Черчилль

Итак, первая дискуссия развернулась вокруг страшной бомбардировки, которой подвергся город Ковентри в ночь с 14 на 15 ноября 1940 года. Утверждали, что благодаря системе «Ультра» британские разведслужбы были осведомлены о готовящейся атаке люфтваффе именно на этот город Центральной Англии и что Черчилль будто бы сознательно принес в жертву жителей Ковентри, чтобы сохранить в тайне свой источник информации. В связи с этим стали возникать мрачные рассказы об «изнанке» дела, попавшие на благодатную почву любопытства обывателей, охочих до военных небылиц.

Действительно, если правда, что за три дня до рейда британская воздушная разведка уже знала о плане ночного нападения на Ковентри с целью полного его разрушения, то у англичан была возможность в срочном порядке эвакуировать жителей города и спасти их от смерти. В таком случае в душе Черчилля должно было разыграться настоящее сражение между чувством и долгом: раскрыть ли врагу тайну своего секретного и главного оружия или принести в жертву жизни тысяч соотечественников из Ковентри? В действительности тщательный анализ имеющихся документов показал, что премьер-министр никогда не сталкивался с подобной дилеммой. Бесспорно одно: британская разведка знала о готовящемся крупномасштабном рейде, однако вплоть до последнего момента, то есть до середины 14 ноября, англичане полагали, что немцы наметили своей целью Лондон или прилегающие к нему территории. Когда же их заблуждение стало очевидным, было уже слишком поздно. Англичане попытались было что-то предпринять, однако они плохо спланировали свой ответный удар, их огневых средств было недостаточно для того, чтобы дать отпор противнику, да и сама оборонительная операция началась, когда первые эскадрильи немецких бомбардировщиков уже пересекли воздушную границу Британии.

Что касается самого Черчилля, то он, конечно же, был предупрежден о том, что люфтваффе готовит массированную атаку и что, скорее всего, эта атака будет направлена на столицу. Вот почему во второй половине дня 14 ноября уже на дороге из Лондона в Оксфорд Черчилль вдруг решил вернуться. Последние донесения разведки сообщали о том, что немцы предпримут атаку в тот же вечер, и премьер-министр предпочел остаться в особняке на Даунинг стрит, чтобы там дожидаться начала грандиозной операции под кодовым названием «Лунная соната». Таким образом, мы видим, до какой степени предположение о его сверхосведомленности не соответствовало действительности. Система «Ультра» не помогла ни предсказать, ни предотвратить бомбардировку Ковентри.

Авторы другой небылицы утверждали, будто бы Черчилль намеренно утаил информацию о готовящемся нападении японцев на американский флот в бухте Перл-Харбор. Согласно упорно выдвигавшимся гипотезам, в той или иной степени напоминавшим истории о заговоре, Черчилль, следуя своему коварному плану, якобы отказался передать Вашингтону содержание перехваченных сообщений, зашифрованных специальным дипломатическим кодом и кодом, использовавшимся в японском флоте (соответственно Magicи JN 25). В этих шифровках указывалась точная дата нападения японцев на американский флот — 7 декабря 1941 года. Авторы этих гипотез утверждали, что Черчилль, вероятно, даже с ведома Рузвельта, хранил преступное молчание с целью втянуть Соединенные Штаты в войну.

В действительности, чтобы опровергнуть эти утверждения, мы должны обратить внимание читателя на два установленных факта. Прежде всего, атака японцев в бухте Перл-Харбор была полной неожиданностью для британского премьер-министра, тем более что он считал более вероятной японскую агрессию против Филиппин. Во-вторых, не было никакой гарантии, что Соединенные Штаты, которые, кстати сказать, намного лучше разбирались в японском шифре, объявят войну Германии в ответ на нападение японцев. Ведь это Гитлер взял на себя инициативу и объявил войну Штатам 11 декабря. Следовательно, мы можем смело отбросить предположение о двурушничестве Черчилля в связи с инцидентом в бухте Перл-Харбор.

* * *

Помимо страсти к разведке и шпионажу, Черчилль проявлял большой интерес к работе тайных агентов, то есть к подрывной деятельности на территории противника. Поэтому в июле 1940 года, когда положение Англии, оставшейся без союзников и со дня на день ожидавшей вторжения вражеских войск, было крайне тяжелым, премьер-министр создал невиданную доселе организацию. Речь идет об Отделе специальных операций ( Special Operations Executive — SOE), которому было уготовано славное будущее и который развернул бурную деятельность не только на территории всей Европы, но и в Азии. Название для этой организации придумал сам Невилл Чемберлен. Создание отдела стало последним общественным делом, в котором он принял участие. Как только решение об учреждении новой организации было принято (произошло это приблизительно 16—22 июля 1940 года), Черчилль приписал ее, что довольно странно, к министерству экономической войны ( Ministry of Economic Warfare). Во главе этого министерства стоял лейборист Хью Далтон, к которому Черчилль не испытывал особой симпатии.

Таким образом, система организаций, ответственных за ведение психологической, подрывной и разведывательной деятельности, развивалась и усложнялась. Причем внутри системы не обходилось без соперничества, разногласий и конфликтов. И все эти многочисленные и разнообразные службы находились под бдительным присмотром премьер-министра. С одной стороны, главенствующее положение в этой системе занимали два старейших учреждения, датируемые, как уже упоминалось, 1909 годом и подчинявшиеся военному ведомству. Это отдел Разведывательного управления ВР 5, или Военная Разведка 5, который еще называли службой безопасности. Отдел обезвреживал чужеземных шпионов в основном на территории Великобритании. А также второй отдел Разведывательного управления ВР 6, или Военная Разведка 6, в обиходе — просто «служба разведки» ( Secret Intelligence Service). Этот отдел развивал свою деятельность по преимуществу на чужой территории. С другой стороны, к уже существующим добавились три новые службы, созданные в 1940 году: ВР 9, или «служба спасения», занимавшаяся организацией побегов и подчинявшаяся военному ведомству; ОСО, или Отдел специальных операций ( Special Operations Executive — SOE), подчинявшийся министерству экономической войны; и, наконец, ОПБ, или Отдел политической борьбы ( Political Warfare Executive — PWE), ответственный за пропаганду и подчинявшийся одновременно министерству иностранных дел и министерству информации.

Черчилль инициировал создание Отдела специальных операций, поскольку считал необходимым срочно восстановить связь с оккупированным континентом. Ведь до сих пор англичане были изгнаны и отрезаны от Европы. Итак, первая задача, поставленная перед отделом, заключалась в том, чтобы отправить в тыл противника небольшие группы саботажников для подрыва военного производства. Но пока это были лишь первые слабые попытки, хотя к тому времени отдел и создал уже несколько центров по подготовке саботажников. Тогда же руководству отдела пришла мысль переправлять своих агентов в тыл к врагу по морю или высаживать на неприятельской территории парашютные десанты. Однако из-за такого обилия идей вскоре стало непонятно, кто что должен делать и кто что — разведывать, эта путаница сразу же осложнила работу отдела.

Черчилль, чье богатое воображение не поблекло с годами, помнил о печальной истории шуанов, карбонариев и клефтов и потому решил пойти другим путем — путем вооруженных восстаний и подрывной деятельности. Он рассудил, что, разжигая дух сопротивления в жителях оккупированных территорий, можно мобилизовать их на борьбу с врагом, тогда они сделают жизнь оккупантов невыносимой и, кто знает, может быть, в один прекрасный день даже станут помогать регулярным войскам союзников в борьбе за освобождение Европы. Британский премьер-министр, хорошо знавший историю и всегда проявлявший склонность к периферийной стратегии, считал диверсионную войну, которая была известна еще в глубокой античности, эффективным способом борьбы с противником.

Диверсионная война характеризовалась подрывной деятельностью в тылу противника, участием в ней добровольцев и партизан, способностью сплачивать бойцов и мирных жителей, соединять разрозненные силы, несмотря на разнообразие используемых ими средств. Диверсионная война сразу же ставила противников в неравные условия. Конечно, у одного было больше оружия, техники, различных средств связи, что обеспечивало его военную и политическую мощь, а у другого, бедняги, не было никаких технических ресурсов, и он отчаянно пытался оказывать хоть какое-то сопротивление врагу. Но парадокс заключался в том, что как раз эта несоразмерность технических средств оказалась на руку самому «неимущему», поскольку «параллельная война», а попросту герилья, — это оружие слабого в борьбе с сильным — есть не что иное, как возможность наносить удары, уклоняясь от ответных ударов противника. Ведь партизаны обладают значительными преимуществами — они быстро и незаметно для врага меняют свои позиции, хорошо знают местность и пользуются покровительством населения. Минимальная материальная база, максимальный результат — вот секрет эффективности диверсионной войны, позволившей европейцам в этой «борьбе Давида с Голиафом» изменить ситуацию в свою пользу.

Именно партизанскую войну имел в виду Клаузевиц, когда говорил о «чем-то легком и неуловимом, что не должно материализовываться в плотное тело», сохраняя способность расшатывать фундамент вражеской армии, наподобие «тлеющих угольков, медленно превращающихся в языки пламени» [295] . Полковник Лоуренс, сторонник военных действий за пределами населенных пунктов и большой друг Черчилля, также призывал прибегнуть к тактике молниеносных атак с последующим отходом. По его мысли, осуществлять эти атаки должны были неуловимые и неуязвимые отряды без фронта и тыла, которые могли бы просачиваться во все уголки, подобно газу.

295

Карл фон Клаузевитц, Delaguerre, Paris, Minuit, 1955 г., часть вторая, глава двадцать шестая, с. 552 и 554.