Черчилль шутит. Лучший юморист британской политики
Шрифт:
О Южной Африке, 1906:
В этой земле поразительных парадоксов добро оборачивается злом, и зло оборачивается добром. Золотые шахты, столь нужные при постоянном бюджетном дефиците, стали для страны величайшим проклятием, наполняя землю кровью и огнем и оставляя ее в долгах и во вражде.
О темноте африканских ночей:
Мы покинуты в скорби и тоске среди темноты, пока не засияют звезды и не напомнят нам, что есть что-то за пределами ночи.
О суданских
«Безумный фанатизм» – это унижающий отзыв о дервишах со стороны их врагов. Я считаю его жестокой несправедливостью.
Не может быть храбр тот, кто не признает благородных побуждений этих воинов Ислама, и не поймет, что они погибли, дабы смыть со своей чести пятно поражения.
Почему должны мы считать безумством в дикаре то, что в цивилизованном человеке считаем благородством?
Слуга Черчилля умер в 1908 г. от холеры недалеко от места битвы при Омдурмане (1898), в которой участвовал Черчилль.
В день после битвы при Омдурмане мне выпало хоронить уланов 21 – го полка, умерших ночью от ран. Теперь, девять лет спустя, в совсем иных обстоятельствах, после путешествия с другого конца Африки, я снова был в этом угрюмом месте, где было пролито столько крови, и снова стоял над открытой могилой. Желтые разливы ушедшего солнца все еще стекали с пустыни, и звук погребальных салютов разбил ее тишину.
Характер нашей нации таков, что единственное место, которому гарантированы добровольцы, это кровавые траншеи Франции и Фландрии.
О политике
Лорд Керзон цитирует великого французского агностика: «Всякая цивилизация есть плод трудов аристократии».
Думаю, куда правдивей было бы сказать: «Обслуживание аристократии есть неплодотворный труд всякой цивилизации».
Тысячи людей, никогда не голосовавших за либералов, клянутся больше никогда за них не голосовать.
Социалисты хотят перестроить мир и начинают с того, что выбрасывают из него суть человека.
Перетасовывать кабинет министров – как решать калейдоскопичную мозаичную загадку.
Фундамент всей демократии – это избирательное право.
Не стану притворяться, доведись мне выбирать между коммунизмом и нацизмом, я бы выбрал коммунизм. Надеюсь, мне не придется ощутить на себе ни того ни другого.
Когда коммунист открывает рот, вам приходится гадать, пытается ли он улыбнуться или намеревается проглотить вас.
Большевизм – это не политика. Большевизм – это болезнь.
Придет день, когда цивилизованный мир осознает без тени сомнения, что удушение большевизма в корне было бы огромным благом для всего человечества.
Нужно остерегаться создавать общество, где никто, кроме политиков и чиновников, ничего не решает.
Лидеры, которые ведут свои партии, принимая изо дня в день
популярные решения, откладывая трудности, избегая насущных проблем до тех пор, когда уже поздно, не могут пожаловаться, что, когда неудачи превращаются в катастрофу, некоторые из их последователей не желают разделить бесславие капитуляции.Всякий предводитель партии должен иметь мозг больший, чем собственный. Он должен уметь оперировать через многих людей.
Люди контролируют правительство, а не правительство людей.
У ненависти та же роль в правительстве, что у кислоты в химии.
Палата общин – это не только машина для законодательства, это великий форум для дебатов… Если палата общин теряет способность обсуждать вопросы, которые обсуждает страна, которые заполняют страницы газет, которые вызывают интерес и беспокойство каждого гражданина, она теряет контакт с обществом.
Главный недостаток капитализма – неравное распределение благ; главное преимущество социализма – равное распределение лишений.
Тирания – наш враг, в какие бы вуали и маски она ни рядилась, на каком бы языке ни говорила, будь она внешняя или внутренняя, мы всегда должны быть начеку, всегда мобилизованы, всегда бдительны, всегда готовы вцепиться ей в горло.
Нам говорят, не нужно тревожить добродушного избирателя и общественность. Как слабо и никчемно будут звучать эти аргументы, если через год или два нас застигнут жирными, насыщенными и беззащитными.
Правительства, захватившие власть силой или узурпацией, часто прибегают к террору, чтобы сохранить украденное.
Национальное единство не означает национального единодушия.
Великие мужи, создавшие американскую Конституцию, воплотили в нее разделение властей в наиболее сильной и устойчивой форме. Не только разделили они исполнительную, законодательную и судебную функции, но и учреждением федеральной системы сохранили огромные и суверенные права местных общин. Всем этим они построили – часто ценой некоторых управленческих неудобств – систему закона и свободы, в рамках которой американцы достигли процветания и лидерства в мире.
В основании демократии – маленький человек в кабинке с маленьким карандашом, ставящий маленький крестик на маленьком листе бумаги.
Поддерживать это правительство, сделать его успешным, превратить его в эффективный инструмент ведения войны, судить о нем осмотрительно и уважительно – это не вопрос симпатий и неприязни, не вопрос обычного политического выбора, а вопрос нашего самосохранения.
Чего ожидает нация от нового правительства? Я могу ответить одним словом – действия. Действия, а не сомнения, действия, а не слов, действия, а не агитации. Нация ждет своих приказов. Обязанность правительства – объявить, что нужно сделать, представить его парламенту и стоять или пасть подле результатов своей работы.