяные разбойники. Ты можешь остаться у меня и отправиться в путь завтра утром. Ты разделишь со мной ужин – сухари, жареную саранчу и мед. Ты можешь умыться в роднике, за пещерой.

Когда Иисус вернулся, Овид поджаривал саранчу на сложенной над огнем решетке из зеленых ветвей. Крылья взмывали в последний раз, но уже в виде частичек пепла, лапки краснели и рассыпались. Оставались лишь потемневшие сморщенные тельца. Саранча по вкусу напоминала хвосты жареной рыбы, приправленные миндалем. Затем Овид положил в золу две картофелины. Когда они все это съели, Овид принес соты и показал Иисусу, как надо выковыривать мед – мизинцем. Они прочли благодарственную молитву. А ночь трещала, шипела, урчала.

– Тебя одолевают демоны, и ты ищешь Досифая, – сказал Овид. – Значит, ты уже сильный, но ты домогаешься власти.

Он помешал угли.

– Для чего нужна власть?

– Чтобы спасти честь.

– Нельзя быть священником и солдатом одновременно, – сказал Овид. – Ты говоришь о чести солдата.

– Римские орлы на фронтоне Храма в Иерусалиме… – начал Иисус.

– Я видел их. Достаточно было не иметь Храма. Или не ходить туда. Храм достоин лишь Соломона. Позднее все это стало смешным.