Челюсти
Шрифт:
Он понимал, что его возражения продиктованы интуицией, осторожностью и чувством вины, не дающим ему покоя. Но Броди был убежден, что прав. Открытие пляжей никак не решит проблем Эмити. Получалось, что все вовлекались в какую-то азартную игру, причем ни местные жители, ни сам Броди не могли рассчитывать на успех. Никто точно не знал, ушла ли акула. Участники этой опасной игры будут надеяться хотя бы на ничью. Но в один прекрасный день, Броди был уверен, потерпят поражение.
Здание муниципалитета находилось у пересечения Мейн-стрит и Уотер-стрит. Оно как бы вписывалось коромыслом в букву «Т», образованную
Здание подарил городу в конце двадцатых годов владелец инвестиционного банка, почему-то уверовавший в то, что наступит день, когда Эмити станет торговым центром восточной части Лонг-Айленда. Он считал, что отцы города должны заседать в хоромах, подобающих их высокому положению, а не в душных каморках, расположенных над ресторанчиком «Мельница», где прежде вершилась судьба Эмити. (В феврале 1930 года этот безумец банкир, который не сумел предсказать не только будущее Эмити, но и свое собственное, попытался отобрать здание у города, утверждая, будто предоставил дом лишь во временное пользование, но у него ничего не вышло).
Служебные помещения ратуши были такие же до нелепости помпезные, как и само здание. Огромные, с высокими потолками, с вычурными люстрами, непохожими одна на другую. Не желая перестраивать дом изнутри, ставить повсюду перегородки, отцы города продолжали набивать в комнаты все больше и больше служащих. Только мэр выполнял свои необременительные обязанности в величественном одиночестве.
Кабинет Вогэна располагался на втором этаже в угловой части ратуши, окна комнаты выходили на юго-восток, и из них открывался замечательный вид на город и Атлантический океан, видневшийся вдалеке.
Секретарша мэра, Джанет Самнер, цветущая, хорошенькая девушка, сидела за столом у входа в кабинет. Броди редко ее видел, но испытывал к ней отеческую симпатию и никак не мог понять, почему она в свои двадцать шесть лет еще не замужем. Прежде чем войти к Вогэну, Броди всегда справлялся о сердечных делах секретарши. Сегодня же он только спросил:
— Все в сборе?
— Все, кого пригласили.
Броди направился в кабинет, но Джанет остановила его:
— Вы даже не хотите узнать, с кем я теперь встречаюсь?
— Конечно, хочу, — ответил он, остановившись, и улыбнулся. — Извините. У меня все в голове перемешалось. Так кто же он?
— Никто. Я пока отдыхаю. Однако признаюсь вам кое в чем. — Она понизила голос и подалась вперед. — Я не прочь пофлиртовать с мистером Хупером.
— Он там?
Джанет согласно кивнула.
— Интересно, когда его выбрали в муниципалитет?
— Не знаю, — сказала она. — Но он симпатяга…
— К сожалению, Джан, он уже занят.
— Кем?
— Дейзи Уикер.
Джанет рассмеялась.
— Что тут смешного? Я только что разбил ваше сердце.
— Так вы ничего не знаете о Дейзи?
— По-видимому, нет.
Джанет снова понизила голос:
— Она чокнутая. Предпочитает общество женщин.
— Ну и ну, — сказал Броди. — У вас и в самом деле интересная работа,
Джан.Входя в кабинет, Броди задал себе вопрос: «Хорошо, но где же тогда был вчера Хупер, черт возьми?»
Перешагнув порог, Броди сразу понял, что ему предстоит сражаться в одиночку. Все члены муниципалитета были давними друзьями и союзниками Вогэна: Тони Кэтсеулис, подрядчик, похожий на пожарный шланг; Нэд Тэтчер, сухонький старикашка — вот уже три поколения Тэтчеров владели гостиницей «Герб Абеляра»; Пол Коновер, хозяин винного магазина в Эмити, и Рейф Лопес (свою фамилию он произносил «Лоупс»), темнокожий красноречивый португалец, выбранный в совет черными для защиты их прав.
Четверо членов муниципалитета расположились за журнальным столиком в одном конце огромной комнаты. Вогэн сидел напротив за письменным столом. Хупер стоял у окна, выходившего на юг, и смотрел на океан.
— Где Альберт Моррис? — спросил Броди у Вогэна, небрежно поздоровавшись с остальными.
— Не мог приехать, — ответил Вогэн. — Кажется, заболел.
— А Фред Поттер?
— Тоже. Должно быть, гуляет какой-то вирус. — Вогэн поднялся. — Ну теперь все в сборе. Бери стул и пристраивайся у журнального столика.
«Господи, как он ужасно выглядит», — подумал Броди, наблюдая за Вогэном, который шел к ним с другого конца комнаты и нес стул с прямой спинкой. Глаза у Вогэна потемнели и запали. Кожа приобрела желтоватый цвет майонеза. Либо он с похмелья, решил Броди, либо недосыпает целый месяц.
Когда все уселись, Вогэн начал:
— Все вы знаете, почему мы собрались. Я думаю, лишь один из нас сомневается в том, что мы должны делать.
— Ты имеешь в виду меня? — спросил Броди.
Вогэн кивнул.
— Посмотрим на эту проблему с нашей точки зрения, Мартин. Город гибнет. Полно безработных. Магазины, которые предполагалось открыть, так и не откроются. Никто не снимает дома, я уж не говорю о том, что их не покупают. Пляжи пустуют, мы каждый день вбиваем еще один гвоздь в свой собственный гроб. Мы сами губим себя, заявляя, что городу грозит опасность; мы говорим: держитесь от него подальше. И люди прислушиваются к этим словам.
— Предположим, Ларри, ты откроешь на праздник пляжи, — сказал Броди, — а вдруг погибнет кто-нибудь еще?
— Это оправданный риск, но я считаю, мы все так считаем, — нам стоит пойти на него.
— Но почему?
— Мистер Хупер, — обратился Вогэн к ихтиологу.
— Есть несколько причин, — сказал Хупер. — Прежде всего — никто не видел акулу целую неделю.
— Никто и не купался.
— Правильно. Но я плавал на лодке в поисках акулы каждый день, кроме одного.
— Я как раз хотел спросить. Где вы были вчера?
— Шел дождь, — ответил Хупер. — Помните?
— Ну и чем вы занимались?
— Я просто… — Хупер, помедлил, затем продолжал: — Изучал образцы воды. И читал.
— Где? В своем номере?
— Какое-то время да. А что вы, собственно, от меня хотите?
— Я звонил вам в гостиницу. Сказали, что вы отсутствовали всю вторую половину дня.
— Значит, выходил! — сказал Хупер сердито. — Я ведь не обязан отмечаться у вас каждые пять минут, правда?
— Нет. Но вы здесь, чтобы работать, а не шляться по загородным клубам, завсегдатаем которых вы были когда-то.