Чемпион 3

Бля… Пельмень сглотнул, черканул в журнале и давя лыбу ретировался. Она ж несерьёзно, не? Ей внатуре седьмой десяток, Аллочке.

Верстак находился в самой жопе, в уголку корпуса с солнечной стороны и больше напоминал адовый противень для прожарки куриных бердышек, чем рабочее место.

«Чтобы мастерку бегать далеко было и Митька часто не заглядывал, а то он любит нос совать», как сказал поучительно Елисеич.

Внешне верстак представлял из себя обычный стол с громоздкими намертво посаженными на болты тисками, да инструментальный шкафчик (в стол вмонтированный, такой с полочками ещё). На полу перед верстаком лежала деревянная решётка, видать чтобы током не зашибало, а там кто его производственные приблуды поймёт. На деревяшках решётки прилипла стружка вперемешку с мазутом.

И все бы ничего, но помимо палящего в глаза солнца, бензином у верстака несло за версту. Саня покосился на два железных ведерка, кое как накрытых такими же железными крышками колпаками.

— Эгей ученичек!

Михал Елисеич вырос перед Пельменем, усами зашевелил. Ну и расчувствовался походу или в себя поверил, но сблизившись с Саней потрепал его по плечу.

— Буду тебя уму разуму учить, станешь слесарем от бога, — Елисеич озорно хлопнул в ладоши.

Перегаром от бедолаги пахнуло за версту, видать пока Саня за инструментом ходил, Елисеич успел полтишок в себя запрокинуть. Лихо они тут за воротник закладывают. Сюда бы Игоря Борисыча пристроить — заживет и какую никакую деньгу в дом приносить начнёт. Может мамке идею такую подать?

— Слышь, слесарь от Бога, руки при себе держи, а то самым случайным образом окажешься на больничном. Куда это все? — Саня кивнул на набор инструмента в своих руках

И не дожидаясь ответа сгрузил все на верстак одной кучей. Михал Елисеич залыблился, видя что Саня не в зуб ногой с инструментом.

И в этот момент к ведёркам подошёл дядька, что-то насвистывающий себе под нос. Дядька, держа в руках проволочку на которой барахтались шайбочки, покрытые густо синькой, открыл первое ведерко и Саня почувствовал едкий тошнотворный запах ацетона. Вонь даже, какой там запах. Сунул шайбочки в ацетон, несколько секунд потряс в жидкости, прополоскал отчего запах стал совершенно невыносим. Следом сменил ведерко — бензином пахнуло. Ну и закончив с процедурами свильнул к себе за верстак, в самом начале слесарного ряда, уже с чистыми детальками. А запах то остался. И Пельменю его нюхать пришлось.

— Давай ка сходи в материальную кладовую, а я пока подготовлю все, — предложил Михал Елисеич.

— Куда идти?

— На кудыкину гору… к Веньке, блин — идешь вперед, не доходя до сартиров закуток будет.

— Ясно.

Саня недолго думая взял ведерки, ну и отнёс к вёрстаку мужичка, прежде чем в материальную кладовую топать.

— Это че, — слесарь глаза выпучил. —

— Хер в очо, — буркнул Пельмень, у которого запах бензина и ацетона вперемешку поперёк горла встал. — Тебе надо, пусть у тебя стоит.

— Я мастеру скажу…

— Да хоть папе римскому.

Оставил ведёрки с химикатами, с трудом сдерживаясь чтобы не сунуть этого мужичка головой в ведро с ацетоном. Мужик глаза попучил, ну и в госк побежал — жаловаться походу, как и обещал. Саня только рукой махнул. В материальную кладовую пошёл. Надо себя сразу правильно в коллективе трудовом поставить.

После перерыва работа закипела и цех превратился в один большой улей. Мастерки бегали туда сюда, кто с технологиями в руках, кто детали таскал или тягал инструмент, а кто руки в карманы — делать не хер, все на мази, вот и слоняются. Также и рабочие — кто чем занят. Большинство пахало, стремясь выполнить сменное задание, перевыполнить план, получить премию и оказаться на доске почёта. Кто-то менее ответственный валял дурака, ковыряясь в носу на своём рабочем месте. Некоторые чесали языком, делая вид, что обсуждают рабочие нюансы — ну типа как бы так технологию обойти, чтобы и деталька получилось и меньше делать понадобилось. А пару бедолаг вовсе успели в курилку смайнать через пятнадцать минут после обеда. Шустрики.

Помещение материальной кладовой находилось ровно там, где и сказал Михаил Елисеич. Едва заметная дверь в закутке перед поворотом в сортир. Уже здесь неприятно воняло дерьмом и можно только представить какого Вене кладовщику было работать в таких условиях. Наверняка от того дверь в кладовую была плотно заперта, несмотря на духоту. У кладовой стояло пару работяг, переминавшихся с ноги на ногу — токарь и фрезеровщик, их Саня прежде приметил и рожи запомнил.

Пельмень подошёл к двери в кладовую, хотел открыть, но фрезеровщик с красной потной рожей его опередил.

— Закрыто там.

— Че так?

— Че, ниче, Веня пока не открывает, — пожал плечами фрезеровщик.

— Он же всегда после обеда задерживается, — добавил токарь, ковыряясь в носу рукой на которой отсутствовали сразу два пальца.

— А постучать не пробовали? — предложил Пельмень.

Токарь и фрезеровщик заржали. Ну а Саня стукнул трижды в хлипкую дверцу материальной кладовой, а потом на себя потянул. Ну и совершенно случайно сорвал щеколду, сила есть ума не надо. Дверь распахнулась. Веня (наверняка это был он, никого другого в кладовой не нашлось) от такой подачи аж со стула за малым не перевернул.

— Извините простите, — пробубнил Пельмень, косясь на поломанную дверь. — А мне спецовку получить, выдадите?

Веня оказался мужичком пенсионного возраста, который занимался тем, что в рабочее время собирал кубик Рубика. Хотя посмотрев на него пристальнее, Саня прикинул, что судя по всему Веня, собирая кубик, развивает моторику руки и старым выглядит потому, что его инсульт бедолагу пробрал — половина лица мужика отвисла.

– Орнел, блть пцан, — он как на идиота на Саню уставился.

Что Веня сказал Пельмень. Не разобрался, говорил тот будто с кашей во рту. И тотчас взяв ручку начал что-то писать на листике. Закончив вручил листик фрезеровщику. Тот зачитал.

— Слышь, молодой — Веня спрашивает ты не охренел?

Кладовщик выдернул листик и дописал.

— Щеколду кто чинить будет? — прочитал продолжение работяга

Веня тотчас уставился на Пельменя своим единственным глазом, который шевелился и немного косил.

— Че он нормально сказать не может? — нахмурился Саня.

— У него врожденное заболевание с детства, — шепнул на ухо токарь. — Ты с ним поаккуратнее. Ему начальник разрешил обед на двадцать минут продлять, упражнения делать, как врачи советовали.

Вот блин. Саня переступил с ноги на ногу. Предупреждать о таком надо. Токарь и фрезеровщик похватали нужный материал заготовок, все сами нашли, сами же расписались в журнале. Ну и ушли, оставив Пельменя один на один с Веней.

— Вень, ты это, не обессудь, не знал, — Пельмень пожал плечами и извинился как мог. — По щеколде я с Елисеичем перетру, а ты если проблемы какие, суета где нарисовывается — обращайся, впрягусь. Я тут на практике.

Веня кивнул, взял лист и написав на нем, вручил Сане.

«Че хотел то», — было написано корявым почерком.

— Ну спецовку получить, туда-сюда, — ответил Пельмень, возвращая листик.

Веня окинул собеседника взглядом и снова начал писать: «ты бы ещё в домашнем халате пришёл… размер какой?».

— Хрен его знает, 60.

Веня заржал. Кивнул на вешалку, где висела спецовка.

— Щи, — выдал он, что видимо можно было интерпретировать как предложение поискать себе спецовку самостоятельно.