Человек в зеркале истории. Отравители. Безумцы. Короли

В 1872 году 17-летний император Тунчжи женился на Алутэ — дочери сановника Чун И, этнического монгола. Поскольку родниться с монголами императорам не полагалось, семью невесты зачислили в маньчжуры, причем объявили имеющей аристократическое окаймленное желтое знамя.

В источниках описан сложный церемониал свадьбы. Невесту везли через Ворота великой чистоты, Ворота великого согласия, Ворота небесной чистоты. В то же время через другие ворота провозили трех наложниц, выбранных для императора. Когда молодые удалились в спальню, два сановника вместе с супругами стали на колени перед дверями и произносили маньчжурские заклинания.

Женитьба Тунчжи означала появление еще одной, третьей императрицы. Алутэ была умна, начитанна и очень нравилась своему супругу. А Цы Си в 1873 году вынуждена была формально отказаться от регентства.

Но уже через год она снова объявила о регентстве — своем и Циань. Дело было в том, что император заболел. Это была темная история. Ходили слухи, что мать путем интриг мешала Тунчжи видеться с женой. Наложницы же были ему не по вкусу. И тогда один из евнухов научил его пробираться через потайной ход в город, где к его услугам были многочисленные веселые дома. И вроде бы, погуляв там, император заразился болезнью, которую официально объявили оспой. Тело его покрыли язвы, и самочувствие стало стремительно ухудшаться. 13 января 1875 года Тунчжи скончался.

А через некоторое время умерла и Алутэ. Цы Си сделала ее жизнь невыносимой. Например, когда молодая императрица по традиции приходила к старшей пожелать доброго утра, Цы Си ей не отвечала. Алутэ написала отцу и попросила помочь ей вырваться из золотого плена. Отец ответил уклончиво. Он напомнил Алутэ, что если ее в чем-либо обвинят, в том числе и в самоубийстве, уничтожена будет вся ее семья. Видимо, эта умная и образованная девушка поняла содержавшиеся в письме намеки. И она умерла «естественной» смертью, уморив себя голодом.

Цы Си, чтобы не отдавать власть, нужен был ребенок на троне. И она его нашла. Им стал четырехлетний Гуансюй — племянник, сын ее сестры. На коронации присутствовали представители европейских дворов. Ребенок плакал и просился домой.

До 1880 года Цы Си опять была регентшей вместе с Циань, но потом та внезапно скончалась. А перед этим Цы Си прислала ей в подарок изумительно красивую лаковую коробочку с пирожными в форме разноцветных журавлей. Циань полюбовалась, полакомилась — и умерла. Никто из ее придворного окружения не посмел ничего сказать. Только брат Циань стоял у ворот Запретного города и кричал об отравлении. По древним законам, у этих ворот человек имел право говорить правду — и никто не мог его остановить. Брат Циань кричал так долго, что сошел с ума.

Гуансюй официально находился на троне с 1873 по 1908-й и умер в один год с императрицей Цы Си, на день раньше, чем она. Пока он был маленьким, единственным соперником императрицы оставался князь Гун — толковый человек, создавший группу своих сторонников в Совете. Цы Си пришлось некоторое время искать возможность ограничить их влияние на государственные дела.

Она нашла ее в 1884 году, когда Китай проиграл войну с Францией. Это была борьба за Танкин — так называли тогда Северный Вьетнам. Территория считалась подвластной китайским императорам. А Франция стремилась распространить на нее колониальное влияние. Поражение отсталого в военном и технологическом отношении Китая в этой «войне престижа» было неизбежно. Но Цы Си обвинила во всем Гуансюя, молодого и доверяющего не тем, кому следует, и, главное, Гуна. Она писала: «Наша страна еще не вернулась к своей привычной стабильности, ее дела еще в критическом состоянии. Князь Гун в начале своей карьеры имел обыкновение оказывать нам самую усердную помощь, но его отношение с течением времени изменилось в сторону самоуверенности и черствого довольства от наслаждения службой. И под конец он неподобающим образом надулся от гордости из-за своего положения». О соратниках Гуна Цы Си отзывалась так: «У них узкие взгляды и недостаток практического опыта. Они и в личной жизни имеют плохую репутацию». Все они оказались в отставке. Не понадобилась даже кровавая расправа.

Теперь Цы Си могла упиваться неограниченной властью. В 1894 году она решила, что вся страна должна торжественно отметить ее 60-летие. Часто бывает, что самые пышные юбилеи царственных особ выпадают на время политического упадка! По всей стране началось строительство специальных дорог для торжественных церемоний. Вдоль дорог ставились алтари с буддийскими сутрами. Возводились триумфальные арки, не имевшие никакого практического смысла. Деньги выделялись из бюджета и собирались с населения по подписке. А не подписаться было слишком опасно.

Но празднование было испорчено: началась Японо-китайская война. Очередное безнадежное для Китая столкновение. Протекторат над Кореей, за который сражались Китай и Япония, тоже был вопросом престижа. Цы Си вновь обвинила во всех неудачах молодого императора Гуансюя. Она писала: «Кто мог предвидеть, что коротыши (это была официальная презрительная кличка японцев) осмелятся втянуть нас в войну и что с начала лета они вторгнутся в пределы государства нашего данника (Кореи) и уничтожат наш флот! У нас не было иного выхода, как вынуть меч и начать карательную кампанию». Какая карательная кампания? Все это пустые слова. Пустыми были и демонстрации личного патриотизма: Цы Си выделила на военные нужды три миллиона лян из своих личных средств. Но что значит «личных»? Они были взяты из казны.

Неудачная война заставила императора Гуансюя в 1898 году предпринять героическую, но безнадежную попытку провести в Китае реформы. Их возглавил образованный человек Кан Ювэй. Он весьма разумно начал с просвещения. Это вообще историческая закономерность: реакция начинается с нажима на просвещение, реформы — с его развития. Кан Ювэй предлагал сблизить образовательную систему с западной, изучать европейские языки. В Пекине был создан университет. Кстати, Цы Си открыла его лично, уже после того, как расправилась с реформаторами. Кроме того, Кан Ювэй планировал провести модернизацию управления, но это не удалось. Китайская бюрократия оказалась неприступна.

Преобразованиям мешала и позиция Цы Си, считавшей, что Китаю нужны разве что декоративные изменения. И тогда в 1900 году реформаторы стали готовить переворот и устранение императрицы, у которой появилась тайная кличка «Старая Будда».

Однако Цы Си их опередила. Возглавить военный переворот должен был генерал Юань Шикай, но он перешел на сторону императрицы. Гуансюя заставили отречься от престола. Он сам подписал указ, в котором сообщал, что непригоден к управлению и просит «великую мать» Цы Си взять руководство страной на себя. И она «пошла ему навстречу». Гуансюя заточили в сносных условиях на островке посреди водоема в Запретном городе. Там он провел в полной изоляции восемь лет.

За Гуансюя пытались заступаться, небескорыстно, конечно, западные дипломаты. Ведь поладить с ним было легче, чем с Цы Си. Защищали они и главных реформаторов. Иногда это заканчивалось трагически. Так, европейские дипломаты просили не обезглавливать бывшего министра финансов Чан Лихуана. Цы Си прислушалась к их просьбам и отправила его в ссылку. Правда, по дороге его удавили.

Кан Ювэй спасся. Позже он так отзывался о Цы Си: «Похитительница престола, развратная, глупая, корыстная старуха, игрушка своих фаворитов, не понимающая иностранных конституций и не желающая изменить строй Китая».

А в стране уже полыхало начавшееся в 1899 году в провинции Шаньдун восстание ихэтуаней. Это крупное народное движение окончательно подорвало устои Старого Китая. Восстание развернулось из-за строительства железных дорог, разрушавшего крестьянские хозяйства. Крестьяне ненавидели все эти изменения и виноватых в них «западных варваров» и разрушали железные дороги. Было создано тайное антиправительственное общество Ихэтуань, в состав названия которого входит слово «туань» — «кулак». Отсюда распространенное неправильное название — «восстание боксеров». Это были не боксеры, хотя участники движения и увлекались боевым искусством ушу. Они стремились сделать тело неуязвимым даже для огнестрельного оружия. В их воззрениях было много мистики. Они даже принимали специальные напитки, вводившие их в транс.