Человек в тумане

– Затем и сбежала из дому семнадцати лет от роду, - сквозь зубы отозвалась миссис Ханикот.
– Причем вышла за самого обычного парня, много ниже ее по социальному положению. Наш отец был священник. Она обесчестила всю семью! Потом бросила мужа и вообще подалась в актрисы. Актриса! Я, например, в жизни не была в театре. Нечего потакать греху! И вот теперь, через столько лет, она собралась разводиться. Чтобы выйти за кого-то поважнее, надо полагать. Но ее муж ни в какую - ни запугать его, ни купить. Вот за это я им просто восхищаюсь.

– А как его имя?
– неожиданно спросил Томми.

– Странно, конечно, но я уже не помню. Понимаете, почти двадцать лет прошло с тех пор, как я его последний раз слышала. Отец запретил даже упоминать его в доме, а с Джильдой я вообще говорить на эту тему не желала. Мое отношение она знает, и этого достаточно.

– Случайно, не Рэйли, нет?

– Может, и Рэйли. Я правда не помню. Совершенно вылетело из головы.

– Я о том человеке, который только что заходил.

– Ах, этот! Я думала, это какой-то сбежавший из сумасшедшего дома. Я была на кухне - отдавала распоряжения Элен. Как раз вошла в эту комнату посмотреть, не пришла ли уже Джильда (у нее свой ключ), отсюда я услышала, как она вошла. Минуту или две она замешкалась в коридоре, а затем пошла наверх к себе. И тут поднялся весь этот тарарам. Я вышла в коридор, как раз чтобы увидеть, как этот человек несется вверх по лестнице. Потом там кто-то закричал, он тут же скатился вниз и как полоумный бросился вон из дома. Хорошенькие дела!

Томми встал.

– Миссис Ханикот, давайте немедленно поднимемся наверх. Боюсь...

– Чего вы боитесь?

– Боюсь, в вашем доме нет свежей красной краски.

– Конечно нет, - удивилась миссис Ханикот.

– Вот этого я и боялся, - очень серьезно сказал Томми.
– Будьте добры, проводите нас в комнату вашей сестры.

Миссис Ханикот тут же, без возражений указала дорогу. В коридоре они заметили Элен, поспешно ретировавшуюся в какую-то комнату.

Поднявшись по лестнице, миссис Ханикот отперла первую дверь по коридору и вошла. Томми с Таппенс не отставали от нее ни на шаг.

Внезапно миссис Ханикот вскрикнула и начала заваливаться назад.

На софе неподвижно лежала фигура в черном платье с горностаями. Лицо ее было не тронуто, прекрасное бессердечное лицо большого ребенка. Рана была на темени. Ее ударили каким-то тупым предметом, проломив череп. Сама рана уже не кровоточила, но редкие капли все еще срывались с софы на пол.

Томми был очень бледен. Он внимательно осмотрел распростертую фигуру.

– Значит, - выдавил он наконец, - душить он ее все же не стал.

– Что вы такое говорите? Кто?
– взвизгнула миссис Ханикот.
– Она что, мертва?

– Да, миссис Ханикот, мертва. Убита. Вопрос в том, кто это сделал? Хотя скорее это не вопрос. Странно: несмотря на все его угрозы, я не думал, что парень на такое способен.

Он помолчал немного и решительно повернулся к Таппенс.

– Сходи за констеблем, ладно? Или позвони откуда-нибудь в полицию.

Таппенс кивнула. Она тоже была очень бледной. Томми повел миссис Ханикот вниз.

– Не хочу, чтобы здесь была какая-нибудь ошибка, - сказал он.
– Вы можете сказать, когда точно вернулась ваша сестра?

– Могу, - ответила миссис Ханикот, - поскольку как раз подводила стенные часы. Мне приходится делать это каждый вечер: за день они отстают на пять минут. На моих было восемь минут седьмого, а они идут секунда в секунду.

Томми кивнул. Это полностью соответствовало рассказу полицейского. Тот видел сворачивающую в калитку женщину с мехами на шее всего за три или четыре минуты до того, как к нему подошли Томми с Таппенс. Томми тогда еще взглянул на часы и заметил, что после назначенного времени встречи прошло не больше минуты.

Оставалась еще слабая вероятность, что кто-то поджидал Джильду Гленн в ее комнате наверху, но тогда этот кто-то должен был все еще прятаться в доме. Никто, кроме Джеймса Рэйли, не выходил отсюда.

Томми взбежал по лестнице и быстро, но тщательно обыскал помещения. Никто нигде не прятался.

Затем он побеседовал с Элен. Выложив ей печальное известие и дождавшись, когда поток причитаний и призывов к святым угодникам немного стихнет, задал ей несколько вопросов.

Кто-нибудь еще приходил сегодня вечером в дом и спрашивал мисс Гленн? Никто не приходил. А поднималась ли наверх этим вечером сама Элен? Да, как обычно, в шесть часов - может, несколькими минутами позже, - чтобы задернуть шторы. В любом случае, до того, как этот дикарь принялся обрывать дверной звонок. Тогда она побежала вниз открывать. А что он убийца, так она всегда знала.

На этом Томми ее отпустил. Он все еще испытывал странное сочувствие к Рэйли и нежелание верить в то, что он оказался способен на убийство. И однако, кроме него, убить Джильду Гленн не мог никто. Миссис Ханикот и Элен были единственными, кто был в доме.

Из коридора послышались громкие голоса, и, спустившись, Томми обнаружил там Таппенс и уже знакомого им полицейского. Последний достал из кармана блокнот и совершенно тупой карандаш, который принялся украдкой слюнявить. Потом он поднялся наверх и бесстрастно осмотрел тело, заметив только, что дотрагиваться до чего-нибудь себе дороже: инспектор разделает его как Бог черепаху. Затем он выслушал все истеричные вскрики и путаные объяснения миссис Ханикот и даже записал что-то из этого себе в блокнот. Уже само его присутствие успокаивало и внушало уверенность.

Прежде чем он отправился звонить в участок, Томми все-таки удалось перехватить его на крыльце и немного побеседовать наедине.

– Послушайте, - начал Томми, - вы говорили, что видели, как пострадавшая зашла в калитку. Вы уверены, что она была одна?

– О! Абсолютно одна. Никого и близко не было.

– А после этого и до того, как вы встретили нас, никто не выходил из калитки?

– Ни души.

– Но вы бы увидели, если б кто-то вышел?

– Конечно, увидел бы. Никто не выходил, кроме этого полоумного парня.

И представитель закона, важно спустившись по ступенькам, ненадолго задержался у белого столбика калитки, на котором виднелся отчетливый красный отпечаток ладони.

– Явно непрофессионал, - с сожалением отметил он.
– Оставить этакое!

И, толкнув дверцу калитки, вышел на дорогу.

* * *

Днем позже Томми с Таппенс все еще были в Гранд-отеле, только Томми счел разумным переодеться наконец в гражданское.

Джеймс Рэйли был задержан и помещен под стражу. Его защитник, мистер Марвел, как раз заканчивал разговаривать с Томми.

– Никогда бы не поверил, что Джеймс Рэйли способен совершить убийство, просто сказал он, - У него все только на словах.

Томми кивнул.

– Да уж, когда тратишь столько энергии на разговоры, для поступков мало что остается. Мне тут пришло в голову, что на процессе я буду одним из главных свидетелей обвинения. А то, что он говорил мне в гостинице, и как раз перед преступлением, будет иметь для него просто убийственные последствия. И, несмотря ни на что, он вызывает во мне сочувствие - я с радостью признал бы его невиновным, появись у нас хоть какой-нибудь подозреваемый. Что говорит он сам?