Череп со стрелой

— Перегрелся? — крикнула Яра. — Пока он живой, его сознание не перехватишь, а убьешь — будет то же, что с той дохлой птицей!

Сашка перестал целиться. Воробей улетел. Ветер раскачивал на веревке желтую прищепку. Сашка смотрел на нее и сомневался, была ли эта прищепка минуту назад или нет.

— Так шизофреником станешь! Будет мерещиться, что с тобой тарелки разговаривают! — пожаловался он.

— А разве они не разговаривают? — удивилась Рина. — Мне вот посуда постоянно говорит: «Помой меня!» А я ей отвечаю: «Фигушки! Самоочищайся!»

Сашка хмыкнул, устраивая на коленях шнеппер. Он решил брать пример с Ула, который, абсолютно не напрягаясь, разминал правую кисть и даже не пытался раньше времени играть в войнушку. Его двуствольный шнеппер лежал рядом на полу.

Насте захотелось курить. Она достала пачку, сунула сигарету в угол рта и крутанула колесико зажигалки. Возникший огонек был оранжевого цвета с очень четким контуром. Едва коснувшись сигареты, он спалил ее до фильтра, прежде чем Наста успела затянуться. Наста ошеломленно застыла, созерцая повисший у нее перед носом огненный шар размером с мяч. Ул внимательно посмотрел на нее, пошарил взглядом по комнате и, на четвереньках перебежав в угол, схватил сырую тряпку, давно утратившую форму. Кажется, когда-то давно это была штора. Или покрывало.

— Не надо! — сказал Ул, мягкими шагами приближаясь к Насте.

— Чего не надо?

— Ничего не надо. Просто замри!

Наста, не понимая, озадаченно переводила взгляд с огонька на зажигалку. Огонек не потухал, хотя она давно уже не подпитывала его газом. Не слушая Ула, Наста встряхнула рукой. Бесполезно. Напротив, пламя стало больше. Тогда Наста поднесла его к лицу и дунула. Взметнувшийся огонь охватил все ее лицо, а еще через секунду добежавший Ул набросил на голову Насте вонючее покрывало и коленями прижал ее к полу. Из-под покрывала донесся хриплый вой.

Подождав, пока огонь без воздуха погаснет, Ул осторожно стянул покрывало. У Насты сгорели ресницы, опалились брови. Но в целом Ул успел вовремя. Наста была жива и относительно здорова. Яра протянула ей зеркальце. Наста осмотрела свои щеки и, ойкая, потрогала их пальцем.

— Гы! Ишь ты, вся рожа красная! Теперь взамуж никто не возьмет! — сказала она вполне жизнерадостно.

Ул ухмыльнулся:

— Да взамуж-то ладно. Я ж тебе говорил: «Не дергайся!» Боевые ведьмы с огоньком побаловались! Последнее предупреждение Минздрава!.. А теперь все! Встаем и идем!

— Куда? — спросил Даня.

— Придется перебраться в соседний подъезд. Раз их магия здесь засветилась, они теперь знают, где мы. Восемь дохлых шныров — слишком жирный трофей для одной неудачливой боевой ведьмы. Она натурально зазнается.

— Боевая ведьма не одна! — поправила Рина.

— Угу, в смысле — ага. Но на групповую эта магия пока не тянет. Пока так, домашние заготовки, — отозвался Ул.

Покинув квартиру, они поднялись на чердак и, пригибаясь, чтобы не испачкать головы голубиным пометом, прошли два или три подъезда. Ул двигался первым, Макс с тяжелым арбалетом замыкал.

— Может, нам на чердаке остаться? — предложил Сашка.

— Не вариант. С ч-чердака они ч-ч-чесать начнут, когда группы берсерков пы-прорвутся! — отозвался Макс.

— Ты это точно знаешь?

— Да. Место кы-ключевое. Здесь они точно четверку поставят… А мы им п-подарок!

Макс то и дело присаживался на корточки. Капал смолой и вставлял в смолу мелкие, порошком рассыпающиеся камни. Вставив очередной камень, Макс торопливо отбегал, а еще несколько мгновений спустя камень из серого делался желтоватым.

Нырнув в чердачный люк, Ул колобком скатился по железной лесенке. Прислушался. Где-то поскрипывала открытая форточка. Что-то капало, звенело. Ветер подсвистывал в треснутом стекле. Пустой подъезд дышал жизнью.

Прижимаясь к зеленой, с подтеками краски стене, они стали спускаться. Квартиры со снятыми, выбитыми или деревянными дверями Ула не интересовали. Им нужно было укрытие понадежнее. У металлической, грозной с виду двери он с минуту поколдовал с отмычкой, после чего небрежно толкнул дверь пальцем:

— Прошу, пани!

— Где ты так научился? — спросила Рина.

— Впитал с материнским кефиром! Я наследственный медвежатник! — гордо объяснил Ул и просунул голову в коридор, на всякий случай держа шнеппер наготове.

— Его дедушка врезал замки и открывал двери. Ну там ключи кто забыл или что. Обязанностью Ула было таскать за ним чемоданчик! — объяснила Яра.

— Не только таскать! — возмутился Ул. — Дедушка был не столько фанат работы, сколько фанат своевременной оплаты. Взламывать двери он не особо любил. Чаще меня тупо забрасывали через соседний балкон, чтобы я открыл квартиру изнутри. Я был легок и изящен, как эльф! Зрители аплодировали мне стоя!

Яра ткнула его пальцем в живот.

— Эльф! — сказала она весело.

— Ну, эльфы тоже разные бывают! Не надо, чудо былиин, тупо верить рекламе! — возмутился Ул.

В квартире пахло пылью. Повсюду валялись сигаретные пачки и пустые бутылки. На пенопластовые поддоны было постелено тряпье.

— Уют не пропьешь! — сказал Ул.

Шныры заняли круговую оборону. Ул у дверей. Макс с тяжелым арбалетом устроился у окна и, осторожно выставив зеркальце на ручке, высматривал ведьмарей.

— Что-то видно? — усомнился Сашка.

— Д-да. А в-вот с болтом в голове видно не будет. С-самое б-большое заблуждение, что только ш-шныры умеют с-стрелять.

— Интересно, ведьмари догадываются, где мы? Или только когда засвечивается очередная ловушка? — спросила Рина.

— Узнаем постфактум. Эмпирический опыт — единственный ключ к познанию мира! — отозвался Даня и стал требовать у Макса свой шнеппер.

— Зачем он тебе? — спросил Ул.

— Да потому что он мой! — возмутился Даня.

— У шныров вещь принадлежит тому, кто ею лучше пользуется. Жди, пока Макса убьют, тогда заберешь шнеппер обратно. А его арбалет заберу я! Уж больно хорошая цацка! — успокоил его Ул.

Суеверному Максу его идея не понравилась. Он принялся плевать и стучать по чему попало.

— Пусть лучше тебя первым п-пристрелят! Я заберу твой ды-двуствольный шнеппер!

— Раньше надо было в очередь вставать! Теперь его Яра заберет! — возмутился Ул. — Яр, слышь, какое дело? Когда меня убьют, забери мой шнеппер. Только, умоляю, не заливай его ружейным маслом. Любить оружие и заливать его маслом — немного разные ве…