Чемпионы Темных Богов

— Это глупость, — прошипел Бронд. — Из нее не выйдет ничего хорошего.

Кхарн какой-то миг продолжал стоять на коммуникационной площадке, глядя на искривленный экран, а затем развернулся и склонил голову в направлении Стирзакера.

— Благодарю вас, капитан, — произнес он.

— Мой повелитель, — отозвался Стирзакер, наклоняя голову.

— Я никому не повелитель, — сказал Кхарн. — Капитана будет достаточно. Еще лучше «Кхарн».

— Как пожелаете, — ответил Стирзакер.

Кхарн сошел с центрального возвышения и снова поднялся по металлической лестнице на наблюдательный балкон.

— Дрегер, Бронд, — произнес он, оказавшись наверху. — Идемте со мной.

Когда три капитана покинули мостик, вокруг них зашагал отряд легионеров. Это были воины из подразделения Дрегера — все до единого проверенные ветераны.

— Они будут вести с нами переговоры честно? — спросил Дрегер.

— Думаю, что будут, — ответил Кхарн.

— Гогур не станет стоять без дела, пока мы идем заключать мир с Детьми Императора, — сказал Бронд. — Он нацелен на конфликт. Его будет не переубедить.

— Он не говорит за весь Легион, — произнес Дрегер. — Двенадцатый не станет заложником действий одного безумца.

Бронд рассмеялся. Это был неприятный лающий звук, в котором не было никакого веселья.

— С тех самых пор, как мы стали Пожирателями Миров, мы были заложниками действий безумца, — произнес он с оттенком горечи.

Эти слова были ошибкой, и Бронд немедленно ее осознал.

Кхарн замолчал. Он, не мигая, уставился на Бронда, и, хотя выражение его лица и было непроницаемым, в глазах присутствовала физически ощутимая угроза расправы. На мгновение в них блеснул огонь безумия и жестокости, и в этот миг Дрегер отчасти ожидал, что Кхарн зарубит капитана 17-й прямо на месте, пролив кровь Пожирателей Миров на мостике «Непокорного».

Надо отдать Бронду должное, он выдержал взгляд Кхарна, не желая отступать или отводить глаза. Руки благоразумно не двинулись к эфесам мечей, хотя соблазн так поступить, несомненно, был силен.

— Мы все еще расследуем, как истребительная команда попала на борт, — произнес Дрегер тихим голосом, пытаясь снять напряженность между двумя капитанами. — Скорее всего, доступ на «Непокорный» дал кто-то с корабля, имевший тайный сговор с посторонними группами на флоте. Я беру на себя всю ответственность за брешь в системе безопасности и покушение на твою жизнь.

— Есть дела поважнее, — сказал Кхарн, продолжая удерживать взгляд Бронда.

— Капитан? — переспросил Дрегер. — Среди нас предатели.

— В глазах Империума мы все предатели. Это не первый раз, когда пытаются убить высокопоставленных членов нашего Легиона, — произнес Кхарн с огнем в глазах, — и он не будет последним. Неважно, попытка провалилась. На этом все кончено.

— Если были замешаны другие, они могут попытаться снова, — сказал Дрегер.

— Пускай, — отозвался Кхарн. — Они преуспеют, или нет. Ну, а сейчас…

Капитан Восьмой Штурмовой повернулся к Дрегеру, наконец, нарушив контакт взглядов с Брондом.

— Я отсутствовал в мире со времен Терры, — произнес Кхарн. — Мне нужно знать, в каком мы состоянии. Я хочу полную схему по каждому подразделению. Численность, вооружение, боеприпасы, артиллерия, бронетехника, поддержка. Я хочу знать, кто возглавляет каждую из рот — и сколько из нас уже пополнило когорты Кэдере. Хочу знать, какие капитаны и ордена в наибольшей степени поддались Гвоздям. Хочу знать, на кого мы можем положиться, чтобы иметь какой-то контроль, когда начнет пульсировать кровь.

— Этот список постоянно уменьшается, — заметил Дрегер.

— Работаем с тем, что есть, — ответил Кхарн.

Глава 13

Возвращаясь к ясности рассудка, Руох ревел, хотя поначалу этого не услышал. Пульсация крови в венах заслоняла все звуки.

Глотка саднила, глаза кровоточили. Его дыхание было быстрым и неглубоким.

Ноги безрезультатно брыкались внизу и, по мере того, как с глаз поднималась красная пелена, Руох вспомнил, где находится. Он не представлял, на какое время потерялся в забытьи Гвоздей.

Исходящий из шипастого ворота красный свет озарял его лицо снизу адским сиянием.

Из тьмы над головой свисали цепи, пристегнутые магнитными замками к керамитовому капюшону его новообретенного громоздкого доспеха. Теперь эта тяжелая броня стала его тюрьмой. Пока он дышит, ее не снимут.

Не то чтобы это имело какое-то значение. С каждым ударом своих сердец, с каждым вдохом он становился ближе к смерти. Его тело отказывало. Каждая его клетка и фибра были смертельно облучены. Органы распадались внутри тела, кровь вытекала через глаза, уши, поры. Оружие, которым он пользовался так много лет в рядах разрушителей, наконец, возвращалось за ним.

Он не сопротивлялся этому. Он и так прожил гораздо дольше того, на что имел основания.

Биение сердец постепенно стало выравниваться, а рев умер в глотке. Грохот в ушах начал стихать, и он услышал остальных. Он был не один. Были и другие — сотни — приговоренные к той же судьбе, которая его ожидала.

Они бессильно дергались и наносили удары, будучи подвешенными, словно извращенные, питаемые ненавистью марионетки. Большинство из них спустилось по пропитанной кровью спирали глубже, чем он. Многим больше не давались даже краткие мгновения просветления. Теперь им было ведомо лишь безумие, невыразимая ярость и постоянная, никогда не прекращающаяся потребность убивать.

До Исствана тех легионеров, кто спустился слишком глубоко и кого сочли неспособным контролировать приступы убийственной ярости, вызванные Гвоздями Мясника, и слишком опасным, чтобы позволять им жить, просто подвергали эвтаназии. Не было никакого заламывания рук и бессмысленных этических колебаний, каковые случились бы во многих других Легионах. В конце концов, они были Пожирателями Миров. Их просто выбраковывали. Но теперь — нет.

Зачем их убивать, если они все еще могут послужить цели? Если все еще могут убивать для Легиона?

Зрение Руоха продолжало проясняться, и он увидел, что перед ним сгущается фигура. Он знал этого человека, но одурманенному болью мозгу потребовалось мгновение, чтобы сложить имя.

Его разум работал вяло, глаза отяжелели. Концентрация давалась с трудом, и причиной этого было не только воздействие Гвоздей.

— Джарег, — протяжно выговорил он, и с губ упала нитка густой слюны.

Услышав свое имя, огромный технодесантник обернулся и посмотрел на Руоха, подвешенного в пяти метрах над палубой.